Владимир Степаненко - Замарайка Страница 8

Мать сидела перед костром и кормила огонь веточками яры. Веточки маленькие, как цветные карандаши, которыми мальчик рисовал в интернате на уроках.

Крышка на закопченном чайнике запрыгала. Из носика со свистом вырвался злой пар.

Хосейка вспомнил объяснения учительницы: пар двигает поезда, пароходы, вращает машины и дает электричество. Мальчик следил за круглыми облачками пара, удивляясь его силе.

Старая Хороля сняла с огня чайник. Посмотрела на вошедшего сына. Пододвинула стол на коротких ножках.

- Садись есть, худая башка! - сказала мать. Бросила на стол большой кусок оленины.

- Я лисицу убью! - Хосейка показал матери медный патрон. Взял мясо. Потихоньку посасывая, начал есть. Надо было ножом отрезать маленькие кусочки, но правая рука его была занята патроном.

- Мясо режь! - Хороля ткнула сына в спину кулаком. - Совсем у тебя дырявая башка.

Мальчик зажал патрон между коленями. Рука освободилась, и он почувствовал себя увереннее. Заработал быстро ножом. А когда потянулся к жирным ребрам, патрон упал на железный лист и покатился к костру. Костер горел на большом железном листе посредине чума.

- Безрукий! - рассердилась Хороля. Схватила медный патрон. - Родился с глазами, без гляделок останешься. Этого хочешь? Слепой олень умирает с голоду, не находит ягель. Ненец без глаз - слепой олень. Не может быть пастухом, не выследит зверя!

- Отдай патрон!

- Плохой у меня сын. Не похож на ненца! - старая Хороля вздохнула, почесала голову. Протянула сыну патрон и отвернулась.

Хосейка пошел к пологу. В ларь спрятал медный патрон. Когда вернулся к костру, перед ним стояла большая кружка. Мать налила крепкий чай. Мальчик быстро отхлебнул и обжег губы. Принялся недовольно тереть их руками.

- Худая башка! Разве ты забыл, что у тебя под носом ветер? Надо дуть! - строго сказала мать. - Без башки ты, парень! Без башки родился!

Хосейка обиделся на мать, но ничего не сказал. Разозлился он и на горячий чай. Пусть пар катает пароходы, крутит машины, как говорила Мария Ивановна в школе. Ему все равно! Ему не надо было пить кипяток. Торопиться некуда. До утра еще далеко. Он опрокинул кружку набок. Потом ударил пяткой по железному листу, чтобы мать знала, что он наелся досыта и решил спать.

Мальчик укрылся мягким одеялом, сшитым из заячьих шкурок. Пригрелся и сразу уснул.

Проснулся Хосейка, когда в круглую дыру мокодана заглядывало солнце. Острый луч воткнулся в обтертый, закопченный шест, подпирающий чум. Торопливо сбросил одеяло. Потер глаза. Неужели он проспал? Почему мать не разбудила его на рассвете? Он бы вовремя сел караулить большую черную лисицу. Мать ушла на ферму к своим лисицам и песцам, а о нем забыла.

Не успел Хосейка вылезти из чума, как на него бросилась с разбегу Лапа, громко залаяла, повизгивая. Но крепкий поводок не отпускал собаку от копыльев нарт.

- Сидеть, Лапа! - приказал Хосейка и обнял Лапу за шею. Почесал между ушами. - Сегодня я тебя не возьму - испортишь охоту. Буду караулить лисицу у норы. Поняла?

Хосейка вспомнил, что ему надо обязательно откашляться. Кашлянул несколько раз подряд. Потом надумал заодно и почихать, чтобы не захотелось у норы. Но как он ни старался, даже щекотал нос, чих не получался.

Он вернулся в чум. В ларе отыскал табакерку с нюхательным табаком. Мать нюхала табак, когда шила тобоки или кисы. Говорила, что табак острит ей глаза и она после этого легко вдергивает оленью жилку в ушко иголки.

Мальчик насыпал на широкий ноготь зеленый порошок. Наклонил голову и сильно втянул в себя воздух. В носу защекотало. Хосейка задвигал носом. Потер его кулаком. Громко и неожиданно чихнул, будто выстрелил из дробовика. Лапа испуганно отскочила от Хосейки. Но мальчик не сдержался и чихнул второй раз. А потом третий, четвертый.

- Хорошо нос почистил! - громко сказал Хосейка, обращаясь к Лапе. Вытер рукой слезящиеся глаза. И тут же снова громко чихнул.

Лапа бросилась к мальчику, заливаясь испуганным брехом.

Хосейка захлопнул крышку круглой табакерки. Не понял, что мать находила хорошего в нюхательном табаке. Промытые слезами, его глаза не стали острее. Как всегда, упирались в светлое небо бугры, а за ними ничего не видно.

Мальчик заторопился к лисьей норе.

Тундра давно ожила. Птицы кормились, устраивали гнезда. Пели, пересвистывались, перекликались самыми разными голосами.

