Андрей Гнездилов - Лабиринты души Страница 11

Вдобавок ко всему что-то стало меняться в замке. Многочисленные певчие птицы, воробьи, голуби уступили свое место крикливой стает ворон. В ночные же часы в замке царили летучие мыши. С наступлением темноты с высоких потолков срывались целые гроздья нетопырей, и в свете канделябров их уродливые тени метались по стенам, пугая слуг. Если раньше служить в замке почиталось за высшую честь, то ныне страх заставлял людей отказываться от места. Замок ветшал и дряхлел. У королевы опускались руки, она не могла поспеть всюду и не понимала серьезности положения, ведь король скрывал от нее свою болезнь, считая ее за слабость.

Но вот пришли новые события. Во время бури молния попала в урочище Серых Скал и вызвала пожар. Целую неделю омерзительный запах гари отравлял воздух. Конечно же, Тибурсий и Антония вспомнили темную фею, и, как и прежде, известия о Карабосс не заставили себя ждать. Ко двору явилась женщина из урочища. Бедное платье, следы ожогов. Казалось, незнакомка все время держала глаза опущенными, не давая заглянуть в них. О себе она говорила крайне неохотно, словно это вызывало память о пережитой боли. Да, она жила в урочище и служила господам. Что с ними случилось— она не знает, однако помнит, что по прихоти хозяев ее звали Терезой среди дня, Мэйгл — по утрам, Бор — ночью, и она выполняла самую черную работу. Теперь она осталась без крова и средств и просит взять ее в услужение. Супруги заколебались, и незнакомка предложила испытать ее.

И вот — всего за несколько дней новая горничная навела идеальный порядок в замке, словно к празднику. Потолки сияли белизной, на стенах были развешены вычищенные ковры и гобелены, доспехи сверкали как новые, паркет блеском соперничал с зеркалами. В парке беспечная дикость некошеной травы уступила место газонам, клумбам и искусным живым изгородям.

Ошеломленные король и королева не знали, радоваться или печалиться столь разительным переменам. Вместе с веселой столетней пылью, милым беспорядком, изумрудной патиной на бронзовых канделябрах исчезло едва заметное волшебство замка, его очаровательная сказочность. Да, он стал жилым, обитаемым, но лишь для реальных людей, а что касается чудес, что живут в дремучем лесу, на нехоженых тропинках, — увы, они улетучились, скрылись в темных уголках. Однако, не желая омрачать мнимое удовольствие друг друга, хозяева одобрили старания пришелицы.

Новая служанка просила звать ее просто Горничной.

— Нет-нет, — возразил король, — если вы несколько ослабите свое усердие, мы дадим вам титул госпожи Кастелянши!

На том и порешили.

Впрочем, вскоре королю пришлось раскаяться в своем решении. Хотя заботы о замке больше не тяготили Тибурсия, состояние его нисколько не улучшилось— скорее наоборот.

В первую же ночь полнолуния странный свист нарушил тишину спящего замка. Тонкий и пронзительный, монотонный и въедливый, он вызывал тревогу и слезы. Король и королева вышли на балкон.

В замковом саду среди распустившихся ночных цветов, источавших удушливый аромат, облаченная в серебристые ткани, танцевала гибкая женская фигура. Подобно тени, она скользила меж деревьев, почти не касаясь земли, и движения ее рождали мелодию свиста. Танец завораживал, а лицо женщины наливалось страшной, холодной красотой лунных лучей, исполненной одиночества, тоски и немого отчаяния. В руках ее сверкал тонкий хлыстик. Она ударяла им по цветам, и те вспыхивали искрами, словно от боли. Король и королева почувствовали дурноту.

Они спустились в сад, чтобы разглядеть танцовщицу. Аллея, что вела от дома, была украшена мраморными статуями рыцарей, некогда составлявшими гордость страны. Король протер глаза— пьедесталы были пусты, зато сами рыцари, обнажив мечи и скрестив копья, преграждали путь своему владыке. Тибурсий свернул на обходную тропинку. Рыцари не двигались. Но когда король приблизился к цели, на месте танцовщицы, прямо под балконом, бил фонтан. Ветер колыхал его сверкающие струи, и они напоминали извивающуюся женскую фигуру.

Полные мрачных дум, король и королева вернулись в свои покои. Наутро госпожа Кастелянша клятвенно заверила, что не имеет никакого отношения к ночным грезам господ.

Не прошло и месяца, как впервые за всю историю в замок забрались воры и разграбили его. Теперь приходилось запирать ворота, ставить стражу, не пускать случайных гостей. Но самое печальное — былые традиции изживали себя. Гости не находили своих комнат, подаренные талисманы не защищали от бед, сказки перестали сбываться. И сам король не избежал неприятных перемен. Его поступки и решения стали подвергаться иному толкованию, будто отражаясь в кривом зеркале. Благородные порывы объясняли корыстью честолюбия, словам приписывали двойной смысл, чувства осмеивали. То же было и с королевой: сотни сплетен, домыслов, слухов окружали ее, и злые языки единодушно указывали на нее, как на виновницу всех бед, постигающих королевский двор. Ужасно, но Тибурсий не мог защитить ни себя, ни Антонию, ибо тайный враг проник в замок и владел им.

