Худайберды Тухтабаев - Волшебная шапка Страница 12

– Нет, лишь бы сегодня играл Теодор Рахимов. Уж он-то спасёт команду от верной гибели.

– «Шоликора» всегда спасает Геннадий Супоницкий, а не твой кривоногий Теодор!

– Что ты сказал? А ну-ка повтори!

Хорошо, раздался свисток судьи и футболисты рассыпались по местам, а то быть бы потасовке между нервными болельщиками.

Гости сразу перешли к атаке. Шестой номер ловко обыграл наших защитников и забил мастерский гол. Шоликоровцы растерялись, заметались по полю. А гости снова повели мяч к воротам. Левый защитник дал длинный пас правому, а тот передал мяч по воздуху центральному нападающему. Центральный нападающий оторвался от «опекуна» и сильным ударом пробил ворота. Болельщики взвыли.

– Генка, халтурщик! Играй как полагается, если хочешь получить квартиру!

– Теодор! Ты футболист или гусь лапчатый?

– Судью на мы-ыло-о!

– Якубов! Ты зачем на поле вылез, если даже бегать не умеешь, раззява!

Свист, крики… Сказать правду, неважно играли шоликоровцы. А гости работали очень слаженно и технично. Это стало особенно заметно, когда они закатили нам третий гол. Одни болельщики чуть не плакали. Другие грозились оторвать шоликоровцам уши. Третьи демонстративно покидали трибуны, проклиная футбол как самую несправедливую игру на свете. Гости, конечно, всё это видели и уже играли с нами вполсилы, как со слабаками.

Не-ет, дорогие гости, рановато ликуете! Мы вам ещё покажем, на что способны шоликоровцы. Зачем, вы думаете, собралось здесь сто тысяч зрителей? Полюбоваться на вашу победу? Держите карман шире!

Я надел шапочку и выбежал на поле.

Противник готовил очередную атаку. Мяч вёл шестой номер. Он не спешил, поджидал, когда удобнее будет передать его форварду. Но тут подскочил я, выхватил мяч из-под ног шестёрки и пулей понёсся к воротам гостей. Увидев чудо, зрители замерли, перестали дышать. Стало слышно даже тиканье часов на световом табло. Людям казалось, что мяч летит по воздуху, не касаясь земли. Ворота приближались. Метрах в трёх за мной топотал бутсами Геннадий Супоницкий. Он тяжело дышал и скрежетал зубами, не понимая, что происходит с мячом.

До цели осталось метров пятнадцать. Поблизости – никого. Я положил мяч на землю и еле успел отскочить в сторону: Геннадий со страшной силой ударил по воротам. Мяч прорвал сетку, сбил с ног фотокорреспондента, стоявшего за воротами, и упал где-то среди бушующих болельщиков. Уж если наши футболисты бьют, то именно так. Запомните это, уважаемые гости!..

Мяч подали вратарю противника. Тот положил его на землю, отошёл назад на несколько шагов, собираясь разбежаться. А я не стал дожидаться, когда он ударит: взял мяч и ловко подкинул его под ноги оказавшегося поблизости Якубова.

– Бей, Якубов, бей, раззява! – завыли болельщики.

Якубов зажмурился от волнения и изо всей силы двинул по мячу. Вратарь взлетел высоко вверх и шлёпнулся на землю, как лягушка. Гол! Красивый, первоклассный гол.

Ликованию болельщиков «Шоликора» не было конца. Тысячи кепок, тюбетеек и шляп взмыли в воздух, заслонив солнечный свет. Люди, совершенно незнакомые друг с другом, целовались, обменивались на память о матче часами, галстуками, разными диковинными зажигалками. Да разве можно описать то, что происходило на трибунах?! Это надо было видеть. Своими глазами.

Сколько радости, счастья я принёс сегодня людям! И надо же, не знал я, дурак, не знал, кому нужна моя цветущая сила. Поэтов мучил, путешественников мучил, сам мучился. А моё место, оказывается, вот здесь, на зелёном, мягком поле, освещённом светом солнца и прожекторов. Здесь ждёт меня удача и слава. Здесь я принесу людям пользу, вы меня слышите, уважаемый Атаджан Азизович и дорогой мой математик Кабулов?!

Я подтянул штаны и снова взялся за дело. Теперь я знал, кому помочь. Бедняга Лазиз Акмалходжаев восемь лет бегает по стадионам и всё без толку – не забил ни одного мяча. Пусть он тоже познает, как радостно забивать голы.

Я отнёс мяч к самой штанге, и Лазиз, не веря себе, втолкнул его в ворота. Кроме невезучего Лазиза, за какие-то полчаса каждый игрок забил по два, а более ловкие и догадливые, что вертелись возле меня, и по три мяча. Игра шла, мягко говоря, только у ворот гостей. Наш вратарь Юра Кукурузников долго скучал, ожидая нападения, а потом позвал к себе дружка из дублёров. Тот принёс чайник чая, и они сели на травке у ворот и, попивая чаёк, изредка поглядывали в противоположный конец поля.

До конца матча осталось пятнадцать минут. Счёт был 24: 3 в нашу пользу. Мы бы, конечно, забили ещё десяток-другой голов, но тут случилось несчастье.

