Георгий Почепцов - Бюро добрых услуг рассеянного волшебника Страница 10

Грязные следы вели по подъезду к ее квартире. Так что предстоял еще и разговор с дворничихой. Но хуже всего было то, что дома ей пришлось на два часа залезть в ванну, чтобы смыть грязь. Не раздеваясь, она два часа простояла под душем, чтобы не стирать одежды. А потом отправилась сушиться. Но на душе было все равно грязно.

И вот наступил новый день. Новый год мы встречаем, а новый день забываем. А это так же приятно. Сначала солнце позолотило самые-самые верхушки, выше которых ничего не было в городе. Телевизионную башню и подъемные краны, высотные дома и деревья, которые по высоте могут обогнать и дома. Все они первыми грелись на солнышке. И среди них башня. Ведь в ней были все двадцать пять этажей.

Солнце поднималось все выше и постепенно будило всех. Первыми открывали глаза птицы. Они спешили раньше всех поздороваться с солнцем, так как могли подняться выше всех. И оттуда своими песнями поднимали зверей.

Раз солнце встало, то пора вставать и всем остальным. И даже волшебникам, не говоря уже о котах. Мокулай и Василай принялись делать зарядку. Мокулай мог нагнуться ниже всех на свете, даже ниже кота. А Василай мог подпрыгнуть выше всех, даже выше волшебника. Они побрызгали друг на друга водой, сбегали за молоком и вышли на работу.

Они весело шли к бюро добрых услуг, здороваясь налево и направо. Вильнула хвостом собака, белка выглянула из дупла, над головой кружились птицы. А полевые мышки лишь провожали их бусинками глаз, так как трусили сказать: «Доброе утро».

Они подошли к башне и изумленно остановились. Перед ними была странная картина. Вся земля перед башней была изрыта непонятными каналами. А может, это траншеи маленьких солдат, которые почему-то не выросли выше колена?

Непонятно было, кто и зачем мог выкопать такую кривулю. Очевидно, Феонила, падая в свою собственную яму, продолжала ее рыть уже в другую сторону. И так без конца она рыла и сама того не замечала, что все время уходит куда-то, кружит вокруг да около. Поэтому и траншея была у нее не глубже колена.

Василай и Мокулай помрачнели, увидев все это. И хотя Мокулай легким движением руки возвратил лужайке прежний цветущий вид, он рассердился:

— Опять поработала наша старая знакомая. Не хочет нас слушать по-хорошему. Что ж, придется сделать по-другому. — А потом, не выдержав столь строгого тона, он добавил: — Но все же напишем ей еще раз. Самый последний.

И они тут же на лавочке сели писать свое второе письмо.

— Только посердитее, — попросил Василай, подглядывая из-за плеча.

Теперь даже не возникало мысли о «дорогая» или «целуем». Они писали просто и прямо:

ФЕОНИЛА!

ЕСЛИ СУНЕШЬСЯ ЕЩЕ РАЗ,

ТО БУДЕТ УЖЕ ПО-ПЛОХОМУ.

И письмо ласточкой взлетело в воздух. Если кто и замечал его, то думал, что ветер поднял с асфальта какую-то бумажку. Полетает и упадет. И тут бы он не ошибся, потому что, полетав пятнадцать минут, бумажка упала на стол Феонилы. Форточка была открыта, и бумажка, как дрессированная, влетела и улеглась на столик.

Она улеглась в ожидании своего часа. Но Феонила и не посмотрела в ее сторону. Она сидела посреди комнаты и сушилась. Вокруг нее вовсю краснели сорок пять электрических каминов, а один раскачивался даже наверху, вместо люстры. Комнату застилал пар, как в бане. Поэтому Феонила вовсе не заметила письма в клубах пара.

— Не пожар ли? — волновались прохожие, заметив клубящийся пар. Но вскоре толпа успокоилась, так как Феонила высохла после дождя и купания. Исчезли и сорок пять каминов, унося за собой пар.

— А сейчас бы поспать, — размечталась Феонила. И тут она наконец заметила письмо. Феонила жадно развернула его. И пока читала, ни один мускул на лице не выдал ее волнения.

— Нахалы! — только пробурчала она себе под нос.

И задумалась. Так в задумчивости она принялась рвать письмо на самые мелкие кусочки, на которые только могла. Она делала их такими микроскопическими, что вскоре из одного листика ей удалось нарвать целую кучу бумажек, которые забелели горкой посреди комнаты.

За это время ее лицо успело и погоревать, и посмеяться. Самые разные мысли и планы пробежали по нему, как волны по морю.

Вскоре наступил штиль — Феонила приняла свое самое главное решение. Оно было важным, и потому Феонила побоялась сказать его вслух Ирэн. А по лицу его не прочтешь. Только мысли витали вокруг ее головы.