Стоило Хосейке повернуть к реке, и его обветренное скуластое лицо стал ласкать теплый ветер. Он нес на мальчика много разных запахов: травы, оттаявшей земли, горьковатых веточек яры и клейких почек березок.

Южный ветер успел хорошо поработать, пока Хосейка смотрел в чуме длинные сны. Он согнал заструги со снежных бугров. Крепкий наст и наледь уже потеряли свою крепость, проминались под широкими подошвами тобоков.

Хосейка не слышал своих шагов и радовался. Хорошо, что утром в тундру прилетел южный ветер. Он мог незаметно подкрадываться к лисьей норе. Большой лисице его не услышать. Он не будет ни чихать, ни кашлять. Притаится и будет терпеливо ждать, пока глаза не заболят от солнца. Ружье положит рядом с собой.

Радостно стало маленькому охотнику. Отбросил он на плечи капюшон малицы, подбитый рыжим мехом росомахи. Ветер приятно освежал голову. Быстро сочинялись стихи. Хосейка никогда не понимал, откуда они приходили к нему, слова нанизывались сами.

Месяц Большой темноты,

Ты меня не пугай,

Я забываю тебя,

Солнце встречая!

Здравствуй, солнце Отела,

Солнце месяца мая!

Легко и широко шагал Хосейка по тундре. Быстро перепрыгивал с одной моховой кочки на другую. Цеплял ногами маленькие, скрюченные березки, рвал куропачью траву и подснежники. Иногда проваливался в оттаявшие болота, шлепал по грязи.

По тундре звенела вода. Торопливо бежали ручейки, таща за собой оборванные веточки, льдышки и куски мокрого снега.

Хорошо в тундре весной. Каждый день похож на праздник. Скоро земля расцветет круглыми шариками пушеницы. А потом она украсится маками, красными платками загорятся камнеломки, маленькими озерками засверкают полянки с голубыми незабудками.

Пока холодно, в тундре мало комаров. Нет и оводов. Спокойно пасутся олешки и не бегают. Хоры не дерутся, не ломают рога.

Пастухи рады весне. Белыми ночами им легко охранять стада. Полярные волки откочевали за волчицами на Север, чтобы вернуться к стадам с волчатами.

Придет день, и на маленьких ивках заблестят желтые пушистые сережки.

Наступит и пора ягод. Ветки дикой смородины согнутся от тяжелых гроздьев. На моховых кочках наберут силу морошка, голубика, закраснеет клюква.

А через месяц на длинные ноги встанут в тундре грибы. Синюшки и подберезовики. Олени ошалеют от грибного запаха и будут бегать по тундре и искать лакомство.

Обо всем передумал мальчик. Подошел к ручью и удивился. Сразу даже и не узнал его. Высокая вода шла вровень с берегами, с грохотом перекатывая по руслу большие, тяжелые камни.

Хосейка медленно стал подыматься вверх по течению, выбирая место, где ему перейти. Вода залила все ямы и перекаты. Мокрые камни блестели, отражая сверкающих солнечных зайчиков.

- Почему ты разозлился, ручей? - спросил громко Хосейка, стараясь перекричать шум воды. - Я не обидел тебя. Хочешь, сочиню песню? Мне надо перейти. Укажи хороший брод!

Мальчик поднялся вверх по течению. Решил переходить около больших камней. Прыгнул на обтертый белый кругляш. Камень повернулся и покатился вниз по руслу.

Вода ударила Хосейку по ногам, потащила за собой. Хосейка чуть не выронил из рук ружье. Испуганно прижал его к груди. С трудом выбрался на берег. Открыл кулак и ужаснулся: медного патрона в руке не было.

Хосейка ударил левой рукой по кулаку.

С малицы текло, в тобоках шлепала вода. Мокрый Хосейка побежал вдоль берега. Он осматривал все отмели, перекаты и заводины, надеясь, что ручей выкинет где-нибудь медный патрон.

Если бы Хосейка не считал себя настоящим охотником, он бы от горя заплакал. Скоро он вернулся к белому камню. Поднял с земли мокрую одностволку. Старательно вытер ее полой малицы. Потом продул ствол, чтобы просушить его.

Присел Хосейка отдохнуть на камень и загрустил. Почему он такой невезучий? Поймал большую рыбу - не смог вытащить, пришлось привязать к копыльям нарт. Встретил черного лисенка - не схватил руками. Собрался караулить большую лисицу у норы - потерял в ручье патрон.

Надо торопиться в интернат. Мария Ивановна будет ругать, что он опоздал на урок. Потом за него примется Нярвей. У нее не найдется для него ни одного хорошего слова. "Ты плохой пионер!", "Пионеру нельзя прогуливать уроки!", "Ты прогульщик!"

Он не прогульщик. Он хочет быть хорошим охотником. А Мария Ивановна должна знать, что охотника нельзя томить в школе. Ранняя весна - лучшее время для охоты.

Придет время, когда парами будут бегать куропатки, парами будут плавать на озерах лебеди, гуси, утки и гагары. А потом птицы примутся строить гнезда.