Михаил Васильев - В Африку!

Михаил Михайлович Васильев

В Африку!

Глава 1

Ура! Скоро в Африку!

Никто из вас не задумывался о том, что происходит в зоопарке вечером? Когда посетители расходятся, и за последним из них закрываются ворота.

А у зверей сначала, конечно же, начинается ужин. От клетки к клетке ходит Львович. Такой низенький человек, и зимой, и летом в ушанке и сером ватнике. Львович разносит зверям еду. Слону и рыжей кистеухой свинье — картошку и свеклу, льву и тигру — мясо, бобрам — осиновые дрова.

Наевшись, звери расходятся по зоопарку, гуляют, играют, кому как нравится. Тогда начинается самое веселье. Все радуются, что они, наконец, свободны после долгого дня.

Пони и ослик, те, что днем катали детей, катают мартышек, макак и других зверьков, всех желающих. А ещё все любят играть в «аттракционы». Аттракционов много. Например, все скатываются со слона. Будто с горки, в бассейн с тюленями. Или прыгают на бегемоте. Потому что он большой и мягкий, будто надувной. И еще добродушный. Или забираются на жирафа, как на башню или подъёмный кран. И смотрят сверху и по сторонам.

А ещё начинаются нырялки в пруду, том, что посредине зоопарка, с ивами на берегу. И бормоталки, когда звери собираются, чтобы о чём-нибудь поговорить. И даже иногда думалки, когда они вместе о чём-то размышляют.

В тот раз, в тёплый летний вечер самые большие и солидные звери зоопарка сидели вокруг большущего пенька, который остался от спиленной столетней липы. Слон в своей огромной панамище сотого размера, бегемот, носорог и вместе с ними всеми Львович. Эти играли в солидную игру домино. Солидно, с могучей зверской силой били костяшками домино о столетний пень. Носорога все потихоньку обманывали, потому что тот был близоруким и плохо видел.

По дорожке мимо них проползала очковая кобра. Прошипела носорогу совет:

— Тебе надо заказать очки. Такие же, как у меня.

Это она советовала всем. Себя кобра из-за своих очков считала очень интеллигентной и хотела, чтобы все вокруг неё тоже стали такими же.

На пруду было многолюдно. А может, многозверно. Или многоптично?

Вместе с родителями там плавали утята, гусята и еще лебедята, совсем не такие гадкие, как об этом пишут в сказках. А полосатые птенцы птицы чомги, чомгята, сидели на спине матери, не хотели мокнуть в воде.

В стороне енот-полоскун стирал одежду своих детей. На ветвях ивы над прудом висела мартышка Марта. Она сама назвала себя так — это имя казалось ей очень красивым. Рук у Марты было много, целых четыре, но она предпочитала висеть на хвосте. Висела и любовалась собой в отражении на воде. В эту игру, она еще называлась гляделки, эта мартышка готова была играть хоть целый день. И ещё вечером, и даже ночью. Звери ведь отлично видят в темноте.

По дорожкам среди кустов, шлёпая ластами, лапами и ногами, к пруду двигались морские львы, выдры и разные птицы. Пингвины спешили, по-морскому покачиваясь на ходу. Отдельно — большие императорские. Отдельно — королевские, поменьше. Зверей и птиц у пруда становилось всё больше, а на нём самом — всё теснее.

Посреди него, среди гусей и лебедей, на маленьком каменном островке сидела лягушка. Лягушка эта была не местная, не зоопарковская. Она была студенткой лягушачьего университета Отдыха и туризма, где училась отдыхать. Летом занятий в её университете не было, и она пришла навестить здешних зверей и птиц. Хотя некоторые из них здесь отнеслись к лягушке странно. Вот аист уже долго неподвижно стоял невдалеке и поглядывал как-то негостеприимно. Кобра, которая теперь лежала на мостике над прудом, тоже смотрела совсем неинтеллигентно.

Неожиданно, ни с того ни с сего, островок под лягушкой стал расти, становиться все больше и больше и вот превратился в большой камень. Он вдруг кашлянул, и стало понятно, что это никакой ни камень и ни островок, а старая морская черепаха.

Она плохо слышала и поэтому, в основном, говорила. Любила повспоминать о прежней жизни. Вот только звери не слишком любили её слушать. Во вспоминалки с ней играть никто не хотел, потому что все слышали её истории много-много раз. Раз сто или двести.

— Триста, — послышался скрипучий черепаший голос. — Да! Триста лет мне тогда было. Всего лишь. Ах, безумства прежних лет!

Черепаха замолчала, задумалась.