Непонимание возникло и меж самой четой. Стремясь предотвратить назревающий разрыв, королева не знала, что и делать, и проводила ночи в молитвах и слезах. И небо, казалось, услышало ее.

Как-то король возвращался с охоты. Было поздно, и в ночи разыгралась непогода. Стая волков напала на след Тибурсия, и охотник сам оказался дичью. Конь, чуя хищников, летел по тропинкам, рискуя жизнью своей и всадника. Волки неслись по пятам. В какой-то момент они окружили Тибурсия. Он натянул лук, но внезапно из лесной чащи раздался крик совы. Звери отступили, и всадник вновь погнал коня. Так повторялось несколько раз. Сова спасала короля. Наконец он вырвался из леса. Волки злобно завыли, а охотник, не целясь, выстрелил в гущу кустов и, облегченно вздохнув, направился в замок.

Утром в ворота постучалась маленькая босоногая девочка в бедном платьице, украшенном листьями. В руках она держала королевскую стрелу. Ребенок не знал ни своего имени, ни родителей. Антония увидела в этом перст Божий, а кроме того — дитя было так прелестно, что сразу пленило сердце королевы. Разбудив короля, она поделилась своими восторгами и просила удочерить ребенка. Тибурсий немедленно согласился.

Радостно отпраздновали крещение, лишь госпожа Кастелянша была не в духе. Почему-то она вспомнила пожар в урочище Серых Скал. По ее словам, перед несчастьем в твердыню Темных Фей также пришел из леса ребенок со стрелой в руках, а следом во дворец ударила молния и подожгла даже камни…

На следующий день после того, как девочке дали имя Ильва, она исчезла, и никто не мог разыскать ее следа, хотя двери в комнату, где она спала, были заперты.

Последнего удара судьбы королевская чета не выдержала. Антония отправилась к своей родне в дальнюю страну, а король занялся подготовкой к войне, которой ему угрожали соседи. Теперь никто не мешал госпоже Кастелянше властвовать в замке. Толпы придворных ожидали ее приема, льстецы рассыпались на кусочки, чтобы быть ею замеченными, просители не знали, как вызвать ее благосклонность. Фавориты страдали от ее капризного характера. Как ни старались они угодить, она стремительно разочаровывалась и всю свою желчь выплескивала на обожателей. То же отношение встречали и гости замка. Особенно раздражали госпожу Кастеляншу юные дамы. Бешеная ревность овладевала ею. Конечно же, этому давались пристойные объяснения — она стояла на страже интересов отсутствующей королевы или спокойствия короля, занятого важнейшими государственными делами… Но ни для кого не было секретом, что Кастелянша ненавидела Антонию, как никого другого, а король постоянно стоял на ее пути к власти.

Много раз Тибурсий пытался прогнать Кастеляншу, но это оказывалось невозможным. Она исчезала, но затем, прячась от королевского взора, возвращалась и снова наводила свои порядки в замке. Челядь боялась ее и не решалась перечить, а король становился жертвой диких сцен. Крики, рыдания, угрозы покончить с собой, униженные мольбы о прощении — все шло в ход, чтобы примирить Тибурсия с ее присутствием.

Меж тем их интересы и взгляды были несовместимы. Тибурсий служил чуду и радости, как бы ни испытывала его судьба. Его воображение, пылкое как у ребенка, выстраивало прохладные сады в самой засушливой пустыне. Иное дело— госпожа Кастелянша. Она всегда выискивала темные стороны жизни, была недовольна тем, что получала, и, как другие испытывали прилив сил от радости, она черпала вдохновение в обидах, боли и ярости. В ее присутствии исчезало очарование замка, он переставал быть волшебным и старинным, обыденность поглощала его. Тайны превращались в разбалтываемые секреты, поэзия— в сплетни, любовь— в разврат.

Тибурсий, невольно отстраненный от дел, впал в уныние, а госпожа Кастелянша навлекала на замок все новые и новые беды. Разлука с королевой делалась все невыносимей. Король слал письма одно за другим, забыв о пустых обидах. Королева отвечала. Свидание их приближалось, и вот однажды королю сообщили, что Антония неожиданно вернулась. Тибурсий бросился к ней, — увы, радость его была преждевременна. Королева приняла его холодно и отчужденно. За ее прекрасным лицом пряталась ложь. Она словно пыталась специально оттолкнуть его и вызвать неприязнь. Антония сыпала на него бесчисленные упреки, перечисляла обиды, обвиняла в бесчувствии… Король не пытался оправдываться, и они снова расстались.