Дитлоф Райхе - Фредди. Операция «Х» Страница 11

Все они смотрели на середину пещеры.

Там, на круглом возвышении, был установлен горшок.

Пузатый такой горшок, судя по всему из глины, с двумя ручками и крышкой. Цвета он был довольно странного — то ли серого, то ли бурого, в общем, серо-буро-малинового. Такое впечатление, будто он лет сто пролежал в земле, весь покрылся пятнами, пока его наконец не извлекли на свет хомячий и не попытались кое-как отчистить.

Рядом с горшком высилась порядочная куча гороха и семечек — не только Эльвира, но и другие хомяки принесли с собой съестные припасы, которые они выложили тут.

Эльвиру я обнаружил рядом с возвышением. Она стояла и что-то такое втолковывала важному хомяку довольно упитанного вида.

Мне показалось, что пузан слушает ее без особой радости.

Вскоре Эльвира вернулась к нам.

— Порядок, — сказала она. — С трудом уломала старика. Сначала он ни в какую, но потом все-таки согласился. Когда дойдет до дела, я тебя представлю, и ты расскажешь, что вы там придумали.

Я кивнул.

— Да, а вам, мальчики, я думаю, лучше удалиться, — обратилась она к Энрико и Карузо, которые сопели у меня за спиной. — Отойдите куда-нибудь подальше. Лучше не раздражать Фронзо, да и остальных тоже, присутствием посторонних. Достаточно и одного. Ладно?

— Ладно, — послушно согласились Энрико и Карузо и потопали в укрытие.

— Скажи, а почему Фронзо — священник? — поинтересовался я, оставшись наедине с Эльвирой. — То есть я хочу спросить, почему именно он?

— Потому что он родился в норе, где в незапамятные времена был найден сосуд надежды. С тех пор всякий, кто рождается в этой норе, становится священником.

— А все эти припасы, которые сложены возле… этого… сосуда надежды, они для чего?

— Это наши дары, приношения, предназначенные для того, чтобы умилостивить сосуд надежды. Считается, что нужно все время его пополнять, дабы он не гневался. Когда он, так сказать, «сыт», ничего дурного с нами произойти не может. Большинство наших верит в это, иначе они ни за какие коврижки не расстались бы со своими запасами, нажитыми тяжелым трудом. — Эльвира пристально посмотрела на меня. — Хотя ежу понятно, что потом все это достается Фронзо. — Она помолчала. — Впрочем, какое это имеет значение. Чего там ломать голову над этим — куда идут наши дары, зачем и почему. Можно ведь посмотреть на это и по-другому: мы просто платим Фронзо за то, что он кормит нас.

— В каком смысле «кормит»? Ведь это вы его кормите, насколько я понимаю, а не он вас!

— Он кормит нас надеждой! А теперь тсссс! Начинается.

Взоры собравшихся хомяков обратились к другому возвышению. Там уже стоял Фронзо.

— Дорогие хомяки полей! — Фронзо обвел взглядом собравшихся. — Испокон веку собираемся мы на седьмую ночь, дабы всем вместе испросить милости у сосуда надежды, дарующего нам добрый урожай. Впереди зима, и всем нам хочется, чтобы наши кладовые были полны. Но сегодня мы будем просить у сосуда надежды еще одной милости — пусть отвратит он от нас беду, пусть спасет нас от беспощадного ворошителя наших угодий! Пусть избавит нас от злодея!

Все хомяки теперь снова обратились к горшку и замерли в оцепенении.

— Сосуд надежды! — возвысил голос Фронзо. — К тебе взываем мы! Прими наши скромные дары, услышь наши просьбы! Спаси нас!

Тут все хомяки, как по команде, стали повторять за Фронзо: «Прими!», «Услышь!», «Спаси!».

Эти слова звучали так проникновенно, что даже я, признаться, почувствовал какое-то волнение. Мне почему-то вспомнились рассказы моей прабабушки о древней благословенной земле Ассирии, о том, как они тогда жили, как надеялись на лучшее будущее. Н-да…

Ну ладно, это когда было. А эти сидят уши развесив и слушают толстопузого!

— Дорогие хомяки! — заговорил опять Фронзо. — Сосуд надежды услышал ваши просьбы! Идите по домам! И пусть надежда не покинет вас!

Хомяки потянулись к выходу.

Эльвира вскочила на возвышение и громко крикнула:

— Подождите!

Хомяки обернулись и уставились на хомячиху.

— Подождите! — снова воскликнула Эльвира. — К нам в гости пришел наш дальний родственник. Из города. — Эльвира махнула мне лапой, и я поспешил подняться на возвышение. — Это Фредди. Прошу вас, выслушайте его. Он знает, как нам спастись от злодея! И не смотрите, что он ростом не вышел. Он парень смышленый! Мал, да удал!

Со всех сторон на меня смотрели любопытные глаза. И только Фронзо отвел взгляд в сторону и скривился в недоброй усмешке. Мне стало не по себе. Но делать было нечего, нужно было что-то говорить.

Я откашлялся.

