Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы Страница 7

Мама тоже подошла к окну, присела на подоконник:

- Как красиво! Похоже, будто роятся белые пчелы...

- Точь-в-точь! - воскликнул Петя, продолжая ловить снежинки. Совершенно точь-в-точь!

- И еще, похоже, будто Снежная королева прилетела к нам из своего ледяного царства... Помнишь, у Андерсена?

Петя перестал ловить снежинки:

- Я ничего не знаю про Снежную королеву.

Мама удивилась:

- Неужели я тебе не читала этой сказки? Ведь она моя любимая.

- Никогда! - с возмущением вскричал Петя. - Ни разу! Там о пчелиной Снежной королеве?

- Ну что ты! Там о мальчике Кае и девочке Герде. О том, как они дружили... Не читала? Такая чудесная сказка.

- Ни разу! Как тебе не стыдно!

- Они жили по соседству, под крышами двух островерхих домиков. Так близко друг от друга, что могли переговариваться из окошек. И там же, наверху, они устроили себе сад, в котором посадили куст розовых роз. Летом они любили сидеть под этим кустом. А зимой, когда окна замерзали...

- Знаю! Знаю! - вдруг вспомнил Петя. - Все знаю! Мальчик нагревал на огне монетку и прикладывал к окошку. Получалась круглая дырка, и они с девочкой смотрели на снежок...

- Значит, читала?

- Да! - весь раскрасневшись, вскричал Петя. - Да, да, да, читала! Теперь вспомнил...

А мама, любуясь снегом, падающим за окном все гуще и гуще, говорила тихим и каким-то особенным, чуточку взволнованным голосом:

- Одежда Снежной королевы была соткана из снежных звездочек, и сама она была прекрасна. Но сердце-то у нее было ледяное. Попросту говоря, у нее совсем не было сердца, вместо сердца у нее был кусочек льда... И когда она унесла в свое царство Кая, она и его заморозила. У него стало ледяное, холодное сердце, и он забыл свою маленькую подружку...

- А она? Ведь она его не забыла?

- Нет. Она была удивительно смелой девочкой, с горячим, любящим сердцем... И она пошла искать своего товарища по всему свету...

- Ведь ее тоже могла утащить Снежная королева? - прошептал Петя. - И у разбойников ей было страшно... Но как же она все-таки не испугалась?

- Когда по-настоящему дружишь, о себе нисколько не думаешь и за себя ничуть не боишься. Это и есть настоящая дружба...

Петя задумчиво смотрел на падающий за окном снег. Тихонько повторил:

- Дружба?.. Разве это такая важная вещь - дружба?

- Настоящая дружба? Это самое важное в жизни человека. И самое прекрасное.

- Да? - задумчиво и немного удивленно проговорил Петя. - Я не знал... А у нас с тобой дружба, мамочка?

- Мы с тобой очень дружим. И всегда друг другу верим...

- Разве для дружбы важно - верить?

- Очень важно.

- С Вовкой мы тоже дружим. Только знаешь, Вовка теперь сидит на третьей парте. Уже давно! Это ничего для дружбы?

- Это совершенные пустяки.

- А вот с тем мальчиком, знаешь, который сидит теперь со мной вместо Вовки... С ним я не дружу... Ни на копейку! - Петя поморщился. - У него одни кляксы... С ним никто не дружит.

- Почему же вы с ним не дружите? Это очень плохо.

- Плохо?

- Очень плохо.

- Ты думаешь, очень плохо? - протянул Петя, щурясь на снег. - Почему?

А снег все падал и падал.

И в другой половине дома, где жили Чернопятко, тоже увидали за окном снег. Первый увидел его Вовка.

- Снег! - завопил он на весь дом. - Настоящий снег!

Он тоже влез на подоконник и тоже распахнул форточку. Просунул наружу голову.

Было просто удивительно, как мог он так легко протиснуть свои толстые красные щеки!

А снег уже падал густо, крупными хлопьями.

- Смотрите, смотрите! - задыхаясь от восторга, кричал Вовка. Смотрите все!

Он втянул голову обратно в дом. Все-таки непостижимо, как это пролезли его щеки?

- Завтра мы с Петькой - на санках!

Он снова высунулся в форточку:

- Или на лыжах!

И опять бедная, многострадальная голова оказалась в комнате:

- Или в снежки!..

Он снова высунулся наружу.

Толстые красные щеки, как им досталось!

А снег падал и падал...

Может, и правда Снежная королева мчалась на белых конях, а ее великолепный снежный плащ вместе с ветром несся над всей землей?

А в это время третий мальчик, тот рыженький, который занял на парте место Вовки - его звали Кирилкой, - тоже стоял возле окна и тоже глядел на снег...

Он думал, что, может быть, и на Севере сейчас идет снег. Только, уж конечно, тот снег получше этого. И его гораздо больше. Потом он подумал, что отец, наверно, давно катается на лыжах. Или на собаках. А может, даже на оленях? Очень на многом можно кататься там у них, на Севере.

Давно папа уехал. А не прислал еще ни одного письма. Каждый день Кирилка спрашивает на почте письма от папы. Там ему отвечают: "Пишет, пишет..." Но если пишет, куда же деваются папины письма?

