Одуванчик на ветру - Виктор Батюков Страница 7

Зал продолжал гудеть как встревоженный улей. Напряжение достигло накала и Андрей почувствовал, что еще немного и здесь произойдет что-то ужасное. Поэтому он стал осторожно пробираться в сторону говорящих.

Валера взял микрофон и, прокашлявшись, произнес:

— Привет, пацаны! Все, что сказал моя сестра — правда!

Зал взорвался. Началось что-то невообразимое. Беснующаяся толпа клокотала. Парни били, чем попадя, не разбирая, где свой, где чужой. Они вымешивали друг на друге свои обиду, гнев, ярость, разочарование. Андрей кулаками прокладывал дорогу к тому месту, где минуту назад стояли Алена с братом. Вот последнее препятствие устранено и… Мальчишка на миг застыл в оцепенении. На полу валялась перевернутая коляска, а рядом лежал, защищая лицо руками, Валера. Алену же, прижав к возвышению, избивал какой-то урод. Не помня себя от ярости, Андрей выхватил монтировку из чьих-то рук, и с криком бросился на помощь. Парень, избивавший Алену, услышал нечеловеческий крик, развернулся и заслонился девушкой как щитом. Андрей слишком поздно заметил перед собой хрупкое тельце любимой. Руку, занесенную для удара, уже ничто не могло остановить и монтировка опустилась прямо на Аленину голову.

Вам никто не говорил, что время идет не для всех одинаково, что оно тоже живое. Может спешить, словно гонится за кем-то, а может идти медленно-медленно, как уставший путник. Здесь, в танцевальном зале, оно ахнуло и остановилось. Ведь от того, что произошло, даже у него перехватило дыхание.

Андрей, словно в замедленном фильме, с ужасом смотрел, как побежала, заливая лицо, густая черная кровь, как закоптились эти неземной красоты карие глаза, как подкосились хрупкие ножки, и девичье тело опустилось на пол. Не видя и не слыша ничего вокруг, Андрей бережно взял на руки девушки и направился к выходу.

Куда он шел, что он делал. Про это парень не вспомнит никогда. Очнулся Андрей, когда люди в светло-салатовых костюмах пытались взять у него Алену. Это были врачи скорой помощи. В машине и в коридоре больницы он был рядом с каталкой. Утирая слезы, Андрей повторял только одно слово? «Прости».

Оставшись у дверей операционной, парень как преданный пес, охраняющий покой хозяина, не отходил ни на шаг и бросался на всех, кто пытался его выпроводить. Через три часа из операционной вышел уставший хирург.

— Ну что, молодой человек, — хотел было начать длинную тираду нравоучений врач, но увидев в глазах Андрея немой вопль, улыбнулся.

— Да жива твоя красавица, жива. Месяцок у нас полежит и можно под венец.

Андрей бросился к хирургу и всю свою благодарность, радость и признательность выразил в крепком молчаливом объятии.

— Н, ну, молодой человек, — засмеялся врач, — так и задушить недолго. Откуда такие нежности? Вы же, если я не ошибаюсь, районщик, — и он указал глазами на шапочку, которую Андрей держал в руке.

— Нет, я не районщик! — гордо посмотрел в глаза хирургу парень. — А это? — он посмотрел на бойцовский символ и, небрежно бросив на пол, наступил на нее ногой, — эта тряпка годится лишь для того, чтобы утереть грязь с ваших ботинок.

Я люблю тебя, жизнь!

— Красный! Красный! Красный! — ворвалась в квартиру Галя и завертелась волчком так, что Волочкова позеленела бы от зависти. — Мама! Я получила красный диплом!

Валентина Павловна стояла в дверях и плакала от счастья.

Жизнь этой семьи начиналась так, словно была под копирку списана с миллионов такие же судеб. Родители всю жизнь отработали на заводе и имели хоть и небольшой, но стабильный заработок. Валя закончила школу, но в институт не пошла, а поступила в строительное училище. Ей тогда казалось, что строители и получают прилично, и голову сильно напрягать не надо. Отучилась на маляра, пошла работать на стройку. Там познакомилась с каменщиком Виктором. Сыграли свадьбу, через год родилась доченька Галочка. Семья была дружна и счастливая, пока… Вот после этого «пока» и сошла Валентина с широкой дороги общего счастья на узенькую тропинку индивидуальной беды. Ведь это счастье на всех одно, а горе — оно у всех разное.

Когда Галочке было шесть лет, мать работала в люльке на пятом этаже. Трос оборвался, и Валентина рухнула вниз. Полгода она провела в больнице, но полностью встать на ноги ей так и не удалось — позвоночник восстановить врачи не смогли. Но, как говорится, беда не приходит одна. Через два месяца после травмы от нее ушел муж, заявив, что жить с калекой он не может. Единственным утешением для Вали стала ее дочь. Теперь она жила, нет, боролась за жизнь ради нее, ради ненаглядного «Галчонка». На радость мамы, девочка росла добрая, красивая, умная, скромная. Все месяца, которые Валентина провела в больнице, Галя была с ней. Бабушке с трудом удавалось отвести ее домой на ночь. Выписка мамы из больницы была, наверное, самым радостным событием во всей ее коротенькой жизни. А как она радовалась подаренной горисполкомом инвалидной коляске! Так дети не радуются даже самому дорогому подарку.

Годы шли. Мама с дочкой как-то приспособились жить на одну Валину пенсию да радоваться редким бабушкиным подаркам. Но вскоре бабушка умерла, и они остались совсем одни. С годами Галя не растеряла ни свою доброту, ни ум, ни скромность, ни тем более красоту, а наоборот. Казалось, росла девочка, и вместе с ней росли и эти качества. Несмотря на более чем скромную жизнь, Галя считалась самой красивой в школе. Ни по одному предмету она не получала оценки ниже четверки, но никогда, ни перед кем девочка не задрала нос, а всегда была мила и добра даже с бездомными котенком.

Галя, закончив свое танцевальное па, бросилась на шею матери и они вместе разрыдались.

— Что это мы тут сырость развели! — первой опомнилась Валентина Петровна. — У нас праздник, а мы плачем. Предлагаю по такому поводу выпить чаю!

И она, тяжело опираясь на костыли, двинулась на кухню. За столом Галя вдруг погрустнела.

— Мам, завтра у нас выпускной бал. Все девочки будут нарядные…

Она вдруг горько вздохнула и разгладила руками старенькое ситцевое платьице. В первый раз за десять лет девочка заговорила о нарядах. У Валентины Петровны сжалось сердце. Минут пять они молча глядели в чашки, и вдруг мама подняла голову, и лукаво улыбнулась:

— Я знаю, что делать! Пошли в комнату.

В спальне Валентина открыла старый скрипучий шкаф и стала выбрасывать на пол какие-то тряпки.

— Где же оно? Должно же быть здесь, — приговаривала она, перебирая содержимое. — Вот, нашла! Ну-ка, посмотри, — и женщина вынула из шкафа какой-то сверток.

Когда его развернули, там оказалось свадебное платье. Оно было