Дмитрий Емец - Таня Гроттер и колодец Посейдона Страница 17

Трупохранитель гоготнул.

– Ничего себе тень! – воскликнул Дурнев. – Итак, что же нужно от меня Малюте Скуратоффу и его тени? Насколько я понимаю, наша договоренность о поставках крови в Трансильванию в силе?

– Разумеется. Речь пойдет о другом… Бум! Проверь все! Только прежде начертишь руну тайны! – распорядился Малюта.

Трупохранитель косолапо направился к стене, вытащил кинжал и размашисто начертил знак, похожий на спутанную нить или раздавленного жука. Дурневу почудилось, что он оглох. В комнате разом исчезли все звуки, которые прежде казались такими естественными, что он не замечал их. Шум машин на шоссе, повизгивание перепуганной таксы, бормотание телевизора в столовой… Теперь же страшная тишина зажала председателю В.А.М.П.И.Р. уши холодными могильными ладонями. Дядя Герман пугливо щелкнул пальцами, услышал звук щелчка и немного успокоился.

Бум обошел квартиру и, вернувшись, сообщил, что все чисто. Лицо у трупохранителя было довольное. Он отыскал где-то журнал «Скверный мальчик», припрятанный Халявием, и с большим интересом разглядывал картинки с манекенщицами.

– Ишь, тошшие какие! Прям дружбан мой Рубенс стреляется! – рассуждал он. – А эта вон, в шубке, как хитро смотрит! Небось у нее отрицательный резус! Я такие вещи сразу просекаю!.. А ты что, брюнеточка, ножки показываешь? Не в ножках счастье, а в гемоглобине!.. А у той, рыженькой, шейка ничего! На такую шейку помимо ужина и смотреть грешно!

Не доверяя Буму, Малюта Скуратофф еще раз проверил правильность начертания руны тайны и остался доволен.

– Теперь нам не помешают! Ни маги, ни лопухоиды, ни стражи света. Никто из тех, кто находится вне этой комнаты, не услышит ни звука! Если же кто-то сунется, Бум с удовольствием прокусит ему горло, – удовлетворенно сказал Скуратофф.

Трупохранитель зарделся и скромно выдвинул глазные зубы. Дурнев брезгливо скривился.

– Прошу прощения, господин председатель! – насмешливо произнес Малюта. – Я забыл, что вы пьете только кровь помидоров!.. Странные причуды для предводителя вампиров! Но кто я, в конце концов, такой, чтобы лезть в чужие дела, да еще и забесплатно? Ближе к делу, соратник!

Скуратофф извлек из воздуха широкий, мелко исписанный лист пергамента.

– Извольте подписать! Лучше всего капелькой крови!.. Бум, отойди на шаг назад, закрой глаза и зажми ноздри!.. И не смей смотреть, как господин председатель будет протыкать себе пальчик!

Трупохранитель неохотно подчинился.

– Он, знаете ли, иногда неадекватен. Особенно когда денька два просидит на консервированной крови, – заговорщицки склонившись к Дурневу, пояснил Малюта. – Ну, ставьте же скорее подпись, председатель!

– Что это? – с подозрением спросил дядя Герман, пряча руку за спину и не давая пергаменту прыгнуть в нее.

Этому несложному правилу его научила Пипа. В мире полно неотвязных пергаментов, от которых, коснувшись их единожды, невозможно потом отделаться. Да и собственная работа дяди Германа в органах власти научила его стойко бояться конвертов и чемоданчиков, особенно от людей скользких или малознакомых.

– Это проектец о подготовке переселения, – не удивившись, пояснил Малюта. – Трансильвания маленькая, уже засвеченная лопухоидам страна. Нам все сложнее хранить наши тайны. Я думаю, что вампирам не помешал бы остров Буян. Ровный климат, океан, лес, скалы, отличная естественная и магическая маскировка… Мечта пирата и вурдалака! Только надо успеть занять его раньше, чем это сделают другие. Ты не представляешь, Герман, сколько на этом свете шустрых пробивных нахалов. Даже мой Бум порой бывает в ужасе! Он ведь очень тонко чувствует нюансы, миляга Бум, несмотря на внешнюю тупость!

Бум замычал и, как горный орел взмыв на высоты своего интеллекта, стал ковырять пальцем в ухе.

– А Тибидохс? Он как же? – непонимающе спросил Дурнев.

Малюта замигал глазами, как разбуженная сова.

– Какой такой Тибидохс? – удивился он.

– Школа Тибидохс. Маги не пустят на остров вампиров. Они дадут вам такого пинка, что обратный перелет до Трансильвании будет беспосадочным, – сказал дядя Герман.

Малюта пошевелил пальцами. Его красный носик ехидно заблестел. Розовые, без ресниц веки показались дяде Герману совсем облезлыми.

– Тибидохс Тибидохсом, а тут главное – подгадать момент… Может статься, что пинок нам дать будет некому! – сказал он таинственно.

В его словах Дурневу почудилась вполне определенная угроза.