— Дорогие хомяки! — начал я. — Есть только один способ спастись от злодея.

Я рассказал им, что представляет собой этот самый «злодей». Пришлось им сначала объяснить, что такое машины и зачем они нужны людям, что такое тракторы и прочая техника. Потом я перешел к существу дела и сообщил им о том, что на этом поле будет возведен автомобильный завод.

— Люди знают, что вы живете на этом поле. Но они все равно построят свой завод. А это значит, что «злодей» уйдет отсюда только тогда, когда никого из вас не будет в живых. — Я обвел взглядом притихших хомяков. — Помешать этому нельзя. Можно только уйти отсюда. И в этом ваше спасение! Вам нужно уходить, и причем немедленно!

Хомяки молча смотрели на меня.

— Не слушайте его! Он врет! — разорвал тишину чей-то визгливый голос.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Пока я разглагольствовал, Фронзо успел забраться на постамент с горшком и теперь громил меня оттуда на чем свет стоит.

— Это мошенник! Он хочет вам головы задурить! Откуда он взялся, проходимец?! Не слушайте этого мелкого жулика! — кричал Фронзо. — Что он понимает в нашей жизни, эта мелочь пузатая? Этот коротышка?! Хомяк карликовый!

«Ну, это уже ни в какие ворота!» — возмутился я про себя. Честно признаться, мне порядком надоело слушать эту брань.

— Злодей уйдет! — продолжал голосить Фронзо. — Нам ничего не грозит! Вы сами видели, сосуд надежды принял ваши дары! Так чего же вам бояться? С какой это стати мы будем уходить с насиженных мест? Только потому, что явился этот гном? А знаете, почему он хочет, чтобы мы ушли отсюда?

Да, действительно, почему? Интересно, что он сейчас скажет.

Полевым хомякам, видимо, тоже было интересно. Они слушали его затаив дыхание.

— Вы думаете, он о вас печется? Да ничего подобного! Вы ему не нужны! Ему нужны ваши запасы! Потому что эти городские хомяки, и особенно карликовые, — известные лентяи и тунеядцы! Зачем трудиться, собирать по зернышку, когда можно прийти и все разом себе заграбастать! Заходи в любую кладовую и бери не хочу!

Все заграбастать?! Ну ничего себе! Это же надо такое сморозить! Я чуть не захлебнулся от ярости.

Все хомяки как один теперь смотрели на меня. И взгляды эти не предвещали ничего хорошего. Нужно срочно что-то придумать.

— Хомяки полей! — воскликнул я. — Не верьте ему! Фронзо обманывает вас! Это он заграбастывает себе ваши…

— Неужели вы будете слушать этого карлика? — Голос Фронзо заглушил мой жалкий писк. — Вы только посмотрите на него! Это же шпион! Его послали эти ленивые разбойники, обитающие в городе!

Меня прямо оторопь взяла. Я взглянул на собравшихся. Теперь они все как ощерились и… двинулись на меня! Где же Эльвира? Вот она, рядом со мной, на возвышении. Но что это? Жгучая ненависть читалась в ее глазах. Похоже, что и она считает меня гнусным шпионом и коварным разбойником! Что делать?! Бежать, немедленно бежать! Но путь к отступлению преградила мрачная толпа, медленно, но верно приближавшаяся ко мне. Эльвира поднялась на задние лапы и нависла надо мной гигантской тушей… Я зажмурился.

И тут…

Сначала это был только легкий толчок.

Потом все задрожало, и с потолка пещеры посыпалась земля. Еще толчок — и все смешалось. Огромный ком земли свалился прямо на возвышение, где я стоял. В последнюю секунду я успел увернуться и бросился со всех лап туда, где еще недавно был выход. Вот он — я шмыгнул в лаз и помчался что было духу вперед. Я бежал, бежал, а вокруг все содрогалось, сыпалось, падало… Раздался страшный грохот, я упал, свернулся клубком, и меня отшвырнуло куда-то в сторону. Я сжался в комок и…

Вдруг наступила тишина.

Прошло какое-то время, прежде чем я отважился открыть глаза.

Вокруг была кромешная тьма. Пахло свежевыкопанной землей. Я пригляделся. Под самым носом у меня была огромная куча земли, которая доставала до самого потолка. Я сделал несколько шагов в другую сторону и тут же наткнулся на другую кучу. Все ясно. Лаз разрушен. Причем с двух сторон. Я — в ловушке.

Сначала меня это не слишком огорчило. В конце концов, у золотого хомяка есть лапы, которые ему на то и даны, чтобы копать проходы. Не долго думая я приступил к работе и тут же был вынужден остановиться. Острая боль пронзила меня. Я взглянул на свои лапы — они были стерты в кровь. До сих пор я не обращал на это никакого внимания, потому что был слишком занят другими проблемами. Но теперь наш поход по бесконечному подземному лабиринту дал себя знать. Что делать?! Не могу же я тут сидеть и ждать, пока заживут мои раны! Уже хотя бы потому, что мне просто не хватит воздуха. Значит, копать! Копать, невзирая на боль!