Михаил Каришнев-Лубоцкий - Тайна Муромской чащи Страница 16

– Можно я скажу? Я тоже хочу сказать свое мнение!

– Не сказать, а высказать, – поправила ее Ученая Сова, успокаиваясь.

– Высказать можно мнение? – охотно поправилась Маришка.

– Ну, говори, пичужка, – разрешил старый лешак. И добавил: – Только быстро.

– Я быстро, – пообещала Маришка, поднимаясь с места. – Можно мы с Митей к лесорубам пойдем и с ними побеседуем? В Апалихе они мне не поверили, а здесь поверят.

– Сомневаюсь я… – протянула Баба Яга угрюмо. – Ультиматум надежнее.

– А вот и нет! – выкрикнула Уморушка, которая, как и Шустрик, не усидела дома и явилась на Лесной Совет. – Никакого толку от этих ультиматумов! Даже от греческих толку нет!

– А тебе откуда про это известно? – удивился Калина Калиныч.

– Да уж известно… – протянула Уморушка и потрогала зачем-то на лбу синяк.

И тут на поляну из лесных зарослей вышел, пошатываясь от усталости, бледный и растерзанный Иван Иванович Гвоздиков.

– Иван Иваны-ыч!.. – закричал Митя радостно и кинулся со всех ног навстречу старому учителю.

– Иван Ваныч!.. – рванулась следом за Митей счастливая Маришка.

– Нашел… Нашел… – лихорадочно шептал Гвоздиков, уже не имея сил сделать хотя бы один шаг им навстречу. – Наконец-то нашел…

О том же, что он сам нашелся, Иван Иванович даже не подумал.

Глава тридцать вторая

А теперь, дорогой читатель, настало время вспомнить нам о двух друзьях: астрономах-любителях Жмуркине и Окулярове.

Как и было условлено ранее, Жмуркин и Окуляров встретились вечером шестого июня в обсерватории Георгия Александровича. Аякс Гермогенович старался не показывать своего душевного волнения, поднимаясь по шаткой лестнице вверх, он пытался насвистывать любимую мелодию из оперетты «Звездные дожди». Но сидевшее в глубине души Окулярова беспокойство выдавало себя: Аякс Гермогенович страшно фальшивил.

Жмуркин карабкался по лестнице первым и волнения своего не скрывал.

– Он пролетит, и ты увидишь! – говорил Георгий Александрович не оборачиваясь назад и глядя себе под ноги. – Тогда ты не так засвистишь!

– А если не пролетит, и я не увижу? – прервал свой художественный свист Окуляров.

– Нет-нет!.. – испугался такого варианта Жмуркин и распахнул дверь в обсерваторию. – Он выбрал эту зону для приземления!

– ну-ну… – многозначительно проговорил Аякс Гермогенович, входя следом за другом в знакомое и любимое им помещение.

Телескоп, старинная подзорная труба, два сильных цейсовских бинокля, фото-ружье и маленький портативный фотоаппарат были приготовлены заранее.

– Жаль, что завтра снова идти на работу, – усаживаясь на стул и приглашая присесть друга, проговорил Жмуркин, – а то просидели бы весь день здесь и наверняка засекли бы ЕГО.

– Послезавтра суббота, – успокоил Георгия Александровича Окуляров, – не увидим сегодня – понаблюдаем в субботу.

– И в воскресенье! – быстро добавил Жмуркин и прильнул глазами к большому морскому биноклю.

Аякс Гермогенович открыл «Журнал наблюдений» и внимательно прочитал последние записи. Рисунок, сделанный Георгием Алесандровичем, насторожил его. «Где-то я видел нечто подобное… – подумал он взволнованно. – Где-то видел, а где – не помню…»

Так и не вспомнив, где он видел похожий рисунок, Окуляров обратился к другу с вопросом:

– А вас не удивляет, уважаемый Георгий Александрович, тот факт, что ваш НЛО избрал не совсем удобное для приземления место?

И он ткнул пальцем в сторону далекого, спрятанного в туманной голубой долине, леса.

– Удивляет, – охотно согласился с Окуляровым Жмуркин, ни на секунду не отрываясь от бинокля, – могу сказать, что дважды удивляет.

– Дважды? – озадаченно переспросил Аякс Гермогенович, и его густые мохнатые брови поползли вверх.

– Да, дважды, – подтвердил Жмуркин. – Во-первых, место действительно неудобное для посадки: деревья кругом, лес. Во-вторых, – добавил он после короткой паузы, – зона эта… – тут Георгий Александрович замялся, пытаясь отыскать нужное определение. Так и не найдя его, он объяснил как смог: – Зона эта называется Муромской Чащей.

– Я знаю, – перебил приятеля Окуляров, – ну и что?

– А то! Про нее много ходит разных легенд.

– Сказок?

– Пусть сказок. Однако туда никто не ходит и не ездит, а сама Муромская Чаща объявлена заповедной. Правда, неофициально. – Жмуркин устал держать тяжелый бинокль навесу и на минуту опустил руки. – Гуманоиды с НЛО могут не знать о запрете входить туда, и наверняка не знают об этом, – добавил он с жаром, – но садиться на лесной массив… это не умно!

