Афанасий Фрезер - 100 волшебных сказок мира (сборник) Страница 18

Главный повар рассказал обо всем. Герцог очень удивился, велел позвать к себе карлика и стал расспрашивать его, кто он и откуда. Тот сказал, что сейчас у него нет ни отца, ни матери и что стряпать он научился у одной старой женщины.

– Если ты останешься у меня, – сказал герцог, – я буду платить тебе пятьдесят дукатов в год, праздничное платье и сверх того две пары штанов. В моем дворце все получают имена от меня, ты будешь называться Нос.

Карлик Нос пал ниц перед герцогом и обещал служить верой и правдой.

Герцог ел теперь вместо трех раз в день пять раз, чтобы как следует насладиться искусством своего маленького слуги, и никогда не выражал неудовольствия. Иные из самых знатных мужей добивались у герцога разрешения, чтобы их слуги брали уроки у карлика на кухне, что приносило немалые деньги, ибо каждый платил за день по полдуката.

Так прожил Нос почти два года, и только мысль о родителях огорчала его. Однажды утром он отправился поискать тяжелых жирных гусей. Разглядывая товар, он уже несколько раз прошелся взад и вперед. Его вид не только не вызывал здесь хохота и насмешек, но и внушал всем почтение. Ведь в нем узнавали знаменитого личного повара герцога.

И вот он увидел женщину, сидевшую в самом конце ряда, в углу. Она тоже продавала гусей, но не расхваливала своего товара и не зазывала покупателей. Он подошел к ней и купил трех гусей вместе с клеткой, взвалил ее на свои широкие плечи и пустился в обратный путь. Но тут ему показалось странным, что один из гусей сидел тихонько, вздыхая и постанывая, как человек.

– Гусыня прихворнула, – сказал себе под нос карлик, – надо поскорее прикончить ее и разделать.

Но гусыня ответила очень четко и громко:

– Не убивай меня, я тебе еще пригожусь.

– Вот это да! – воскликнул Нос. – Она умеет говорить? Держу пари, она не всегда носила эти перья.

– Ты прав, – ответила гусыня. – Никто не думал, что Мими, дочь великого Веттербока, закончит свои дни на герцогской кухне!

– Успокойтесь, милая Мими, – утешил ее карлик. – Я отведу вам птичник в собственных покоях. Кухонной прислуге я скажу, что откармливаю гусыню для герцога особыми травами. И как только представится случай, я выпущу вас на свободу.

Гусыня со слезами поблагодарила его. Карлик зарезал двух других гусей, а для Мими построил отдельный птичник под тем предлогом, что готовит ее для герцога особым образом. Как только у него выдавалось свободное время, он ходил побеседовать с ней и утешить ее. Гусыня была дочерью волшебника Веттербока. Он поссорился с одной старой феей, которая в отместку превратила его дочь в гусыню и перенесла сюда. Когда карлик Нос поведал ей свою историю, она сказала:

– Все говорит о том, что ты околдован с помощью трав, а это значит, что ты можешь снять с себя чары, если отыщешь ту траву, которую выбрала фея, когда тебя околдовывала.

Это было для него слабым утешением: где мог он отыскать эту траву? Но он поблагодарил Мими и несколько ободрился.

В это время в гости к герцогу приехал соседний князь, его друг. Поэтому герцог призвал к себе своего карлика Носа и сказал ему:

– Ты должен показать, верный ли ты слуга мне и мастер ли ты своего дела. Этот князь, как известно, великий знаток тонкой кухни. Позаботься о том, чтобы на моем столе каждый день появлялись такие кушанья, которым он удивлялся бы все больше и больше. Не смей ни одно блюдо, пока он здесь, подавать дважды.

– Пусть будет по-твоему, господин! – ответил с поклоном карлик. – Князь останется доволен.

Карлик Нос пустил в ход все свое умение. Чужеземный князь гостил у герцога уже две недели. Они питались не меньше пяти раз в день, и герцог был доволен искусством карлика. На пятнадцатый день герцог велел призвать карлика к столу, представил его своему гостю и спросил того, доволен ли он карликом.

– Ты замечательный повар, – отвечал князь. – Но почему ты до сих пор не подаешь к столу поистине королевское кушанье – паштет «Сюзерен»?

Карлик очень испугался: он никогда не слыхал об этом паштете. Но он ответил:

– О господин! Я надеялся, что ты еще долго пробудешь в нашей столице, потому и не спешил с этим блюдом. Ведь чем повару и почтить тебя на прощанье, как не царем паштетов?

– Вот как? – со смехом сказал герцог. – А что касается меня, то ты, видно, хотел дождаться моей смерти, чтобы уж тогда меня и почтить.

Ведь и мне ты ни разу не предлагал этого паштета. Завтра ты должен будешь подать на стол этот паштет.

