Лев Кузьмин - Край земли Страница 6

— Кто вас просил? За компанию пришли мёрзнуть, что ли?

Но по голосу было слышно: он рад. Пускай тётя и Кирилка не помощники, да всё ж на людях ему повеселей, а может быть, и немного теплее, легче.

Вася вывернул из-под телеги тяжёлую подставку-домкрат, попинал новое, только что привинченное колесо, а дырявое, со спущенной камерой, собрался закинуть на кирпичи, на борт. Колесо из окоченевших Васиных рук вырвалось, чуть не ударило по ногам.

— Подхватывайте! Что смотрите! — закричал Вася, и тут уж Кирилка с тётей бросились помогать со всех ног. Они, суетясь, подхватили очень твёрдое и тяжёлое резиновое колесо, принялись подталкивать его вверх на высоко чернеющую в темноте телегу.

Колесо грохнулось через борт, Вася кинулся подбирать инструменты. Он хватал их, а вконец застывшие руки не могли удержать ни ключа, ни молотка, с них даже обледенелые рукавицы спадали, и Вася цапал руками, как мотыгами, только снег.

— Подбирайте! Живей! — приказал он тогда помощницам, ударил ногой по горелому ведру, оттуда выпал кирпич и дымящиеся тряпки. Солярка брызнула на снег, вспыхнула на мгновение ещё ярче.

Кирилка быстро подняла ключ, молоток, а тётя ухватила обеими руками, как пудовую гирю, тяжёлый домкрат и пошагала с ним к трактору. Неудобная железина прожгла холодом даже вязаные варежки, но, странное дело, с той минуты, как тётя принялась за работу, ей стало немного спокойнее.

Нет, это не значит, что она перестала тревожиться совсем. Тревожилась она по-прежнему. Она тревожилась и за то, как Вася с его руками поведёт трактор, и за то, как разыщут они в ночной степи дорогу, которую, пока стояли, совсем замело; она тревожилась и за то, что Кирилкины родители теперь, наверное, места себе не находят: ведь если бы не поломка, трактор-то давным-давно должен был прийти в совхоз.

Но всё же и эта тревога теперь была не такой, как раньше. Особенно не такой, как в ту жуткую минуту, когда тётя оказалась одна-одинёшенька в степи, там, за трактором. Тогда страх был настоящий, такой, от которого хотелось кричать, звать на помощь, а теперь тётя неожиданно поняла, что она через этот ужас переступила, и тревога, которая в ней осталась, нисколько её не сковывает, а, напротив, заставляет вести себя ещё решительней.

И тётя с грохотом, решительно забросила свою железную ношу в кабину, решительно подсадила Кирилку, громко закричала Васе:

— Всё, что ли? А может, ещё что поднести?

Вася и Шайтан стояли во тьме, пламя погасло. Тракторист не спешил, хотя и съёжился весь от холода и боли. Он присел на корточки рядом с высоким Шайтаном и всё поглаживал, поглаживал его, что-то тихо ему наговаривал.

«Нашёл время гладить! Ведь сам терпит едва-едва, да и мы с тётей мёрзнем», — подумала Кирилка.

Словно услышав её, Вася перестал гладить пса, приподнялся, ухватил его за ошейник, побежал рядом с ним куда-то мимо трактора.

— Ведро подберите! — крикнул он тёте на бегу.

Обежав трактор, Вася остановился на том месте, где должна была находиться дорога, а теперь лежала такая же, как везде, снежная целина. Там он Шайтана отпустил и махнул рукой вперёд. Пёс не очень уверенно шагнул, остановился. Вася опять махнул, и тогда пёс побежал трусцой в ту сторону, откуда задувал теперь заметно ослабевающий ветер.

Луна выкатилась полностью, холодная, высокая, осветила и чёткие следы Шайтана, и его самого. Он, чёрный при этом свете и ещё более огромный, на ходу оглянулся, как бы спросил хозяина: «Ну вот, я пошёл… А ты что же стоишь?» Хозяин, широко размахивая руками и колотя себя по бокам, помчался к кабине.

Кирилка с тётей удивились:

— Да вы что? Да куда же вы Шайтана-то прогнали? Он же тоже продрог!

— Продрог — согреется на ходу. Теперь его очередь. Теперь он в смену заступил, — не совсем понятно и как бы осердясь ответил Вася.

Он опять, сморщившись от боли, как мотыгой, стукнул скрюченной рукавицей по рукоятке газа, включил скорость.

Застоявшийся трактор взревел, заскрежетал промёрзшими гусеницами, покатился по следу Шайтана. А тот ещё раз остановился, понюхал снег и, почти не поднимая головы, помчался вперёд короткими лёгкими прыжками. Он бежал и всё время оглядывался. Он проверял, правильно едет хозяин на тракторе или нет.

