Салман Рушди - Лука и огонь жизни Страница 17

На самом деле ковер-самолет аккуратно заворачивал края, когда кто-то из пассажиров оказывался от них в опасной близости, и скатывал их обратно к центру.

Что касается Уток-Слонопотамов, они с недоумением спрашивали друг друга, что вообще делают на ковре-самолете. В суматохе покидая Великокрысию, их случайно затащили на ковер вместе с «Арго», и они не могли припомнить, чтобы вообще просились на борт вместе со всеми остальными. «Поскольку мы не помним, чтобы от нас исходила такая просьба, — недовольно утверждал Слоноселезень, — значит, мы не просили об этом». Им казалось, что их похитили, насильно вовлекли в сомнительное приключение, которое не имело к ним никакого отношения и, по всей видимости, таило в себе опасности. Ну и, разумеется, они тоже побаивались, что запросто могут свалиться за борт.

Хам-Султанша, не изменяя своей зловредной натуре, насмехалась над ними, обзывая несмышленышами, молокососами и салагами, сомневаясь в том, что они утки, а не гуси; говорила, что они просто жалкие котята, желторотики и отъявленные трусы, слабаки и тряпки, даже худые задницы. (Лука такого выражения раньше не слышал, но про себя оценил его и даже подумал, что это легко вообразить.) Она кудахтала, давая понять, что они трусливее кур, и издавала мышиный писк, словно считала их перепуганными мышами, что было особенно оскорбительно. Никтопапа, разумеется, нимало не страдал от полета и спокойно стоял рядом с Хам-Султаншей, так что Лука, глядя на него, дал себе слово как можно быстрее обрести равновесие и привыкнуть к необычной качке. Вскоре он в этом преуспел, перестав валиться с ног, а вслед за ним потихоньку освоились и остальные пассажиры, прочно стали на ноги и лапы, прекратили стонать и выть. Шум утих, и выяснилось, что никого даже не стошнило.

Прочно став на ноги и обретя равновесие на ковре-самолете, Лука обнаружил, что ужасно замерз. Ковер незаметно набрал скорость и высоту, заставляя Луку клацать зубами от холода. Хам-Султанша Сорайя, похоже, холода не ощущала, хотя была одета во что-то чрезвычайно легкое и прозрачное, словно сшитое из паутины и крыльев бабочек. Никтопапа невозмутимо стоял рядом с ней в красной рубашке с короткими рукавами (Рашидовой рубашке!). Медведь Пес чувствовал себя вполне уютно в своих мехах. Слоноутица со Слоноселезнем согревались собственным пухом, но пес Медведь поеживался от холода, а Лука уже замерз основательно. Кто бы подумал, размышлял Лука, что полет на ковре-самолете сопряжен с такими неудобствами?

Едва Хам-Султанша заметила, что он страдает от холода, она разразилась потоком насмешек: «Наверное, ты ожидал, что ковер-самолет снабжен центральным отоплением и всеми другими удобствами? Но, милый мой, это тебе не какой-нибудь там дурацкий ворсистый палас. Это, скажу я тебе, антикварная вещь».

Отчитав Луку, Сорайя тем не менее хлопнула в ладоши, и тут же распахнулся старинный дубовый ларь, который явно все это время находился на ковре-самолете, и из него вылетели две шали, на вид довольно тонкие. Одна шаль упала прямо в руки Луке, а вторая сама обернулась вокруг пса Медведя. Закутавшись в шаль, Лука немедленно почувствовал, что ему жарко, как в тропиках, пожалуй даже слишком, могло бы быть и попрохладнее.

«На тебя не угодишь», — сказала Хам-Султанша, прочитав его мысли, и тут же отвернулась, чтобы он не успел заметить ее ласковую улыбку.

Теперь согревшийся Лука уселся поудобнее и стал с восхищением разглядывать удивительную с виду местность, над которой они пролетали. Ковер-самолет следовал вдоль по течению Реки Времени. По обоим ее берегам раскинулись земли Волшебного Мира, и Лука, сын сказочника, начал узнавать все места, о которых столько слышал от отца. То и дело взгляду его представали сказочные города, и Лука с бьющимся от волнения сердцем узнавал город снов Хваб, город надежды Умид-Нагар, изумрудный город Замуррад, город-крепость Баадал-Гарт, выстроенный прямо на облаке. В отдалении, на востоке, высились голубые холмы Страны Утраченного Детства, а на западе распростерлась Неисследованная Земля, за ней, довольно далеко, находилось Место, Где Никто Не Живет. С трепетом взирал Лука на причудливую архитектуру Дома Игр и Палаты Зеркал, а рядом с ними видел райские сады, Гулистан и Бостан, и самый потрясающий уголок Волшебного Мира — Страну Невиданных Существ, Перистан, где пери, иначе говоря феи, вели бесконечную борьбу со злобными ограми, дэвами и бхутами.

«Жаль, что нам надо спешить», — вздыхал Лука, потому что вокруг раскрывался мир, о котором он мечтал всю свою жизнь, который постоянно рисовал в воображении.

