Тимофей Веронин - Современные писатели – детям (сборник) Страница 15

– Ничего себе птичка, корова целая, – сказал кот.

– Какая она птичка, она же не летает, – сказал воробей.

– А я с тобой согласен, птица должна летать, иначе она не птица!

Воробей чуть не свалился с Пушкина, оказывается, кот не так плох и может быть приятным собеседником. Кот продолжал льстить:

– А ты – смелый. Не каждый бы согласился быть каскадером.

– Факт – не каждый.

– Ты вот и сметану попробовал, и семечки, скажи, что вкуснее: семечки или сметана?

– Конечно семечки.

– Я хочу попробовать семечки.

– В чем же проблема. Вон мешок на столе.

Кот залез на стол, сунул морду в мешок, набрал в рот семечек, пожевал и отправился выплевывать их на балкон. Вернувшись, кот заявил:

– Грубая пища. Как ты их ешь?

– Склевываю, да и все.

– А как тебе сметана?

– Ничего. Была бы пожиже, можно пить.

– Темный ты. Сметана чем гуще, тем лучше. А колбасу ты ел?

– Слушай, а ведь я ел сосиску в парке в летнем кафе в прошлом году. Мужик принес, поставил на стол тарелку, пошел за компотом, а голуби сели на стол, все сбросили. А украсть у голубей легче легкого, они такие неповоротливые. Одну сосиску я у них увел. Вкусно!

– Ой! Брат, брат мой, да мы с тобой хищники!

Воробей призадумался: из-за одной сосиски попасть в отряд хищников не хотелось, но портить отношения с котом в его планы тоже не входило, завтра съемка, и он дипломатично ответил:

– Грешен, батюшка.

Кот пришел в восторг:

– Никогда не знаешь, где можно встретить родственную душу.

Ляля на кухне соображала, что бы такое приготовить, чтобы сразу на троих. Решила сварить гречку и сосиски, воробью – гречку, коту – сосиску, себе – и то и другое.

Утром кот начал воплощать свои планы в жизнь. Картина отдирания кота от пола была душераздирающей. Кот орал громко и жалобно. Приподнять его можно было только с ковром вместе на пятнадцать-двадцать сантиметров от пола. Ляля уговаривала кота, звонила Феликсу. Кот стоял на своем, стоя на Лялином ковре и вцепившись в него всеми когтями. Ляля устала, села в кресло. Вид у нее был озабоченный. Кот повернул голову и опасливо посмотрел на нее. Ляля думала. Кот, конечно, красив, но это такая ответственность: и возвращаться надо домой вовремя, и в отпуск просто так не уедешь. Хотелось понаблюдать за котом до конца съемок, а потом уже принять решение. Ее любимая героиня, Скарлет, говорила: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра». Вот и Ляля совершенно не хотела думать о дальнейшей судьбе кота сегодня, а уж тем более принимать скоропалительные решения.

Но кот пошел ва-банк. Воробей тоже пытался его уговорить:

– Слушай, тезка, она сейчас совсем рассердится и вечером нас не возьмет.

– Возьмет. Меня насовсем возьмет.

Воробей сел к Ляле на плечо и прошептал на ухо:

– Ляля, ты, если его брать не хочешь, соври ему, и поедем.

– Вот еще! Я еще врать должна. Не буду я врать. Я ему сейчас когти обрежу, помогу гримеру, ему все равно сегодня на киностудии должны обрезать когти. Так что сцепление с ковром я ему уменьшу.

Кот вытащил лапы из ковра, причем заднюю левую с большим трудом. Ляля облегченно вздохнула, но не тут-то было: кот забился под диван. Ляля села на диван и спокойно сказала:

– Есть два варианта развития событий: первый – я беру швабру с мокрой тряпкой, второй – я беру соседского кота Пупсика, хороший, между прочим, кот, воспитанный.

– Щас!!! У меня контракт, – раздался голос из-под дивана.

– Вспомнил про контракт? Заплатишь неустойку за срыв съемок и гуляй, Вася.

– Ну вот, и пошутить нельзя, – заюлил кот.

На киностудию приехали: злая Ляля, взъерошенный печальный кот и воробей. Что на душе у воробья, по его внешнему виду понять было нельзя, но воробей тревожился, потому как кот был не в духе. Когда коту подрезали когти, он ругался, но по-своему, по-кошачьи, никто даже не обиделся и не сделал ему замечания. Для начала решили снять картинку: кот и настоящий снегирь, снегирь сидит, кот крадется по ветке дерева, но не прыгает. Кот повеселел, стал разминать лапы, шерсть на загривке, правда, оставалась взъерошенной, но ее пригладили щеткой и сбрызнули лаком для волос. Кот зачихал, прочихался и сказал:

– Зачем этой бякой полили?! Сказали бы мне, я бы ее сам уложил.

