Валентина Чаплина - Удивительное происшествие Страница 18

— Рыбалыч? Вы? — знакомым голосом крикнуло «что-то», что было вместо головы.

Старичок сразу не мог вспомнить, чей это голос.

— Рыбалыч, миленький, до чего вы нам нужны! Вы на пристань?

«Это же голос Лёвки, моего родного соседа», — наконец, понял старичок.

— Да, да, я именно туда, именно на пристань, садитесь и рассказывайте.

Шофёр испугался:

— Всех нельзя! Меня оштрафуют!

— Рыбалыч, только вот этих обязательно, — Лёвка показал на Степана и Лиду, — их в автобус не пустят с такими головами.

— А у других есть на автобус?

— Нету.

— Нате, я дам.

— Спасибо.

В такси влезли Лида, Степан с Катюшкой, Лёвка, ещё втиснулись мальчишка с кляксами и мальчишка без клякс. Они оба были щупленькими и занимали мало места. Больше шофёр никому не разрешил втискиваться. (Правда, потихоньку от него ещё втиснули Пылесоса. Он сидел молча, видимо, понимал, что нельзя подавать голоса.)

Остальные полетели на автобус.

Дорогой инженер, дорогой Пташников

А остальными оказались только Берёза и Лариса. Скорей! Скорей! Почему автобус так ползёт? Он решил поставить мировой рекорд в самой медленной езде? Но вот, наконец, автобус добрался до остановки, которая была ближе всего к Волге. Четыре быстрых нетерпеливых ноги выпрыгнули на асфальт и понеслись к реке.

Что такое? Не успели? По волнам шёл белый красавец-пароход. Он был огромным, величавым, но казался лёгким и подвижным. Пароход быстро отходил от берега, оставляя за собой пенный кружевной хвост, который тут же таял в воде. Прощай, «Инженер Пташников». Но махать ему вслед не хотелось. Ребята вцепились руками в балюстраду и словно окаменели.

И вдруг: «У-у, у-у, у-у!» — короткие гудки у пристани. Две головы мгновенно повернулись к этим гудкам.

«Инженер Пташников», да, да, он, дорогой инженер, дорогой Пташников стоял у причала и звал их к себе. Он был не такой гордый и величавый, как тот, что шёл по волнам, но зато милый, родной «Инженер Пташников», без которого сейчас ребята не могли жить.

Пароход будто прочитал горькие ребячьи мысли и, желая поскорей обратить на себя внимание, прогудел им, мол, чего вы расстраиваетесь, я здесь, я ещё не ушёл. Бегите скорей. Ребята знали, что пароходы теперь отходят без гудков, тем большим уважением они прониклись к своему «Инженеру Пташникову», который позвал их.

Наверно, быстрее, чем ракеты, Берёза и Лариса помчались к пристани на этот зов.

— Вы не видели тут ребят… таких… в общем… — обратился Берёза к матросам, стоящим у сходен.

— Собаку ищут?

— Да, да.

— Там они, — кивнули матросы на пароход и рассмеялись.

Берёза и Лариса так молниеносно проскочили по сходням, что ни один из матросов не успел схватить их за рукав.

— Пароход отходит! Эй! Сходни убираем! — гаркнули матросы, продолжая смеяться. Видно, они никак не могли забыть чудные ребячьи головы.

Темнело. На пароходе зажгли огни. В Волге, дрожа и извиваясь, заблестели золотые дорожки. Но ни Лариса, ни Берёза этих дорожек не увидели, потому что бегали по пароходу, протискивались среди людей, вертели головами туда-сюда, ища своих ребят. Но пароход был огромный, и сразу найти кого-либо не удавалось. Они и сами быстро потеряли друг друга.

Внимание! Внимание!

Пробегая по четвёртому классу, Лариса вдруг услышала посвистывание — фью, фью, фью. Так обычно люди подзывают к себе собак. Голос шёл откуда-то снизу, будто посвистывал чемодан или узел, стоящий на полу. Но вот несколько узлов и чемоданов зашевелились, как живые, и из-под нижней полки показались две незнакомые голые пятки, потом две штанины и вот уже вылез весь мальчишка.

— Что ты делаешь? — окликнула его Лариса.

— Собаку ищу.

— Какую?

— Во! — мальчишка показал выше головы, — большущую!

— А тогда зачем под полку лезешь?

— А может, она свернулась и спит. Богатырь называется.

— Богатырь? — обрадовалась Лариса. — А ты её откуда знаешь?

— А я не знаю. Тут какие-то искали и я ищу. Что мне, трудно?

— А где они?

— Кто?

— «Какие-то».

— Там, — мальчишка махнул в сторону кормы, подтянул штаны и опять полез под нижнюю полку.

Лариса побежала к корме.

