Фрэнк Маккорт - Энджела и Младенец Иисус

Энджела и Младенец Иисус

Памяти моей матери, Энджелы, рассказавшей правдивую историю, которая запечатлелась в моей душе, когда мне было семь лет.

Когда моей маме Энджеле было шесть лет, ей стало жаль Младенца Иисуса, который лежал в яслях в церкви св. Иосифа неподалеку от Скул-Хаус-лейн, где она жила. Она видела, что Младенцу Иисусу холодно, и удивлялась, отчего никто не накроет его одеялом. Он улыбался своей маме, Деве Марии, святому Иосифу, трем пастухам в теплых шкурах, которые несли на себе ягнят, и был, казалось, всем доволен. Он даже виду не подавал, что замерз, потому что Младенец Иисус ни за что не огорчил бы свою маму.

Маленькая Энджела не могла забыть про бедного Младенца Иисуса. Ей тоже бывало холодно, и голодно бывало, но она боялась, что мама, братья и сестра отругают ее за нытье, и никогда не жаловалась. Нет, выручать Младенца Иисуса ей придется одной, и ни единой душе на свете она об этом не скажет.

За несколько дней до Рождества она спряталась в исповедальне, в средней части, где обычно сидит священник, и оттуда время от времени выглядывала и смотрела, не опустела ли церковь. Пожилые люди вроде миссис Рейди или мистера Кинга стояли на коленях, молились, хлюпали носом и били себя кулаком в грудь, и Энджела удивлялась: разве им не хочется пойти домой и выпить чашечку сладкого-пресладкого чая? Она тихонько чихнула, и у старичков на лицах отразился испуг – они не могли понять, откуда этот звук. «Должно быть, в церкви завелось привидение!» - зашептали они друг другу и, шаркая, поспешили к выходу.

Маленькая Энджела подождала немного, пока не убедилась, что церковь опустела. Теперь только с улицы доносились разговоры прохожих и цоканье лошадей.

Она подумала о том, что собиралась сделать, но в школе ее учили, что красть - это плохо, и за это наказывают. Могут в постель отправить даже без чашечки чая. И если всего за пенни, взятый из маминого кошелька, могут наказать - каково же будет наказание за кражу Младенца Иисуса? Мама точно ее отшлепала бы – но она прогнала эти мысли. Нужно согреть бедного Младенца Иисуса, пока он совсем не посинел от холода.

Он оказался на удивление холодный и твердый, а вовсе не мягкий, как соседские малыши. Когда она вынула его из яслей, он продолжал улыбаться – так же, как улыбался Деве Марии и святому Иосифу, трем пастушкам с ягнятами и трем волхвам со всеми их подарками. Ей было жаль, что они больше не смогут смотреть на Младенца Иисуса - но они, похоже, не возражали. И ведь главное, она хотела его согреть – а в этом они ему точно не отказали бы.

Надо было вести себя осторожно. Ей не хотелось, чтобы кто-то увидел, как она несет Младенца к себе домой. Она засеменила по центральному проходу и вышла на улицу. Там было уже темно. Вдоль тротуаров мерцали газовые фонари - между ними лежали глубокие тени, где можно было прятаться и ждать. Погода стояла холодная, и прохожим было не до маленькой девочки, которая несла в темноте что-то белое - им хотелось быть дома, и, потягивая из чашки горячий чай, греть ноги у огня.

И тут она остановилась. Как принести Младенца Иисуса домой? Все тут же уставятся на нее и спросят, что это у нее в руках и что это она задумала. С крыльца входить нельзя. За домом есть переулок – оттуда через стену можно перебраться с Младенцем на задний двор. Нет, стена слишком высокая. В одиночку она могла бы перебраться, но не с Младенцем. Она обратилась к нему: «Малыш, помоги мне. Пожалуйста, помоги».

И он помог. Он подал ей мысль перебросить Младенца через стену и подобрать его на той стороне. Это было трудно. Она бросала и бросала, а он не перебрасывался, но вот она бросила в третий раз – и он перелетел.

Но тут случилось ужасное. Когда она взобралась и посмотрела во внутренний двор, оказалось, его и след простыл. Что теперь ей делать? Куда он пропал? Ей было всего только шесть, но она знала, как это серьезно – потерять Младенца Иисуса. Если она его не найдет, он замерзнет и начнет звать маму.

Но тут она увидела что-то белое – вот он, лежит во дворе у слепой соседки, миссис Блейк.

Тогда, сидя на стене, она строго с ним поговорила. Вот, она тут старается ему помочь, и нет никакого извинения тому, как он себя ведет – летает, словно пташка, падает, куда не велено. «Младенец Иисус, - пригрозила ему она, - я уже крепко подумываю, не оставить ли тебя на заднем дворе миссис Блейк». Но так поступить она не могла. Если Господь Бог обо всем узнает, оставит ее без булочек и конфет на целую неделю. Она сказала Малышу: «Когда тебя бросают через стену, нечего падать во двор миссис Блейк. Нечего летать, будто ты ангел».

