Олег Рой - Сказка про Лёшика Страница 16

Ворона посмотрела на кота испепеляющим взглядом и гордо отвернулась.

Лёшик ждал, что скажет Стасенька – у кого, у кого, а у неё было гораздо больше причин попросить его волшебства. Но девочка молчала. И тогда он не выдержал и спросил сам:

– А ты? Ты ведь тоже можешь попросить всё, что тебе хочется. Хочешь вкусную конфету? Или огромного плюшевого мишку? Или целый тазик варенья? – Он так воодушевился, что готов был горы свернуть, лишь бы девочка улыбнулась и снова захлопала в ладоши.

– Нет, пожалуй, мне ничего не надо, – задумчиво ответила она. – Я не очень люблю волшебство. Знаешь, Лёшиков, я вспомнила сейчас одну колдунью, у неё такой хриплый голос и злое, сердитое лицо… Я её очень боюсь, – добавила Стасенька, и друзьям показалось, что в её незрячих глазах заблестели слёзы.

– Но почему ты решила, что эта женщина – колдунья? – спросил Лёшиков.

– А у неё получались все злые вещи, которые она задумывала. Она делала собак сердитыми, людей – грустными, а дом – холодным и тёмным. И ещё она хотела, чтоб все вокруг подчинялись только ей. Это моя родственница, мачеха моего папы.

– Но почему я её никогда не видел у нас в доме? – удивился маленький волшебник.

– Просто сюда она ещё не приезжала. А прежде мы жили в другом доме, вместе с ней, и тогда я старалась как можно реже выходить из своей комнаты. От папиной мачехи исходил такой холод, что летом хотелось надеть шубу…

– Расскажи мне об этой колдунье, – попросил Лёшик.

– Она живёт далеко отсюда, в нашем старом доме, на окраине города. Раньше это был красивый светлый особняк, рядом с которым раскинулся цветущий сад. Так мне рассказывал папа, ведь он вырос в этом доме. А потом мой дедушка женился на одной женщине, и, как только она поселилась в его доме, всё там словно померкло. Ты даже не представляешь, Лёшиков, как там мрачно и неуютно, даже играть не хочется. Когда мы жили в особняке, мои глаза ещё видели, и я помню тот дом. А потом я заболела, стала плохо видеть и внезапно ослепла. После этого мама с папой меня больше не берут с собой, когда едут куда-нибудь в гости. Но и сами они нечасто посещают бабушку Жиролу – так зовут папину мачеху, – а когда всё же заезжают к ней, то потом ещё долго бывают какие-то хмурые. Бабушка Нина говорит, что эта Жирола – точно колдунья, и моя слепота – её рук дело.

Стасенька замолчала. Всем вдруг стало грустно. Ворона притихла, Банечка от испуга забилась в угол комнаты, Мурзик насторожился. А Лёшиков задумался. Ему давно казалась странной Стасина слепота, а тот факт, что девочка, родившаяся с прекрасным зрением, вдруг ни с того ни с сего ослепла, казался ещё более подозрительным. После её рассказа он сердцем почувствовал, что здесь действительно кроется какая-то тайна. И поклялся себе во что бы то ни стало её разгадать и попытаться помочь Стасеньке. «Ах, как жаль, что я не сильный волшебник, а только ещё учусь, – подумал маленький человечек. – Но погодите: придёт день, и я сумею выполнить свою клятву».

Глава шестая,

про маленькую, лохматую и ужасно голодную находку

«Карнамигус, музицирум, парэлиус», – бормотал Лёшик, изучая магическую книгу. За последние дни он всё свободное время проводил в библиотеке, читая главы одну за другой. Иногда в комнату забегал Мурзик, но кот, объевшийся куриной печёнки, тут же засыпал. Банечка, которую Стася щедро одарила сыром и сухарями, занималась тем, что складывала провизию в норке, а Карлуша, сидя на дереве, сочиняла стихи и песни. По ночам она облетала все окрестные дома, чтобы познакомить соседей с обновлённым репертуаром:

– Спите, люди! Спите, звери! Сладких снов вам посмотреть! Я сегодня прилетела, чтобы песню вам пропеть! Кар! Кар! Кар!

Лёшиков же, изучая магическую книгу, обнаружил: для того чтобы стать настоящим волшебником, надо изучить энциклопедию суеверий, тома предсказаний, которые были когда-то сделаны великими магами, словарь волшебных терминов и ещё целую кучу всяких других книг. А главными условиями успеха любого заклинания являются искренность желания, вера в то, что оно сбудется, а также сосредоточенность и сильная воля.

– Ну что ж, думаю, всё необходимое у меня есть, – рассуждал человечек. – Я уже испробовал свои силы на Мурзике и Карлуше, но неплохо бы ещё поупражняться и убедиться, что я всё делаю правильно. Но на ком?

И тут, словно по волшебству, ему представилась такая возможность.

