Геннадий Михасенко - Неугомонные бездельники Страница 8

Хороший парень Славка. Хоть я чаще бывал с Борькой, но тянуло меня больше к Славке.

- Слушай, а чего это Мирка не лупасит в твое окно? - с многозначительным прищуром спросил вдруг я. - Ко мне лупасит! К Борьке лупасит! Генку почти за шиворот вытягивает из дома, а тебя как будто и нет, а?

Он глянул на меня не то смущенно, не то виновато и сказал:

- Не знаю... А чего это Томка к тебе приходила?

- Когда? - вспыхнул я.

- Вчера утром. Наряженная, как фея, а ты, как цыпленок, высунулся из сеней!

Не знаю, на каких буквах щелкают Славкины зубы, но эту фразу он всю опечатал прямо.

- Шпионил, Славчина!

- А что мне, в подполье лезть, раз вы перед носом свидание назначаете?

- Какое свидание, балда?

- Десять минут беседовали, засекал.

- Не ври! И минуты не говорили!

- Влюбленные часов не замечают, - изрек со вздохом Славка.

Я так и остолбенел, немигающе уставясь на него. В глубине души я обрадовался Славкиным словам, а внешне хотел рассердиться, но, чувствуя, что это у меня не получится, чуть слышно спросил:

- Неужели заметно?

- Ага.

- Здорово?

- Ну, заметно.

- Вот черт! Петрушка какая-то выходит!.. Надо мне поосторожней! озабоченно проворчал я. - И все равно, Славк, вчера утром было не свидание. Чтоб мне лопнуть. Томка по делу приходила, насчет концерта. Пришла и постучала. Я даже спал, - приврал я для правдоподобия. - А если б свидание, я бы разве спал?.. Только дураки на свидании спят. И тут стук.

- Вот видишь, к тебе все стучат, а ко мне никто, - как-то грустно заметил Славка.

Я воскликнул:

- Балда! Ты ничего не понимаешь!.. Томка потому и не стучала ко мне сроду, что... это самое!.. Вот!.. И Мирка поэтому не стучит к тебе! Влюбилась она в тебя, понял?.. Поверь моему опыту!.. Так что мы с тобой живем, Славенций!

Славка густо покраснел. Такой крупной физиономии нужно, казалось бы, долго наливаться стыдом, но она вспыхнула мигом, как будто ее включили. Я даже насторожился, уж не сгребет меня Славка сейчас и не долбанет ли своим чугуным лбом, но он мирно буркнул:

- Пошли, Дон-Жуан.

К вечерним играм мы обычно сходились на крыльце Куликовых, в среднем из пяти домов. Когда мы со Славкой явились, все уже были в сборе, кроме Юрки, который опять, наверно, умотал к своим новым приятелям.

Мирка за что-то пропесочивала Борьку и стукала его по колену кулаком. Борька вроде бы в припадке хохоча корчился и беззвучно кривил рот. Люська, чуть откинувшись, сурово смотрела в небо. Томка, бочком пристроившись позади нее, переплетала Люськины косы и с улыбкой что-то нашептывала ей на ухо. Генка, отодвинувшись от егозливого Борьки, смирнехонько помалкивал. Сердито-скучная Нинка стояла внизу, переминаясь с ноги на ногу и сцепив за спиной худые руки, стояла, как растерянный дирижер перед разболтанным оркестром.

- Вот он! - обрадованно указал на меня Борька. - Ругай его, он виноват.

- В чем? - спросил я, перехватив мимолетный Томкин взгляд.

- А! - поморщилась Мирка. - С кем бы добрым говорить, а с вами!.. Сдрейфили, да, выступать?.. Слабаки!.. А пацаны еще!.. Ладно, обойдемся! Вот завтра увидите, на что способны одни девчонки.

- А Генка-то, - напомнил Борька. - Наш кадр!

- Фиг он ваш! - В воздухе между мной и Борькой стрижом мелькнул кукиш. - Вам до Генки ого-го!.. Ладно. Давай, Нин!

Нинка, хлопнув в ладоши и сразу повеселев, объявила, что она садовник. Это означало, что все прочие - цветы, которым нужно срочно попридумывать названия. Выбрать цветок - штука серьезная, и все притихли.

Первым встрепенулся Генка. Взметнув руку, как в школе за партой, и даже привскочив, он торопливо, точно его могут перехватить, выпалил:

- Колокольчик!.. Я колокольчик!

- Правильно, - поддержал его Борька. - Ты у нас, Генк, человек хороший, и цветок у тебя хороший, любить будут - заойкаешься, а я лопух, представился он - попробуйте, мол, влюбиться.

- Лопух не цветок, - заметила Нинка.

- В саду все растет, - отпарировал Борька, и Нинка только презрительно дернула губами, дескать, как хочешь, но уж любви моей не жди.

- Астра, - выдохнула Люська, все еще глядя в небо.

Прикинув так и сяк, я пророкотал:

- Рододендрон!

На меня глянули почтительно-удивленно. Томка даже перестала плести и склонила голову к плечу. Знай наших - и завлеку, и озадачу.

Славка кусал-кусал ногти и брякнул:

- Флокс.