Она соскочила во двор к миссис Блейк и подобрала его. Теперь он с первого раза перелетел через стену в их собственный двор, и выходит, он слушал внимательно, хотя на лице его играла все та же улыбка. Ей нравилось, что он по-прежнему протягивал ручки – как и тогда, когда лежал в яслях. Она перебралась на задний двор, сказала ему, что он молодец, потому что приземлился куда велено, и обняла его, чтобы согреть – декабрьская ночь была темной и холодной.

Она чуть не умерла от страха, когда скрипнула задняя дверь, и оттуда вышел ее брат, Пэт. Он остановился и уставился на нее и на Младенца, но она успокоилась, потому что он и сам был как младенец и часто говорил такие глупости, какие даже она не сказала бы.

- Это у тебя там что ль Младенец Иисус?

- Он самый.

- Ему в яслях надо лежать, вон там, в церкви, а ты морозишь его тут на холоде.

- Я хочу его согреть, - сказала она.

- Вот мама его увидит, что он пропал, и поднимет тарарам.

- Она не против. Она тоже хочет, чтобы ему было тепло.

- А, ну ладно тогда.

Он пошел в туалет, а она тихонько пробралась по тесному коридору и поднялась по лестнице. Услышав голос Пэта, она замерла на последней ступеньке.

- Мам, а у Энджелы там наверху Младенец Иисус.

- Будет тебе, Пэт, милый, - ответила мама. – Богатая у тебя фантазия. Садись, попей чайку.

- Правда, мам. У нее там наверху Младенец Иисус, весь белый и дрожит.

- Ладно, Пэт. Мы с ней поговорим.

- Его мама поднимет тарарам.

- Не переживай, Пэт, бедная твоя голова.

Маленькая Энджела знала, что не сможет на всю ночь оставить Младенца в постели, в которой спала вдвоем со своей сестрой Эгги. Она устроит его там ненадолго, укрыв теплым и уютным одеялом, а когда все лягут спать, положит под кровать в надежде, что ему там будет уютно до утра.

К полднику она спустилась вниз. Мама ждала, что она войдет с улицы, и удивилась, увидев ее на лестнице.

- Ты никак отдыхала?

- Немножко.

После чая ей разрешили посидеть у огня и послушать семейные разговоры. Часто она хотела что-то сказать, но ей было велено молчать, потому что она еще слишком мала. Ей было только шесть – разве она могла сказать хоть что-нибудь важное?

Но сегодня она ни капельки не возражала. У нее была большая тайна: Младенец Иисус, который лежит в постели наверху, под теплым и уютным одеялом. Хранить эту тайну было непросто, но проронить нельзя было ни слова, иначе все захотят увидеть его и станут играть с ним, будто с обычной куклой. Однажды у нее была кукла, и ее сестра Эгги оторвала ей голову, а потом смеялась – она до сих пор начинала плакать, вспоминая об этом.

Пэт сказал, что видел Энджелу на заднем дворе с Младенцем Иисусом на руках, и мама, брат и сестра опять начали смеяться. Но когда они засмеялись, Пэт воскликнул:

- У нее Бог в постели, честно-пречестно!

- Ладно, Пэт, ладно, - сказала мама. Было ясно, что она хотела его утихомирить. – Давай поднимемся и посмотрим, найдем ли мы у нее в постели Младенца Иисуса.

Маленькая Энджела у огня застыла от ужаса. Что ей делать, если все поднимутся наверх и увидят у нее в постели Младенца Иисуса? Мама наверняка отлупит ее и отправит спать без чая и хлеба.

Она поднялась по лестнице вслед за мамой, братом Томом, сестрой Эгги и братом Пэтом, из-за которого все беды.

В комнате было темно, но все равно на постели был виден Младенец Иисус – головка на подушке, ручки протянуты; только было не разглядеть его ласковую улыбку.

- Матерь Божья! – произнесла мама маленькой Энджелы. – Это Младенец Иисус из нашей церкви?

Все сказали: «Он самый,» - маленькая Энджела промолчала.

Мать обратилась к ней.

- Энджела, это ты принесла сюда Младенца? Говори правду, потому что соврать в присутствии Младенца Иисуса - это худший грех на свете.

Маленькой Энджеле хотелось плакать, но она не заплакала. Что-то ей подсказывало, что в такое время плакать бесполезно.

- Я, - сказала она.

- Ну и зачем же, Христа ради?

- Ему холодно было в яслях, и я хотела его согреть.

Том и Эгги засмеялись, но мама велела им утихнуть. Маленькая Энджела заметила, что Пэт, из-за которого все беды, не рассмеялся. Он сказал: