О'Санчес - Я Кирпич Страница 15

А потом погас свет. Щелчок — и мой верный десктоп тихо усоп. Временно, разумеется, пока электричество не починят. Я, было, метнулся к ноуту, а потом рукой махнул: Сети без электричества все равно не будет, так что лучше планшет: буду почти наобум постукивать пальцем по сенсорной клавиатуре, никем и ничем не отвлекаемый, авось родится добрая мысль, а то и две… Когда в солнечный летний полдень выключается свет в квартире — темнее и холоднее от этого не становится, разве что перестает урчать холодильник на кухне, да затихают кулера в слабосильном системном блоке. Ко всем этим вечным фоновым звукам настолько привыкаешь, что заметным становится как раз их отсутствие… На планшете заряда… семьдесят четыре процента, надолго хватит, трубка на ночь была подключена и с утра под завязку — тут не о чем беспокоиться… Можно пока сходить в магазин, раз весь мир сговорился меня от размышлений отвлекать…

Только я кеды напялил — свет дали! Но не отступать же теперь, на пороге, все-таки трудился, шнурки завязывал… Умственности подождут, а куплю-ка я мяса и фруктов! Фрукты — черешня, мясо… — сегодня сойдет курятина. Плюс лук репчатый, плюс хлеб — или по типу лаваша, или бородинский, или тихвинский, плюс гречка, плюс кетчуп: незамысловатый холостяцкий пир.

Консьержки у меня в парадной нет, однако в лифте и на этажах всегда чисто: либо живущий в доме народ отличается повышенной сознательностью, либо руководство ТСЖ добросовестно выполняет свои, обильно проплаченные жильцами, обязанности, но факт тот, что нет в подъездах ни граффити, ни мусора, ни наклеенной на стенки лифта рекламы, ни разбросанной прессы, ни собачьих и кошачьих экскрементов, ни иного какого смердежа… Поэтому сердце мое нехорошо екнуло, когда в открытую дверь прошмыгнула крыса! Это я спустился с третьего этажа пешком, по «черной» лестнице, поскольку поленился дожидаться лифта, отпираю «таблеткой» замок, толкаю от себя дверь — ой, мама! Фьюить! — такая, мимо меня — прямо из под ног и на лестницу! Серая крыса, небольшая и не старая, обычная питерская — уж в крысах-то я неплохо разбираюсь, еще с интернатовских времен. Жизнь наша сиротская была сурова и неприхотлива, и мы, не исключая даже девчонок, крыс не шибко-то стремались, несмотря на все эти ночные страшилки, что передаются из поколения в поколения от старших воспитанников младшим… ну, эти, обычные сказки-ужастики, с прокусыванием горла у спящих, с нашествиями несметных полчищ, пожирающих на своем пути все, от лошадей до бультерьеров, с маниакальной влюбленностью черного крысака в беззащитную девочку… Да, по ночам боялись, а днем не очень-то: бывало, что и охотились… Но, вот, я — уже взрослый парень, в своих владениях, среди бела дня — и вдруг перепугался, если честно! И неожиданность свою роль сыграла, безусловно. Как бы то ни было, а возвращался с покупками я уже через «парадный» вход. Не знаю почему, на всякий случай, а может быть из-за острых льдинок в области сердца, так и не растаявших, пока я ходил в универсам, но — выбрал иной обратный путь, на лифте поднялся. Тем не менее, почти не удивился, увидев эту же самую крысу: выхожу из лифта, в «предбанник», отделяющий лифтовую площадку от общего этажного коридора, в правой руке пакет с припасами, в левой ключ наготове… Там, возле окна за лифтами закуточек есть, маленький, только швабру и совок разместить… и за ним сквозная вертикальная щель между этажами… Оп! Тут-то и угнездилась красавица, пользуясь отсутствием дворницких инструментов, мордочку высунула — и смотрит на меня! Почему я узнал ее, что эта именно она, а не другая какая крыса, ведь если одна завелась — жди других!? (Надо будет стукнуть на них в ТСЖ и срочно, пока не расплодились) Узнал. Она, она самая, тварь! Я такого проникновенного взгляда ни у одной крысы не видел! Этот — темный и, я бы сказал, осмысленный, черный, с двойным красноватым отливом в глазах-бусинках. Метра четыре между нами было, но я хорошо рассмотрел все, вплоть до багрового отблика на крысином взгляде в упор… Перетрусил, чего тут скрывать, самому стыдно от этого, но — в страхе, как и в любви, сердцу не прикажешь. Все, что мне хотелось в тот миг — это открыть коридорную дверь, не поворачиваясь к крысе спиной, шмыгнуть внутрь и дверь немедленно захлопнуть, чтобы она, сволочь, и туда, вслед за мною, не пробралась!

— А ну, сука!.. — Это я как гаркну и с топотом на нее побежал! — Затопчу тебя, н-на хрен!