Мы с Борькой так и повалились на спины. Этот кит, мамонт, баобаб флокс, видите ли! Ой, мама, воды!.. Мирка, ширнув Борьку локтем и прицелясь одним глазом куда-то в огороды, крикнула:

- Настурция!

- Настырция ты, а не настурция, - поправил Борька.

- Я те дам, лопушина!

А я гадал, кем же будет Томка: мальвой, бегонией, орхидеей или каким-то неведомым цветком, и не знал еще, влюбляться мне в нее при всех или нет. Игра игрой - да мы-то не игрушечные. Влюбляться, - значит, опять выказывать себя, а не влюбляться - ну как это не влюбляться, когда само влюбляется... Как будто чувствуя мои метания, Томка медлила, все плетя и плетя Люськину косу, пока, наконец, садовничиха не подхлестнула:

- Том, а ты кто?

- Никто пока. Доплету вот...

- Господи, потом доплетешь!.. Люська, да отбери ты у нее косы!

- Все равно не хочу, - упрямо сказала Томка и надулась.

- Вечно она с фокусами! - фыркнула Нинка и начала со злым подвывом: Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме... Колокольчика.

Генка ойкнул - и пошло... Сперва влюблялись робко и с раздумьями, потом поднаторели, и любовь вовсю закружилась, зазвенела на крыльце. Больше всех доставалось Лопуху, только Нинка так и не признала его. А Флокс неожиданно как зарядил - Настурция да Настурция, так и жал - я, видно, чересчур повлиял на него. Меня особо не баловали, да мне и не игралось без Томки, хоть я и хорохорился. Нет, Томка не ушла, она так же сидела за Люськой, обняв ее за плечи, и часто переглядывалась со мной, но все мы были цветами, все мы были в том далеком, сказочном саду, а она была тут, вот на этом занозистом крыльце. И это разделяло нас страшнее, чем если бы она улетела на луну. А я хотел быть с ней в одном мире, и, когда Настурция в очередной раз призналась, что влюблена в зануду-Рододендрона, я завопил:

- Никого не люблю!.. Где солнце?

Все шумно схлынули с крыльца, запотягивались и завертелись.

Солнце опускалось за вокзал. На наших глазах исчезла его малиновая макушка, и прохладный воздух, до сих пор таившийся в огородной зелени, потянул-потянул сквозь планки забора и потек по двору, как по каналу. Настало время наших пряток.

- Чур, считаю! - крикнул я, и тотчас образовался круг.

Считал я ловко, водящего выбирал заранее и почти никогда не ошибался.

Ули-дули, доф,

Кинди-лада, коф,

Кофе-лада,

Кинди-лада,

Ули-дули-доф,

быстро отмолотил я несколько раз, и Генка, не успев сообразить, что к чему, отправился к сарайчику водить.

Кинулись кто куда. Я - на улицу. У ворот оглянулся - Томка бежала следом. Бегала она плохо, как-то боком и тяжело, как будто не воздух, а воду рассекала. Я схватил ее за руку, и мы свернули в палисадник, где было уже совсем сумрачно. Проскочили один палисадник и в конце второго спрятались под акацией, под которой днем метали ножичек.

- Ну вот, тут нас нескоро найдут, - уверил я, зябко ежась от радости, что остался, наконец, один на один с Томкой. - А если не вылезем, то вообще... Удобно, Том?

- Ага, - ответила она, еле переводя дыхание.

- Попробуй найди тут нас - Я кашлянул, прочищая горло. - Забились в самые дебри Уссурийского края... Том, так это, слушай, мы не нарочно отказались от концерта. Честное слово! Зря Мирка кричит... Просто так получилось. Не знаю, что вам там плел Борька, но...

- А я и не слушала, - перебила Томка. - Все прямо помешались на концерте!.. Концерт да концерт, подумаешь!.. Да еще Анечкин огород!

- А что, мы и там не виноваты! Я уже Мирке говорил.

- Опять Мирка!.. Ну, и нечего было со мной прятаться, раз ты без Мирки не можешь! - обиженно выпалила Томка и опустила голову.

Кое-как проглотив какой-то мерзлый ком в горле, я сказал:

- И вовсе могу без нее.

Томка глянула исподлобья, выше подняла лицо, улыбнулась и проговорила:

- А я знаю, почему ты бросил играть в садовника... Потому что я не играла. Да ведь?

- Да, - тихо признался я. - Я хотел сразу бросить, да Мирка опять, тьфу ты, черт, навязалась на язык!.. Ну, опять завопили бы, что мы ничего не хотим: ни концертов, ни садовников!.. Вот... Да, Том, а почему тебя в программе нет?

Она сперва будто не поняла вопроса, потом коротко бросила:

- Да так.

- Хитрый номер, да?

- Нет. - Она дернула плечами, водя пальцем по земле, потом отряхнула руку и подобрала под себя ноги. - Я просто не выступаю, вот и все.

- Как? - удивился я.

Она покосилась на меня и ответила:

- Не выступаю... Я ничего не умею.

- Ну да-а, - лукаво протянул я. - Каждый человек что-нибудь да умеет... Нет такого, кто бы ничего не умел.

- Есть. Я.

- Чудачка. - Я не очень весело, но рассмеялся. - Что-то же ты умеешь, только надо подумать.