Как-то раз в один из солнечных и жарких деньков все собрались в библиотеке. Стасенька играла на пианино, Банечка, облокотившись о ножку стула, слушала мелодичные звуки пьесы, Лёшик листал книгу, а Мурзик, мурлыкая, подпевал. Одна только Карлуша не присутствовала – она с ночи так напелась, что охрипла и к тому же очень устала. Поэтому, прикорнув на ветке дерева, ворона уже совсем было задремала, как вдруг услышала:

– Шшшш! Хрум-хрум!

Карлуша раскрыла глаза и поглядела вниз – прямо под деревом кто-то копошился в цветах.

«Ага! Опять этот оглоед Мурзик!» – подумала ворона и чуть не задохнулась от возмущения. Да и как тут было не возмущаться! Съел морковку – у неё, Карлуши, до сих пор слёзы проступают, когда она вспоминает об этом, – поел всю траву, теперь перекинулся на цветы!

– Думаешь, я тебя не вижу? Удрал из библиотеки и губишь живую природу? – изо всех сил прохрипела Карлуша, но Мурзик в ответ даже уха не показал из кустов.

– Ах, так? Ну, хорошо! – рассердилась птица и, прочистив горло, прохрипела: – Мурзик съел морковку, травку, а теперь цветы жуёт! Разве это – кар – нормально? Разве ест такое кот?

Окно библиотеки было приоткрыто, и Мурзик, который в это время мирно спал у ног Стасеньки, услышав песенку, резко открыл глаза. Его возмущению не было предела! Совсем Карлуша завралась! Мало она ему нервы трепала, так теперь на всю округу хрипит, будто он жуёт цветы! Что подумают соседские коты? А если вдруг услышит кошка Муся? Вскочив на лапы, Мурзик, не объясняя ничего Лёшику, Стасеньке и Банечке, которые на болтовню вороны не обратили никакого внимания, пулей вылетел из библиотеки.

Выбежав во двор, он прыгнул прямо на ворону, которая в это время летала над шуршащим кустом. Естественно, что такого огромного и толстого кота, как Мурзик, Карлуша не удержала в воздухе и грохнулась вместе с ним прямо в куст. Шипы вонзились Мурзику в живот, отчего он громко мяукнул и отскочил в сторону, а вот Карлуше повезло больше – она приземлилась на что-то мягкое и пушистое. Это что-то к тому же попискивало и даже поскуливало. Ворона открыла глаза и увидела перед собой большую лохматую голову с длинными ушами и крохотный чёрный носик размером с кожаную пуговицу. Пёсик – а это был, вне всяких сомнений, пёс – вскочил на лапы и прошмыгнул в глубь кустов, но Карлуша успела крикнуть:

– Даже не думай прятаться! А то такой шум подниму, что сбежится весь дом. А главное, появится наша огромная сторожевая собака, и тебе не поздоровится, – отведя взгляд, приврала она.

– А вот и неправда, – из-за кустов показались два блестящих глаза. – Нет тут у вас никакой собаки, я уже всё обнюхал. Пахнет только человеком, мышами, котом и этими – как их? – птицами.

– Обнюхал он, – насмешливо проворчала ворона, поднимаясь с земли и отряхивая пыльные крылышки. И уже грозно приказала: – А ну выходи! Нечего наши цветы жевать!

В это время к ней подошёл Мурзик, который уже успел вытащить из своего живота пару шипов и даже зализать раны.

– Ты что, совсем с ума сошёл? – накинулась на него Корлуша. – Кидаешься на умных птиц средь бела дня…

– А нечего про меня песни петь, тем более неправильные, – смущённо проворчал кот, не замечая щенка.

– С чего это они неправильные? – оскорбилась ворона.

Пёсик внимательно слушал спор птицы и кота, переводя взгляд с одного на другого.

– А с того неправильные, что всё там неправда! Не ел я никаких цветов, вот и всё! И вообще никто их не ел!

– А вот и правда! Он ел! – прокаркала Карлуша и указала крылом на притаившегося в кустах щенка.

Мурзик оглянулся и остолбенел от изумления, а пёс смущённо опустил голову и забормотал:

– Я совсем немножко… Я только попробовал… Вы… Вы простите, очень кушать хотелось…

– Пшшш! – зашипел на него наконец Мурзик, но Карлуша не обратила на кота никакого внимания.

– Ты что, голодный? – миролюбиво спросила она.

– Ну да, – вздохнул щенок. – Я ел последний раз… не помню когда… очень давно…

– Ну, это не беда, – захлопотала растроганная Карлуша и даже смахнула проступившую слезу, – сейчас мы всё организуем. У меня тут такие друзья в этом доме…

– Накормишь своей морковкой? Ну-ну, корми, мне здесь делать нечего, – потянулся Мурзик и пошел прочь.

– Стоять! – гаркнула Карлуша. – Если я сказала «друзья», значит, друзья! Мы все!

Однако при слове «друзья» щенок моментально спрятался в кусты, а Мурзик всё же скрылся в доме.

– Да ты не бойся, они все добрые! – не унималась Карлуша, обращаясь к собаке. – Я сейчас, я мигом. Ты тут побудь!