И затоптал бы!.. Так, чтобы мерзкий взвизг — и серые кишочки-червячочки, все в кровавой слизи, брызнули далеко вон из лопнувшего брюшка! Я хорошо представляю, как это бывает, неоднократно видел, имелись у нас в интернате любители крысиной корриды… Тупой и слабодушный, в сравнении с другими воспитанниками, я всегда испытывал тайную жалость к этим несчастным грызунам, но сейчас, вот в этот миг — затоптал бы и кеды для такого дела не пожалел, убил бы с радостью, лишь бы заглушить, погасить собственный ужас! Вот, клянусь!

Но крыса повела себя так, как и полагается городскому синантропу при внезапной агрессии человека: никаких сражений, шмыг в щель — и нет ее!

Не люблю за собой, в себе — когда весь в холодном поту и пальцы трясутся, не по-суперменски это, не по-мачовски… Но, похоже, пора к этому привыкать…

Коридорную дверь я открывал-закрывал очень осторожно, с бдительной оглядкой, весь готовый кричать и пинать. И домашнюю — тоже весь настороже, не обращая внимания на жгучий стыд перед самим собой.

Мой дом — это если и не крепость моя, то раковина-гараж для меня-улитки: пришел, заперся, укрылся в тихой, мирной, уютной скорлупке. И тем, самым, временно победил все неприятности окружающего мира! Дома легко можно отвлечься на сон, на пищу, на заварной чай или кофе, или даже экзотическое для моей кухни какао, на серфинг по излюбленным сайтам, далеким от забот и тревог суетного двадцать первого века, расположившегося на самом кончике эпохи Голоцена, которая, как известно, пока еще венчает собою самый свежий, самый новый, Четвертичный (антропогеновый) период юной Кайнозойской эры… Иногда геологическая история Земли представляется мне в виде сталагмита, а иногда — если я не в духе, как сегодня — в виде сталактита. Надо никогда не забывать опускать крышку унитаза и непременно проверить все вентиляционные решетки, чтобы не только крыса, чтобы даже мышь-водолаз-скалолаз не пробралась, ни случайно, ни намеренно… Какое счастье, что в позапрошлом году я поленился спорить и торговаться со стеклопакетчиками — и теперь у меня поверх окон снаружи, на всех трех окнах противомоскитная сетка!.. Прочная, такую и крыса не вдруг прогрызет. Какой же ты глупый, дурачок-поисковичок! Мне плевать, что Наполеон избрал символом пчелу-осу в мантии и чихать на мать-пчелу Деметру! Я хочу точно понимать, почему Sphecomyrma freyi вымер, превратился в ископаемый муравьиный вид, б-блин! С недавних пор увлекся я изучением общественных насекомых, типа термитов, пчел, и моих любимцев муравьев… Чем больше читаю о них — тем меньше понимаю, чем меньше понимаю — тем больше спрашиваю, чем больше спрашиваю — тем меньше доволен полученными посторонними ответами… Называется, нашел-таки нишу, в которой я опять полный идиот! Тем не менее, с мазохистическим упорством дятла-камнетеса продолжаю долбить гранит науки, прицельно изучать этих странных маленьких открыто-челюстных существ… Муравьев. На худой конец — термитов и ос, но никак не крыс! Почему она так смотрела на меня? И почему выслеживает? А если не выслеживает, если не смотрела, если у меня обнаружилась мания преследования — хочу понять ее истоки, хочу увидеть связь моей паранойи и дурацкого голубого свечения на Елагином острове! И как это лечить?

Да, совершенно иначе мне представлялся день сегодняшний, в котором я оказался похож на пчелу, но отнюдь не на ту неутомимую усердную трудолюбицу из советских мультфильмов, собирающую нектар в общественный улей, а на глупое насекомое, бездумно перелетающее с цветка на цветок, согласно первобытным инстинктам: проголодался — купил еду — приготовил — поел — подремал…

Уже и вечер за окном… А вечер в Петербурге — на пике безоблачного астрономического лета — начинается ближе к полуночи! День насмарку, бесплодный напрочь: всех свершений — жрал и тревожился… из-за этой… хвостатой… Вот бы ее на голубую ленту бросить, ей бы там в самый раз! Файлы проверяем и закрываем, все, кроме одного… Результатов — кот наплакал. Рабочий муравей, представитель рулящего сословия в своем мирке, даже не подозревает, что он всего лишь подвижное сочленение в большом муравейниковом суперорганизме, который, в свою очередь — также крохотная и легкозаменяемая деталь в районной экосистеме. Неужели все трое — такие несознательные?.. Ладно. Мой недоуменный вопрос записываем, да, так и пристегиваем в самом конце последнего файла… и закрываем всю папку. А завтра он, вопрос, послужит утренней затравкой для дальнейших дум…