– Пусть будет по-твоему, господин! – ответил карлик.

Карлик не знал, как приготовить этот паштет. Он пошел в свою комнатку и заплакал. Гусыня Мими подошла к нему и спросила о причине его слез.

– Не плачь, – сказала она, услышав о паштете «Сюзерен». – Это блюдо часто подавалось у моего отца, и я приблизительно знаю, что для него нужно. Ты возьмешь то-то и то-то, столько-то и столько-то, и хотя это не совсем все, что для него нужно по-настоящему, у твоих господ, наверно, не такой тонкий вкус.

Карлик подпрыгнул от радости и принялся готовить паштет. Сначала он сделал немножко на пробу, получилось превкусно, и главный начальник кухни, которому он дал отведать, снова начал хвалить его великое мастерство.

На следующий день он запек паштет в большой форме и теплым, прямо с огня, послал его к столу, украсив блюдо гирляндами из цветов. А сам надел свое лучшее праздничное платье и пошел в столовую. Когда он вошел, главный разрезыватель как раз разрезал паштет и подавал его на серебряной лопаточке герцогу и его гостю. Герцог откусил изрядный кусок, возвел глаза к потолку и сказал, проглотив:

– Мой карлик – царь поваров! Не так ли, дорогой друг?

Гость откусил несколько маленьких кусочков и насмешливо улыбнулся.

– Приготовлено довольно сносно, – сказал он, отставляя тарелку, – но все-таки это не настоящий «Сюзерен».

Герцог наморщил лоб и покраснел от стыда и негодования.

– Ах ты, собака-карлик! – воскликнул он. – Как смеешь ты так поступать со своим господином? Не отрубить ли тебе голову в наказание за плохую стряпню?

– Сжальтесь! – воскликнул карлик, падая на колени. – Скажите, чего не хватает в этом блюде? Не обрекайте меня на смерть из-за какой-то там горсточки мяса или муки.

– От этого тебе будет мало проку, дорогой Нос, – отвечал чужеземец со смехом. – Не хватает травки, которой здесь и не знают, и называется она «чих-перечих». Без нее в паштете нет остроты, и твоему господину никогда не едать его в таком виде, как ем я.

– И все же я буду его есть! – воскликнул герцог, яростно сверкая глазами. – Клянусь своей честью, завтра я покажу вам либо паштет, либо голову этого малого, приколоченную к воротам моего дворца! Ступай, даю тебе сутки сроку!

Карлик с плачем пошел в свою комнатку и пожаловался гусыне на судьбу, говоря, что ему не миновать смерти.

– Если дело только в этом, – сказала Мими, – то я тебе помогу. Мой отец научил меня распознавать все травы. В другое время ты, может быть, и не избежал бы смерти, но сейчас полнолуние, а травка «чих-перечих» цветет именно в это время. Но скажи мне, есть ли вблизи дворца старые каштановые деревья?

– Да! – с облегчением отвечал Нос. – У озера, в двухстах шагах от дворца, их очень много.

– Только возле старых каштанов цветет эта травка, – сказала Ми-ми. – Не будем терять время и пойдем искать то, что тебе нужно.

Он взял ее на руки и пошел с ней к воротам дворца. Но привратник преградил ему дорогу и сказал:

– Милый мой Нос, выпускать тебя из дворца запрещено. Я получил строжайший приказ.

– Но в сад-то мне можно выйти? – спросил карлик. – Пошли кого-нибудь из своих помощников к смотрителю дворца и спроси, нельзя ли мне поискать всяких трав.

Привратник так и сделал, и разрешение было дано. Сад был обнесен высокой стеной, и о том, чтобы сбежать оттуда, не могло быть и речи. Выйдя наружу, Нос опустил гусыню на землю, и она быстро пошла впереди него к озеру, где росли каштаны. Гусыня все обшарила под всеми каштанами, перевернула клювом каждую травинку, но ничего не нашла. Уже смеркалось, и различать окружающие предметы стало труднее.

Тут взгляд карлика упал на другой берег озера, и он воскликнул:

– Погляди, там, за озером, есть еще одно большое старое дерево. Пойдем туда и поищем!

Каштановое дерево отбрасывало большую тень, кругом было темно, и почти ничего нельзя было уже разглядеть. Но вдруг гусыня остановилась, захлопала от радости крыльями, затем быстро забралась головой в высокую траву и, что-то сорвав, изящно подала это клювом изумленному Носу со словами:

– Это та самая травка, и здесь ее много, так что у тебя никогда не будет в ней недостатка.

Карлик задумчиво разглядывал травку. Она источала сладкий аромат, невольно напомнивший ему сцену его превращения. Стебли и листья были синевато-зеленые, а цветок – огненно-красный с желтыми краями.