— Давайте я лучше расскажу, как отдыхала во время прошлогодних каникул на одном южном болоте, — поспешно заговорила лягушка, сидевшая на её спине. — Летала льготным рейсом на двух утках. Как там было здорово! Мы загорали, купались, развлекались. Хоровое кваканье, хорошее питание. Комар-табака и экзотические блюда. Москит, например. Одним словом, ква… Квасота!

— А что такое каникулы? — спросил местный орангутанг по имени Олег.

Он сидел на перилах мостика рядом со своим другом Гаврилой, большой чёрной гориллой.

— Я знаю! Я знаю! — заговорил аист, который до сих пор молчал. — Это когда здесь, в зоопарке, становится холодно, и когда мы, аисты, улетаем в Африку. Вот там наступают каникулы, настоящие. Этой осенью опять отправимся. Вместе с гусями, утками. Со всеми нашими, перелётными. Быстрее бы осень!

— А я сегодня письмо получил от родственников. Оттуда, из Африки, — сообщил Гаврила. — Только прочитать не могу, потому что неграмотный.

— А давайте поиграем в читалки, — тут же предложил Олег. — Кто прочтет?

— Чур я! Чур я! — закричала мартышка Марта.

Она схватила письмо, долго его вертела, даже зачем-то укусила, попробовала на зуб. Наконец, сказала:

— Нет, не могу прочитать. Здесь почерк слишком плохой.

Письмо у нее отняли.

— Кто у нас умеет читать? — спросил орангутанг Олег. — Только по-настоящему.

— Странный вы задаете вопрос, юноша! — ответила на это кобра, многозначительно замолчала и поджала свои тонкие змеиные губы.

Многозначительно — это когда молчат так, что каждому ясно, кто здесь самый образованный. А точнее, самая образованная.

Письмо немедленно передали кобре. Уже сильно стемнело, и звери удивлялись, как она может разглядеть такие мелкие буквы. Может быть, ей помогали её необыкновенные очки.

— Итак, про Африку, — начала кобра.

Все звери держались от неё подальше, потому что знали про её плохой характер. Только носорог, который бросил домино и тоже пришел сюда, к пруду, кобры не боялся. С левого бока у него была особо толстая непрокусываемая шкура. Ну, а кобра с письмом лежала именно с той его самой лучшей стороны.

— В Африке чудесно! — продолжала читать кобра. — Прелестно! Замечательно! Общеизвестно, что по бескрайним просторам Африки текут величественные реки, состоящие из молока. В берегах, образованных из киселя. На этих берегах располагаются многочисленные молочно-кисельные фабрики.

Горилла Гаврила удивился, что на этот раз его родственники не передали ему привет. И всем в его большой семье тоже. Родственники очень любили делать это, передавать приветы. Странно, что они даже не поинтересовались его здоровьем. Раньше оно их очень интересовало. Неясно было ещё, когда родственники успели выучить столько непонятных слов.

— На молочно-кисельных фабриках работают негры. Так в Африке называют людей, — читала кобра. — Люди-негры жалуются на тяжёлые условия труда. Им эти реки и эти берега не нравятся, надоели. А вот звери ни на что не жалуются. Зверям здесь всё по душе.

— Мне бы тоже понравилось, — сказал бурый медведь. — Эх, я бы сейчас не отказался киселя похлебать.

— И я, — повторил за ним его двоюродный брат, медведь белый.

— И я, — повторил за ними обоими медведь гималайский.

— И я!!! И я!!! — загалдели и загомонили все звери и птицы.

Так громко, что прохожие далеко, даже на площади Восстания, останавливались и прислушивались. Пытались понять, что за шум доносится из зоопарка.

Кобра строго посмотрела на всех поверх очков.

— Щедрая природа Африки радует изобилием, — опять стала читать она. — К Новому году здесь вырастают ёлки прямо с игрушками. Да-да! И под каждой ёлкой сидит маленький ватный Дед Мороз.

— Вот куда надо отправиться на Новый год, — громко вздохнув, сказал бурый медведь. — Вместо спячки. Но как? Может, пешком? Небось, эта Африка далеко.

— В молодости я бы быстро дошла, — послышался голос старой черепахи. — Лет за тридцать. Или даже за двадцать.

В это время к пруду, к зверям, играющим в читалки, шел южноамериканский ленивец, самый ленивый зверь в зоопарке и во всем мире. Медленно-медленно. Долго-долго. Скрёб длиннющими когтями по асфальту. По дороге он несколько раз засыпал.

А звери продолжали слушать кобру. В темноте листок бумаги с письмом едва белел.

— На Новый год в Африке кругом самый разгар каникул, — продолжала читать кобра. — Щедрая природа радует изобилием. На всех деревьях появляются плоды. Конфеты и пряники. Леденцы и мороженое. Сосиски и сардельки. Мыши и лягушки.