Глава девятая

ПО-ПЛОХОМУ

Тикали часы. Феонила сидела в кресле, как памятник. Наступила ночь. Но и тут каменным оставалось ее лицо.

Ирэн бегала вокруг, стараясь поймать взгляд хозяйки. Что же происходит? Почему мы не выступаем, ведь уже ночь? Почему? Не заснула ли Феонила?

Феонила не спала. В ее голове роились планы, время которых еще не наступило. Ночь все темнее обволакивала город, а Феонила только ухмылялась. Пусть ждут…

Она встала и подошла к окну. Ирэн вскочила с дивана и, как верный пес, заспешила за ней, боясь, что ее оставят дома. Но Феонила только изучала темноту.

— Вы ждете меня сейчас, а не дождетесь, — колотилось ее сердце в такт этим мыслям. Феонила со злостью захлопнула окно и снова отправилась в кресло. Спать было нельзя — она ждала своего часа.

Так без движения они просидели и два часа, и три часа, и четыре часа. Ничего не двигалось в этой комнате, кроме стрелок часов. Время от времени Феонила поглядывала на них, но от этого они не шли быстрее.

Где-то около пяти часов она внезапно вскочила, начала собираться. Нервно забросила в сумку Ирэн и свой сафьян. Прикрыла дверь квартиры.

Феонила безмолвно и тихо полетела. Ничто ее не интересовало внизу и ничто не могло отвлечь ее от главной цели. Ей даже было не до подглядываний в окна домов, что бы там ни делалось. Она все увеличивала скорость. Воздух мягкой преградой сопротивлялся изо всех своих прозрачных сил. Но Феонилины силы были сильнее, и она разрезала его со свистом, как самолет, как метеорит. Ирэн закрыла глаза от страха, но ни словом не возражала. Феонила была в таком настроении, что запросто могла бы выбросить Ирэн из сумки на асфальт.

Еще заранее она начала понемногу снижаться, потихоньку сбрасывала скорость. Вскоре они полетели над проспектом на уровне крыш, стали спускаться, равняясь на этажи. Девятый, восьмой, седьмой… первый.

Она вошла в скверик и заспешила к башне.

До восхода солнца оставались секунды. День выгонял остатки ночи из разных уголков, где они успели спрятаться. Но и самые укромные уголки видны дню. Для дня нет тайн. Он может заглянуть повсюду. Сделать светлым темный сарай. Заглянуть под лопухи. Если тени и остаются на улице, то только потому, что день добрый и не прогоняет ночь отовсюду.

Только в эти последние секунды ночи Феонила решила посвятить Ирэн в свои планы. Ведь теперь уже никто не мог их подслушать и помешать. Оставались секунды. А за секунды можно только услышать, а не помешать.

— Все их игры с фонариками рассчитаны на ночь. И ждут меня только ночью. Я же обману всех и все сделаю сейчас, когда взойдет солнце. Я смогу легко прочесть любое заклинание и так же легко уничтожу эту ненавистную башню.

Секунды темноты убегали. Потом с каждым мгновением мир начал становиться все больше и больше. Ведь когда темно, он кажется тесным, потому что кругом стена темноты. А теперь, куда ни бросишь взгляд, всюду был он. И не черный, ночной, а зеленый и красный, желтый и синий всякий-всякий. Без конца и без края. Могли глаза устать смотреть, а мир бы еще не кончился.

Солнце не только раскрашивало мир в разные цвета, оно рождало и новые звуки. Первыми, как всегда, защебетали птицы. Этих звуков испугалась Феонила и ринулась в атаку. Ей нужно было ночное безмолвие, когда ни один глаз, ни один свидетель не мог ее увидеть, когда ничья рука не могла ее остановить. Ее мечтой был мертвый мир. Мир без движения и без звука. Только она имела бы право в нем жить.

И по мере того как солнце освещало перед ней лужайку, ее удивлению не было предела. Вы думаете, исчезло бюро добрых услуг? Нет, оно было на месте. К удивлению Феонилы, перед башней стояло несколько небольших башенок. Точно таких же, только маленьких. Не больше человеческого роста. Но на каждой снова было двадцать пять окошек. Теперь бюро добрых услуг было не одно.

— Они и новые еще строят! Одного мало… — возмутилась Феонила, задохнувшись от злобы. Она крушила эти маленькие башенки налево и направо, как лесоруб-передовик. Башни кренились-кренились и ломались пополам.

Феонила радостно осмотрела результаты атаки и двинулась к своей главной цели. Но ее остановил какой-то новый звук.

Феонила повернула голову и обомлела.

У-у-у-у! — гудели растревоженные маленькие башни, и из них в воздух поднимался странный дым. Этот дым почему-то гудел, сгущался и строился в целые полки.

— Кто? Что? Пчелы?! — узнала Феонила, когда над ней закружился рой.