Со стороны эта картина была, наверное, странноватой. По белой равнине при тусклом свете луны скачет бесшумной тенью пёс, печатает на совершенно гладком, вылизанном метелью снегу чёткие следы, и эти следы для трактора — как для слепого поводок. Оборвись поводок, исчезни пёс — и могучий трактор бестолково затычется туда-сюда, а потом, возможно, и совсем застрянет, и тогда трактористу придётся вылезать, отыскивать потерянный путь под сугробами на ощупь, а всю-то белую степь не обшаришь…

— Не собьётся Шайтан? Не заведёт нас? — прокричала Кирилка.

— Никогда! — в ответ крикнул Вася и тут же добавил: — А ну, поменяйся быстренько с тётей местами.

— Зачем?

— Поменяйся, говорю, местами! Олимпиада Петровна, идите сюда! — закричал Вася ещё громче и нетерпеливее, и Кирилка с тётей завозились в кабине, с трудом стали перелезать, а Вася и сам уже подвинулся так, что тётя вдруг очутилась не на Кирилкином, а на водительском месте.

Она было шарахнулась обратно, да Вася прямо-таки принудил её взяться за рычаги:

— Действуйте!

Тётя готова была теперь к любой неожиданности, но к этой — нет. Она в жизни не управляла никакой техникой, кроме швейной машинки, а тут в руках её оказался целый трактор, грозно ревущий, лязгающий и неудержимо катящийся по сугробам неведомо куда.

Впрочем, куда он должен катиться, тётя понимала. Он должен идти всё время за Шайтаном, да только Шайтан вдруг стал забирать в сторону да в сторону, а трактор катил прямо и прямо. Тётя закричала:

— Где тут что нажимать? Говорите скорей!

— Правый рычаг на себя! — скомандовал Вася.

Тётя изо всех сил рванула правый рычаг, и трактор вдруг послушался очень легко. Он повернулся даже больше, чем требовалось. Подправить его другим рычагом тётя догадалась сама и с радостным вздохом, даже с ликованием, обернулась.

Она решила, что Вася посадил её за управление лишь для того, чтобы она совсем перестала трусить, чтобы сама увидела, какая у них надёжная машина и как хорошо показывает путь Шайтан, да тут же увидела: Вася посадил её к рычагам совсем не за тем.

Сам он управлять трактором не мог, ему нужна была срочная передышка.

Вася опять сидел, кланялся, опять бранился. Обмороженные руки, должно быть, сильно ломило, и он не знал, куда их девать. Он то постукивал кулак о кулак, то совал их поближе к тёплому мотору к передней стенке, то снова постукивал.

Наконец положил обе руки на колено, приказал Кирилке:

— Три! Бери варежки и три!

Кирилка провела варежкой по Васиным пальцам.

— Смелей! — втянул в себя воздух Вася и покрутил головой. — Смелей и быстрей! Изо всех сил жми…

И она стала тереть быстрей, нажимать с такой силой, что своим рукам стало больно, а Вася всё покряхтывал да покрякивал:

— Ещё сильней! Ещё! Ага! Гореть начали. Значит, отходят. Значит, целы.

Кирилке самой стало жарко. Ей хотелось сбросить шапку, расстегнуться, да Вася не позволял остановиться, всё подгонял:

— Давай, давай!

Это «давай, давай» доносилось и до тёти, и она вцеплялась в рычаги ещё крепче, припадала к смотровому стеклу ещё ближе, и ей казалось, от таких её усилий трактор ревёт ещё громче, катится ещё быстрей.

Но вот Вася поднял руки, стал их бережно потирать сам.

— Спасибо, подсолнушек! Быть тебе доктором.

Кирилка отпыхнулась и тоже пошутила в ответ:

— Мне доктором, а тёте трактористом. Гляньте-ка…

При слабом свете окошка тётин курносый профиль в нахлобученной папахе выглядел весьма внушительно. Олимпиада Петровна вовсю шуровала рычагами.

Шайтан всё чаще и чаще сворачивал то в одну, то в другую сторону. Степь теперь стала холмистой, и укрытая снегом дорога широко запетляла меж этих холмов. На склонах то тут, то там затемнели деревья, они спускались навстречу трактору, сначала негустыми, редкими островками, потом слились на той и на этой стороне в две сплошные чащи, и трактор с телегой побежал по узкой, совсем тихой долине.

Луна высветила какие-то белые кочки, длинные, похожие на следы полозьев полосы, и все поняли, что выехали на крепкую, настоящую дорогу.

Шайтан сразу сел и стал похож на остроухий чёрный пенёк.

— Туго знает своё дело! Поручение исполнил — решил отдохнуть! — радостно объяснил Вася и сам остановил трактор, свистнул пса.

Шайтан влетел в кабину мохнатым вихрем, принялся вертеться, толкаться, безо всякого стеснения совать всем в руки холодный нос. Он прекрасно понимал свою заслугу, шумно и суетливо радовался и хотел с каждым в кабине этой радостью поделиться.