– Или загадочно, – поправил Георгия Александровича Окуляров. И поспешил сказать: – Только я ни во что не верю: ни в гуманоидов, ни в чудеса этой Чащи!

– Хотите верьте – хотите нет, но доля истины здесь имеется!

Жмуркин снова приложил к глазам бинокль и стал обозревать пустынный горизонт. Окуляров, не любивший безделья и бездельников, тоже решил понаблюдать за небесами. Подойдя к окну, он выставил в форточку подзорную трубу и прильнул к ней левым глазом.

– Ничего! – сказал он минуты через две-три и стал смотреть правым глазом.

– Ничего! – сказал он еще минуты через три-четыре.

– Да, ничего… – как эхо повторил за ним Георгий Александрович, высматривающий НЛО в оба глаза одновременно.

Гуманоид и его странный летательный аппарат не появлялись. Может быть, он улетел навсегда? Может быть, он уже вернулся на свою планету? Может быть, его и не было вовсе, а была зрительная галлюцинация? Ответов на эти вопросы Георгий Александрович не находил. И оттого ожидание для него было особенно мучительным.

В четверг Неопознанный Летающий Объект так и не появился. Не было его и в пятницу, и в субботу. В воскресенье, вскарабкавшись с утра пораньше в жмуркинскую обсерваторию, Окуляров заявил ее хозяину:

– Все, сегодня последний раз тут торчу!

Он плюхнулся на стул и, все еще тяжело дыша, стал с возмущением говорить:

– Летающие бидоны!.. И двое солидных мужчин вот уже четвертые сутки ждут их появления!..

– Я не говорил, что это был летающий бидон, – обиделся Жмуркин. – Я сказал, что Объект похож скорее на бидон, чем на тарелку.

Георгий Александрович подвинул второй стул поближе к приятелю и тоже уселся.

– Сегодня последний день караулим. У меня тоже семья недовольна.

– Ты им сказал про гуманоида? – вскинул мохнатые брови Окуляров.

– Конечно, нет. Жена не поверит, сын и невестка засмеют, а внук Степочка… Тот бы тогда здесь торчал безвылазно.

– Хоть внуки нам верят, и на том спасибо, – вздохнул Аякс Гермогенович. Он вспомнил своего десятилетнего внука Кирюшу, и на душе чуть-чуть отлегло.

Георгий Александрович, увидев, что приятелю стало легче, протянул руку к лежащему на тумбочке биноклю. Но взять его он не успел.

– Смотри!.. – закричал вдруг Окуляров и первым кинулся к открытому окну. – Смотри какое чудо!

Жмуркин подсунулся под руку заслонившего все окно друга и увидел над далекой, скрытой утренней дымкой, Муромской Чащей долгожданный НЛО.

– Фотоаппарат! Скорее фотоаппарат! – закричал Георгий Александрович и ринулся обратно в комнату.

Схватив заранее приготовленное фото-ружье, он выставил его в окошко и, поймав видоискателем парящий над деревьями Объект, успел отщелкать несколько кадров, прежде чем странный летательный аппарат скрылся за вершинами вековых дубов.

– Теперь мы посмотрим какие у нас галлюцинации! – сказал торжествующе Жмуркин, кладя на место фото-ружье. – Проявим пленку и убедимся!

– Да-да, ты совершенно прав… – невпопад произнес растерянный и потрясенный Аякс Гермогенович. – И эти гуманоиды…

– Ты видел его? – радостно спросил Георгий Александрович. – Признаться честно, я не успел толком ничего рассмотреть.

– Да-да… – снова повторил Окуляров и снял запотевшие очки. – Я видел их…

– Их? – переспросил Жмуркин. – Он же один летает!

– Нет, – покачал головой Окуляров, – он был не один. Их было трое. Я явственно видел их головы. И – самое удивительное! – они очень похожи на человеческие. Особенно две, поменьше.

Глава тридцать третья

Проводив Аякса Гермогеновича до автобусной остановки, Георгий Александрович поспешно с ним попрощался и чуть ли не бегом кинулся домой проявлять драгоценную пленку. Дома никого не было, и Жмуркин только обрадовался этому. Он любил заниматься фотографией в полном одиночестве, не отвлекаясь на посторонние дела или разговоры.

У него все было приготовлено заранее: проявитель, закрепитель, чистый фото-бачок, точный термометр. Оставалось зарядить пленку в спираль бачка и, добившись нужной температуры проявителя, можно было начинать проявление.

Осторожно опустив термометр в банку с раствором, Георгий Александрович выключил свет в маленькой комнатке без окон, для большей надежности накрылся шерстяным одеялом и в кромешной тьме приступил к зарядке пленки в бачок. Жмуркин был опытный фотолюбитель и эту операцию он проделал быстро и аккуратно. Уже через минуту он снова включил свет, подошел к столу с приготовленным раствором и, поставив фотобачок с заряженной пленкой на стол, достал термометр из проявителя. Градусник показывал двадцать четыре градуса, а нужно было двадцать.