Теперь, с высоты, на которой он находился, он видел, насколько огромен и необъятен Волшебный Мир, как бесконечно длинна Река Времени, и вынужден был признать, что ни за что не сумел бы добраться до нужного места, используя в качестве топлива память Слоноуток и полагаясь на ту скорость, которую они могли придать амфибии «Арго». А теперь его нес к цели со сказочной быстротой ковер-самолет царя Соломона, и хотя он понимал, что впереди ждет немало опасностей, все же благодаря Хам-Султанше, владычице Выдрии, невозможное стало чуточку более возможным. Наконец он увидел Туманы Времени.

Вначале они казались всего лишь белесым скоплением облаков на горизонте, но по мере приближения к ним ковра-самолета их необъятность становилась все более очевидной. Они простирались от края до края горизонта, подобно гладкой стене, перегораживая весь мир, клубясь над течением Реки Времени и постепенно поглощая его, окутывая застывший ландшафт и заглатывая небо. Эти Туманы вот-вот должны были закрыть для Луки весь видимый свет, и тогда от Волшебного Мира ничего не осталось бы, кроме вязкой, липкой мглы. Лука чувствовал, что теряет остатки оптимизма, вместо которого его наполняет недоброе предчувствие. Сорайя положила руку ему на плечо, но и это не придало мальчику бодрости.

— Мы достигли Пределов Памяти, — заявил Никтопапа. — Ваши друзья-полукровки не могли бы провести вас дальше.

Слоноптицы пришли в неописуемый гнев.

— Мы не привыкли, — с чувством собственного достоинства произнесла Слоноутица, — чтобы нас обзывали полукровками.

(Лука сообразил, что так мог выразиться только этот неприятный Никтопапа, которого он имел все основания не любить. Настоящий папа ни за что на свете не позволил бы себе подобной грубости.)

— К тому же, — добавил Слоноселезень, — позвольте напомнить вам мудрую пословицу, которая учит, что надо делать, когда вы достигли Пределов Памяти, даже слоновьей.

— И что же нам следует делать? — спросил Лука.

— Увиливать, — ответила Слоноутица.

Не успела она изречь этот мудрый совет, как из тьмы Туманов Памяти ковер-самолет обстреляли ракетами, и ему пришлось уходить от обстрела, совершая стремительные боковые маневры, набирая и снижая высоту. (Лука и все звери снова потеряли равновесие и перекатывались с места на место по ковру-самолету, со всех сторон раздавались негодующие возгласы на медвежьем, собачьем и слоноутичьем языках.) Похоже, ракеты состояли из того же вещества, что и сами Туманы. В действительности это были заряды тумана размером с пушечное ядро.

— Они на самом деле могут поразить нас, хотя и созданы из тумана? — спросил Лука. — Что случится, если ракета попадет в кого-нибудь из нас?

Никтопапа покачал головой.

— Не стоит недооценивать оружие Времени, — сказал он. — Если в тебя попадет такой заряд тумана, он тут же полностью сотрет твою память. Ты забудешь свою жизнь, свой язык, вообще не вспомнишь, кто ты такой. Станешь пустой оболочкой, ни на что не пригодной, то есть попросту ничем и никем.

Лука притих. Если один заряд может сотворить с человеком такое, подумал он, то что произойдет, когда мы полностью погрузимся в Туманы Времени? Никаких шансов на выживание. Ну и дурак же он был, когда самонадеянно решил, что сумеет проникнуть сквозь заградительные зоны Волшебного Мира и достичь самого Центра Времени. Ведь он всего лишь мальчишка, и задача, которую он перед собой поставил, ему явно не по плечу. Если он пойдет дальше, то не только пропадет сам, но и погубит своих друзей. Этого он не мог допустить, но, с другой стороны, не мог и спасовать перед препятствием, не мог отказаться от надежды спасти отца, сколь бы призрачна ни была эта надежда.

— Не горюй, — сказала ему Сорайя, владычица Выдрии, снова вторгаясь в ход его отчаянных мыслей. — Ты не так уж беззащитен. Доверься великому ковру-самолету премудрого царя Соломона.

Лука слегка воспрял духом, но лишь слегка.

— Кто-нибудь знает, куда мы направляемся? — спросил он. — Может, поэтому нас и обстреливают снарядами из тумана?

— Вовсе не обязательно, чтобы это кто-то знал, — ответил Никтопапа. — По-моему, мы просто потревожили автоматическую систему защиты, когда так близко подошли к Туманам Времени. В конце концов, мы собираемся нарушить Законы Истории, юный Лука. Войдя в Туманы Времени, мы покинем мир Живой Памяти и двинемся в сторону Вечности, то есть, — продолжал он, заметив, что Лука не слишком хорошо его понимает и надо выразиться яснее, — в сторону тайной зоны, где часы не ходят и само Время останавливается. Вообще-то нас там не должно быть. Позволь мне объяснить. Когда в твое тело попадает какой-нибудь вирус, ты плохо себя чувствуешь, и твое тело вырабатывает антитела, чтобы уничтожить инфекцию, тогда твое самочувствие улучшается. Боюсь, что в этой зоне мы представляем собой именно такие вирусы, а потому должны приготовиться… к противодействию.