Темнота за бортом густела. Вода уже казалась совсем чёрной. Тем наряднее и ярче стали золотые дорожки от пароходных огней. Они были очень чуткими, дрожащими, эти дорожки, как живые, волновались, шевелились, двигались.

— Я не могу задерживать пароход. У нас расписание, его нельзя нарушать. У тебя в школе тоже расписание, ты его нарушаешь?

Густой мужской голос рокотал над Волгой. Это был капитанский голос. И, казалось, золотые дорожки дрожат в испуге именно от этого голоса, потому что он сердитый.

А рядом с ним бился взволнованный мальчишеский:

— Я понимаю, товарищ капитан, что у вас расписание. Но сейчас исключительный случай.

Золотые дорожки волновались всё сильнее. Они быстрыми, юркими змейками извивались по воде, подползая к самому борту, даже стукаясь об него. Наверно, они были очень любопытными, и им ужасно хотелось залезть на пароход, посмотреть, что там делается. А пока они только слышали голоса.

Вот к мужскому и мальчишескому присоединился девчоночий:

— Товарищ капитан, дело не только в том, чтобы найти собаку. Дело в справедливости. Понимаете, человек правду говорит, а думают, что врёт. А он честный. Надо доказать.

И снова над водой заволновался мальчишеский голос:

— Как же вы можете отправить пароход, если такая несправедливость?!

Капитан, конечно, понимал, что нельзя отправлять пароход, если такая несправедливость. Но расписание нарушать он тоже не имел права.

— Хорошо, помогу вам, — сказал он, не улыбаясь, — как имя, отчество и фамилия того человека, которого вы ищете?

Наступила тишина.

— Н-не знаем…

— Внук его — Щука, Щукин.

— А разве вы внука ищете?

— Нет, на что нам внук.

— А может быть, дед тоже Щукин? — размышлял капитан. — Он отец его отца?

— Мамы.

— Тогда у него другая фамилия. Что же мне с вами делать? — совсем рассердился капитан.

Ребята приуныли.

— Товарищ капитан, а Щука тоже, наверно, здесь, он провожает деда.

— Вот как? Тогда дело проще. Идите все, — капитан на мгновенье задумался, — ну хотя бы к пароходному книжному киоску. Видели рядом со сходнями киоск?

Ребята закивали.

— Идите и ждите около него. Сейчас отыщется ваш Богатырь и… попробуем восстановить справедливость.

Широким капитанским шагом капитан пошёл куда-то. Глаза у него хмурые, суровые, и ребята постеснялись спросить, зачем им идти к киоску, но сейчас же пошли, а это было в ту же сторону, куда зашагал капитан.

Мальчишка с кляксами и мальчишка без клякс, которые бегали по пароходу неразлучной парой, на верхней палубе вдруг увидели Щукиного отца. Но тот даже не пожелал с ними разговаривать. Тогда они показали его Рыбалычу, а сами помчались дальше искать дедушку с Богатырём.

— Почему это я должен верить каждому встречному и поперечному? — возмущённо говорил Щукин отец, размахивая портфелем.

— А почему бы это, голубушка моя, не верить? Кто вам дал право — людям не верить? — не менее возмущённо отвечал ему вопросом на вопрос Рыбалыч. — Вы бы хоть задумались, почему волнуются столько ребят? Проверили бы факты или пообещали проверить, когда вернётесь, если вам сейчас некогда, голубушка моя.

Щукин отец повысил голос:

— Да они своего дружка-приятеля выгораживают! Натворил что-нибудь, а свалили на моего сынишку, который постоять за себя не умеет.

В это самое время мимо них широким шагом прошёл капитан, а за капитаном стайка ребят.

Капитан поднялся куда-то выше, а ребята вдруг остановились.

— Дружка-приятеля? — удивился Лёвка, услышав последнюю фразу. — Да мы его первый раз увидели. Мы даже не знаем, как его зовут.

Действительно, никто не знал, как зовут мальчишку в кляксах.

— Хорошо, — с раздражением сказал Щукин папа, — после командировки я разберусь, в чём дело, если будет время, конечно.

Вдруг вверху что-то громко затрещало, и неожиданно во весь голос заговорил пароходный радиоузел:

«Внимание! Внимание!»

Все, конечно, сразу обратили внимание.

«Пассажира с чёрной собакой по кличке „Богатырь“, а также провожающего Константина Щукина — внука этого пассажира, немедленно просим подойти к книжному киоску, который расположен при входе на пароход. Внимание! Внимание!..»

Объявление повторили три раза, чтобы все-все, кто был на пароходе, слышали его. Ребята моментально всё поняли. Как здорово придумал товарищ капитан. Какой он, оказывается, хороший, а на вид хмурый, суровый, не улыбнётся. Ну и что? Зачем зря улыбаться? Ведь он капитан, он командир судна. Спасибо ему.