Феликс хмыкнул:

– Тоже мне Зверев.

Снегирь сел на ветку, но как только кот полез по стволу, улетел. Его звали, стыдили, говорили, что у кота обрезаны когти.

– Зато зубы целы, – резонно заявил снегирь.

– Ой-ой-ой! У тебя самого-то неправильный прикус, – съязвил кот.

Феликс заорал:

– Всех выгоню, всех нарисую на компьютере, все давно так делают, один я вожусь с этой фауной, всех вас в Красную книгу!!

– Съемка в вашем фильме – прямой путь в Красную книгу. – Снегирь знал себе цену и ни одним пером ради искусства жертвовать не хотел.

Глеб предложил Феликсу:

– Да отстань ты от него, потом смонтируем.

– Ладно, а где воробей?

Воробей сидел на камере и с интересом наблюдал за происходящим.

– Почему он еще не загримирован?!! Ляля!!!

Воробья гримировали два часа: приклеивали дополнительные перья, меняли форму клюва и красили. Он взмок, ему показалось, что самое страшное – это не кот, а грим.

Кот сидел рядом и спрашивал гримершу:

– А эти краски пищевые? С ними можно есть воробьев?

Гримерша, смешливая конопатая тетенька, хохотала и показывала коту разноцветный кулак. Появился снегирь и брезгливо посмотрел на воробья:

– Пугало. Это на меня совсем не похоже, безобразие.

– Конечно, не похоже, ты – глупый и трусливый. – Кот оскалил зубы и застучал ими, имитируя пулеметную очередь.

Снегирь улетел.

Воробей посмотрел на себя в зеркало и сам себе ужасно понравился. Он был честной птицей и понимал, что снегири гораздо красивее воробьев. Он спросил кота:

– Как я тебе?

– Съедобно, – сказал кот.

– Ты все время как-то так шутишь… У меня с чувством юмора, конечно, все в порядке, ноты постоянно намекаешь, что меня можно съесть.

– Ты че, ты че?! Обиделся? Извини. Да ты не бойся. Во-первых, друзей не едят, тут вокруг столько всяких летает, кого можно съесть. А во-вторых, сметана – это СМЕТАНА!

– Мотор! Камера!

Первый дубль не удался. Все-таки сработал инстинкт самосохранения. Воробей за долю секунды до того, как его должен был схватить кот, взлетел, а кот упал в кучу снега. Один.

Феликс сказал Ляле:

– Сметаны налить, семечек не давать.

Воробей вернулся на ветку и попросил:

– Дайте коту побольше сметаны.

Сметаны добавили. Кот обрадовался:

– Спасибо, друг!!!

Потом сделали пять нормальных дублей, когда кот с воробьем в лапах падал с ветки. Феликса все что-то не устраивало, он хотел и шестой дубль, но сметана в кота уже не помещалась. Воробей семечки оставлял на потом, а кот перед сметаной не мог устоять. И кот честно и грустно сказал:

– Я больше не могу.

Сочетание грустного голоса и счастливой морды было потрясающим зрелищем.

– А кто же будет есть литр сметаны?

Кот икнул:

– Я, но потом.

Все засмеялись, обступили Васек и захлопали в ладоши. Феликс объявил:

– Всем спасибо! Вы оправдали мои надежды. Забегайте, залетайте, может, какие-то роли подвернутся. Так: кот временно проживает на киностудии, «Вискас» в шкафу, сметана в холодильнике.

Кот жалобно поглядел на Лялю. Ляля показала коту язык, но потом рассмеялась:

– Ладно, возьму этого вымогателя себе.

Феликс продолжил:

– Ну, с новосельем! А тебе, воробей, куда семечки доставить, ты же три килограмма не унесешь?

– А можно поставить мешок к Ляле на балкон?

– Нет проблем, – Ляля взяла мешок в левую руку, правой сгребла кота, – только бегемота мне на следующей картине не предлагать.

– А сметана?!!

Вопль кота растворился в хохоте. Но Глеб сбегал и принес желтый тазик, в котором мыли кота. В тазик сложили семечки, поставили сметану, кот свернулся калачом вокруг банки, а воробей сел на крышку.

Вечером воробей прилетел на Лялин балкон проверить наличие семечек. Увидев мешок с семечками, он радостно зачирикал. Кот услышал, подбежал к окну, увидел воробья, вылез через форточку на балкон:

– Привет!

– Привет! Ну что, буржуй, устроился?

– А то… Мне уже столько всего купили, даже кровать. Да, да, специальная кровать для кота.

– Да. Специальную кровать для воробья никто не купит, ее даже не изобрели.

– Ну, на конструктора я не учился, но о проблеме твоей кровати я подумал.

– Ты подумал обо мне?!

Кот вытащил из коробки, стоящей в конце балкона, старый валенок:

– Смотри, это даже не кровать, а целый дом. В нем и зимой можно жить.