Я заходил к воротам противника с правой стороны, высматривая, кому бы половчее отдать мяч. Неожиданно рядом со мной появился правый защитник гостей. Он, конечно, не знал, что кто-то носится по стадиону, прижав мяч к груди, думал, что бьёт по мячу. А в самом деле со всего маха двинул бутсой мне по левому боку. Я рухнул наземь, но мяча из рук не выпустил. Другой футболист ступил мне на спину. Чувствуя, что из моих рук вышибли мяч, я потерял сознание…

Открыв глаза, я увидел восходящее солнце. Оно слабо покачивалось над вершинами далёких гор, словно вот-вот могло сорваться вниз. Я поспешно закрыл глаза, боясь снова упасть во мглу.

Через некоторое время я услышал голоса. Недалеко от меня стояли две старухи. Одна держала в руке ведро с мусором, другая – метлу с длинной ручкой.

– Так вы не были на вчерашнем матче? – изумлённо воскликнула старуха с метлой.

– Не пришлось, дорогая, не пришлось. Мой старик малость прихворнул. Попросил разогреть отрубей и приложить к пояснице. Весь вечер провозилась, не до футбола мне было. А так-то я ни одного матча не пропускаю.

– Если вы не видели вчерашний матч, соседка, считайте, что вообще футбола не видели! – Старуха взмахнула веником. – Боже мой, какая была игра! Сам аллах, наверное, не видывал такого матча! Можете мне поверить, люди так кричали, так кричали, что я думала, стадион надвое расколется!

– Неужто такая была интересная игра?

– Двадцать четыре гола забили наши молодцы, понимаете?!

– Что вы говорите, дорогуша? – прошептала старуха, уронив ведро.

– Вот и говорю! – продолжала другая. – Самое интересное случилось потом. Как только матч закончился, гости подбежали к своему вратарю. «Качать его, – кричали они, – качать его! Если бы он не старался, не защищал наши ворота не жалея живота, то нам забили бы все сто голов! Да здравствует наш доблестный вратарь!» А болельщики-то как услышали эдакие речи, так и полегли от хохота. Трёх человек «скорая помощь» увезла: животики себе надорвали, бедолаги.

Я пошевелился – и острая боль пронзила тело. Полежав немного, с большим трудом снял волшебную шапку, засунул её за пазуху и простонал:

– Люди, помогите мне, помогите…

– Ой, боже мой! Откуда ты вдруг появился, сынок? – испугались старухи.

– Я здесь… лежал…

– Ой, соседка, смотрите, да он весь в крови, бедняжка… Встань, сынок, встань…

– Не могу… У меня, кажется, поясница вывихнута… Старухи быстренько осмотрели меня и решили, что, кроме вывихнутой поясницы, у меня сломаны рёбра, к тому же на ноге, у колена, огромная рана, голова вся в ссадинах. Видно, долго футболисты гоняли по мне мяч…

– Бегите, соседка, зовите «скорую помощь», – сказала старуха с метлой, вытирая слёзы на глазах. – Как же это тебя угораздило, сынок? Родители-то у тебя есть?

– Никого у меня нет… Приезжий я…

– Горе ты моё, сиротинушка! – Старуха погладила меня по голове. – Крепись, сынок, потерпи. Врачи тебя скоро на ноги поставят.

Я обессиленно закрыл глаза и, чувствуя, что шершавая, жёсткая, но по-матерински тёплая и ласковая рука гладит мою голову, опять погрузился в темноту…

САМОСВАЛ НЕСЧАСТЬЯ

В больнице мне не стало легче. Потому что меня положили в детскую палату. Шум, гам. Сами понимаете, – малыши. Одни ругаются, другие плачут, третьи в пятнашки играют – голова кругом пошла. Не вытерпел, достал из-за пазухи волшебную шапочку.

– Наверху небо, внизу земля, исполни моё желание, шапочка моя. Прибавь мне росту, пожалуйста, не хочу в детской палате лежать.

– Твоя поясница в гипсе, Хашимджан, – ответила она, немного подумав. – Нельзя её растягивать…

– Прошу тебя, дорогая, придумай что-нибудь.

– Мне ничего не стоит прибавить тебе росту, Хашимджан. Но тогда у тебя сильно вытянется шея. Она удлинится за счёт туловища.

– Пусть!

– И ноги вытянутся.

– Пусть, лишь бы не лежать в этом аду!

В тот же миг в палате наступила странная тишина. Я приподнял голову и почувствовал, что шея моя стала длинной-предлинной, как у гуся. Ноги вылезли за спинку койки и торчали в проходе. Малыши все попрятались под одеяла.

Вечером меня перевели в палату для взрослых, где лежал Саид-ака. Позже я узнал, что он – Герой Социалистического Труда.

Саида-ака навещает очень много народа. Один тащит здоровенную дыню, другой – большую корзину винограда, третий – целую сумку алма-атинских яблок. Бывает, и цветочки приносят. Над такими я смеюсь про себя, а вот кто с жареной курицей приходит – тех я готов расцеловать. Потому что Саид-ака не любит птичьего мяса, мне его отдаёт.