Кирилка тихонько вздохнул.

А снег все шел, шел, и за окном становилось темно.

Потом Кирилка подумал, что завтра в школу можно идти в валенках. И это очень хорошо. Потому что ботинки у него давно прохудились, а сказать об этом тетке боязно. Обязательно заругается, что прохудились. Обязательно.

После валенок Кирилка сразу вспомнил про школу, про Петю Николаева и вздохнул еще громче.

Сколько дней они сидят рядом, он и Петя, а все равно Петя нипочем не хочет с ним дружить. Даже рукой заслоняет свои буквы, чтобы Кирилка на них не смотрел.

А какие у Пети буквы! Какие буквы!

Вчера вот у Пети капнула на парту клякса. Кирилка поскорее вытер эту кляксу да еще послюнявил, чтобы на крышке не осталось пятна. Петя почему-то рассердился. Он сказал: "Значит, ты подлиза" - и покраснел. А чем же он подлиза?

Книги он всегда кладет в парту точь-в-точь как Петя, и карандаш у него похож на Петин. И промокашка тоже на красной ленточке.

Чем же он подлиза?

Конечно, если бы он отвечал без запинки уроки и если бы не кляксы, Петя бы с ним дружил.

А что ему делать?

На дополнительных занятиях он всегда отвечает хорошо. А вот в классе при всех боится. Клавдия Сергеевна, она добрая, она ему говорит. "Ну, Кирилка, ну отвечай же... Какой ты, право! Ты же все знаешь! Отвечай..." А он стоит у доски и молчит. Не может слова выговорить. Вдруг все засмеются?..

А сколько у него клякс!.. Все тетради в кляксах. Разве можно дружить с мальчиком, у которого столько клякс?

А как же ему без клякс, если на столе всегда белая скатерть? Вот и приходится уроки делать на подоконнике. Учительница Клавдия Сергеевна то и дело повторяет: "Рука, которой пишешь, вся должна лежать на столе". А на подоконнике не то что рука - тетрадь еле помещается. А локоть совсем свисает. Вот потому у него и кляксы, что на подоконнике...

И в "колдунчики" его не берут играть. На переменках все мальчики играют, а его не берут... Никогда. Только дразнятся: "Рыжик-пыжик, почем десяток веснушек?"

Если веснушки хорошенько потереть щеткой - может, они сотрутся?

На этот раз Кирилка вздыхает глубоко и протяжно.

- Тише! - сердито шепчет тетка. - Генечку не разбуди.

Генечка - ее сын. Хоть ему только пять лет, дерется он очень больно. А сдачи Генечке тетка не велит давать.

Новые ботинки, которые ему перед отъездом на Север купил отец, тетка спрятала в комод - наверно, для Генечки. И новую шапку-ушанку (тоже отец купил) надевает Генечка. А когда тетка идет в гастроном, или на базар, или еще куда, то велит Кирилке, чтобы тот смотрел за Генечкой и не обижал его. А почему Генечке она не говорит, чтобы он не дрался?

Кирилка опять вздохнул.

- Говорят, тише! - прошипела тетка. - Уроки делай...

- Сделал, - тоненьким голоском ответил Кирилка и снова вздохнул.

Что же поделаешь, такая у него была привычка: вздыхать и вздыхать...

Плохо жить на свете, когда совсем один, когда тетка слова ласкового не скажет, а дядя, папин брат, хоть добрый, да все на работе. Иногда погладит Кирилку по голове... Только редко это бывает.

А отец далеко, на Севере. И сам не едет, и писем не шлет.

А главное, плохо, когда нет товарищей. Плохо, ох как плохо...

Глава седьмая

Кирилкин портфель

Петя и Вовка мало похожи друг на друга. И характером, и наружностью.

Петя высоконький мальчик и немного бледноват. Вовка же, наоборот, коренастый коротышка. У Пети на лбу аккуратно подстриженная челочка, а у Вовки на затылке торчит хохолок, похожий на кисточку для бритья.

Петя щурится. Он слегка близорук. А когда он смеется, на самой середке носа у него, как и у мамы, гармошкой собираются морщинки.

У Вовки же щеки до того красны и до того круглы, что просто удивительно, как только птицы не склевали их по ошибке вместо яблок.

Вовка, что называется, "тяп-ляп". Схватит - бросит. Бросит - снова схватит. И никакого толку. По десять раз в день он придумывал что-нибудь новое и никогда ничего не кончал. Не то что Петя, который все всегда доводит до конца.

В школу Вовка обязательно опаздывал бы, но аккуратный Петя заходил за ним каждое утро.

Не в пример Пете, Вовка очень любил драться. Он был большим задирой и с удовольствием ввязывался в любые потасовки. Дрался он обыкновенно своим портфелем, и если судить только по портфелю, то всякий бы сказал про Вовку: этот мальчик, вероятно, давно окончил школу. Портфель у Вовки был драный, с оторванной и кое-как прикрученной ручкой. Замка совсем не было, и Вовка мог таскать свой портфель только под мышкой. Прямо не верилось, что всего каких-нибудь два месяца тому назад этот портфель, новешенький, завернутый в серую бумагу, перевязанный сверху бечевкой, Вовкин отец принес из магазина.