– А конкретнее? Как это некому? – спросил он, начиная нервничать.

– Точнее ничего не могу сказать. Тайна! – лукаво мигая, сказал Малюта.

– От меня тайна? – рассердился Дурнев. – Я ваш глава!

Скуратофф с сожалением замигал мутными черепашьими глазками.

– С превеликой бы радостью сказал, да никак не могу! Покуда вы помидорчиками питаетесь и кровушки живой не хлебнули – нет к вам полного доверия! Извиняйте!.. Так подпишете документец? Мы бы покуда готовились, чтобы затем разом нагрянуть, пока Магщество не пронюхало. Только б зацепиться – потом нас просто не погонишь, нет, шалишь! В такую силу войдем, что ого-го! Кольями осиновыми в зубах будем ковырять, а серебряные пули те и вовсе горохом станут!

Решив воспользоваться преимуществами, которые давали ему корона и сапоги графа, Дурнев щелкнул каблуками, звякнул шпорами и сурово взглянул Малюте в глаза. Однако Скуратофф, давно ожидавший этого, лукаво заерзал, отвернулся, и весь заряд дракуловой магии соскользнул с его рыхлой ауры.

– Так подпишете? Всего капелька крови! Ну что вам стоит? И без нее обошлись бы, но регалии-то у вас! Да сами посмотрите! Граф Дракула принял решение! Если откажете вы, регалии попросту выберут себе нового хозяина! – не то упрашивал, не то угрожал Скуратофф.

Дядя Герман тревожно покосился на свои ботфорты. Правый нетерпеливо подпрыгивал, явно торопясь завоевывать Тибидохс и поочередно мыться в Тихом и Атлантическом океанах. Левый же был пока в замешательстве, но и ему хотелось кого-то давить. Корона Дракулы потяжелела и клонила голову дяди Германа к земле. Судить о ее побуждениях было сложно. Зато шпага графа уже определилась. Она вполне определенно тянулась к окну, мечтая лететь и крошить кого попало.

Дурнев вздохнул. Похоже, решение уже принято без него. История магического мира свершается на глазах. У него есть два выхода – встать на пути паровоза и быть безжалостно сметенным или занять место рядом с машинистом. Логика трусливого смысла – а именно этот смысл иногда почему-то называют «здравым» – подсказывала второй, более дальновидный вариант.

– В Тибидохсе моя Пипа! Вы думаете, что, пока она там, я позволю, чтобы на школу обрушилась орда вампиров? – колеблясь, сказал Дурнев.

Малюта похлопал его по плечу.

– Ваша дочь не пострадает! Слово вампира! Бум лично прикончит первого, кто коснется зубками ее шейки! Хотя на вашем месте я бы забрал девчонку из школы. Причем сильно бы не тянул! В Тибидохсе сейчас невесть что творится! – шепотом посоветовал он.

Дурнев вытер со лба пот.

– И изменить ничего нельзя? – спросил он.

– Нет.

– Когда же все начнется?

– Гораздо скорее, чем кто-либо может предположить, Тибидохс опустеет!.. А теперь капельку крови! Бум, глаза в сторону! Нос зажми!.. Иголочкой в пальчик, мой хороший, вот так!.. И коснитесь пергамента!.. Прям как у стражей тьмы, да только у нас по-простому все, по-родственному, да и эйдос ваш нам без надобности! Мы все больше по кровушке, по ней, родимой, – убеждающе мурлыкал Малюта.

Когда все кончилось, Скуратофф свернул пергамент, поспешно попрощался и стал собираться, кивнув Буму. Трупохранитель, просительно взглянув на дядю Германа, захватил с собой журнальчик с моделями. Оба шагнули в золотящийся круг. Комната опустела.

Глава 5

ТАК ГОВОРИЛ ТЕОФЕДУЛИЙ

Второй день Шурасик ощущал себя безнадежно влюбленным. Началось все позавчера, когда он столкнулся с Леной Свеколт в библиотеке. Был вечер. Читальный зал почти опустел. Джинн Абдулла чутко дремал над ящиком с карточками должников. Бородавки, как одинокие айсберги, плавали по его плоской физиономии и все никак не могли найти нос. Где-то на полках вздыхал Гуго Хитрый.

Шурасик увидел Лену Свеколт, когда она появилась из отдела книг по темной магии, и тут же ощутил укол в сердце. Он стал тревожно озираться, уверенный, что за стеллажами притаился скверный маленький купидон, только что спустивший тетиву лука. Однако купидона не было. Шурасику стало еще тревожнее. Это означало, что чувство было естественного, а не магического происхождения.

«Кажется, это новенькая! В Зале Двух Стихий она где-то мелькала. Странно, что я ее не рассмотрел», – подумал Шурасик.

О новичках он мало что знал. Помнил только, Ягун говорил: они будут учиться отдельно, как Бульонов и Пипа, пока преподаватели не проэкзаменуют их по основным дисциплинам и не определят общий уровень магического соответствия.