Юлия Власова - Заоблачная история Страница 18

Братья сразу смекнули, что вопрос с подвохом. Ответь они не так, как хочет Комиссия, и их имена навсегда вычеркнут из списков Центра Зарождения. И плакали тогда их воздушные плащи.

«Ну и что! — подумалось вдруг Виэллису. — Что с плащом, что без плаща. Невелика разница».

— Я хочу стать собой! — во всеуслышание заявил он. — Не скрою, сперва я мечтал быть таким же внушительным, как Тропический Муссон. Иметь столько же власти, сколько имеет Солнце, и повергать людей в трепет одним своим дуновением. Но только недавно я понял: всего этого мне не нужно.

— И мне, — с горячностью подхватил Сальто. — Мы хотим летать, куда нам вздумается. Играть с воздушными змеями, вертеть флюгеры, подгонять в небе аэростаты. И чтобы никаких ограничений.

Комиссия снова ахнула. Но на этот раз далеко не от восхищения.

— Отступники! — возмущенно воскликнул Разрушительный Ураган.

— Ряды мятежников пополняются! — не удержался Могучий Сирокко. — Помнится мне, кое-кто тоже взбунтовался против правил.

— Ветрило! Это был Хлёсткий Ветрило! — хрипло крикнул Степной Буран.

Тут сановитые ветры повскакивали со своих мест и загомонили, как на облачном базаре. Сальто и Виэллис растерянно стояли в центре туманного круга и поглядывали то на галдящую Комиссию, то на такого же растерянного представителя.

— Стойте! Погодите-ка минутку! — повысил голос представитель. Когда галдёж унялся, он продолжил: — Почему бы нам не поощрить отступников и не выдать им воздушные плащи? Ведь ряды мятежников отчасти пополняются именно из-за нас.

— По-ощ-рить? — по слогам переспросил Сирокко.

— Совершенно верно. Правила должны быть гибче. И рамки — не такими жесткими. Ветрам нужна свобода. Как я раньше этого не понимал?!

— А что, — раздумчиво сказал Степной Буран. — Я бы не отказался от капельки дикой ветреной свободы.

— Да и я, — неохотно согласился Неуловимый Самум. — Надоело всё время исчезать.

— Значит, решено! Несите сюда плащи! — распорядился туманный представитель.

Пока братьям-ветеркам торжественно вручали плащи (а плащи были с перламутровыми облачными пуговицами и серебряной вышивкой на рукавах), Король-Ветер без устали гонялся за облачным псом, грозясь оторвать ему не то хвост, не то ухо. Орехоколка пару раз выскакивала из тумана, чтобы подставить королю подножку. И надо сказать, ставить подножки у нее получалось так же мастерски, как и колоть орехи.

Эпилог

По всей длине нулевого меридиана — начиная с северного полюса и кончая южным — плавали неприхотливые облачка-указатели, среди которых ветерки обнаружили своих недавних знакомых: пухлого великана и облачко-поводок.

— Привет! Как дела? — пропищало облачко-поводок.

— Рады встрече! — гулко сказал пухлый великан. — Располагайтесь на этой широте. Будете стартовать отсюда.

— А почему именно отсюда? — придирчиво спросил Сальто.

— Быстрых ветров нам велено посылать к экватору, а медленных размещать севернее и южнее, — объяснило великанское облако. — Чем быстрее дует ветер, тем ближе к экватору его стартовые координаты.

— А что, вполне логично, — заметил Виэллис. — Организаторы Шествия всё предусмотрели. Ведь, чтобы облететь экватор, рядовому ветерку понадобится гораздо больше усилий, нежели опытному ветру. И торжественный полет может завершиться совсем не так, как подобает.

— А как подобает? — встряла Орехоколка.

— Одновременно, — пискнуло облачко-поводок. — Ветры должны облететь земной шар и остановиться у нулевого меридиана в одно и то же время. А пока отдыхайте. Процессия выступает в полночь.

Сальто и Виэллис долго и безрезультатно озирались в поисках дедушки Ветрило. Судя по всему, его хлёсткие порывы здесь даже и не проносились. Братья предприняли попытку передать сообщение по цепочке ветров, к полюсу южному, но ответ пришел неутешительный. Никто не видел деда Ветрило.

— Наверное, он действительно объявил Весеннему Шествию бойкот, — печально сказал Виэллис. — Зачем нам, в таком случае, лететь вокруг Земли, если мы уже ее облетели?

— Одно дело лететь, чтобы выполнить поручение или от кого-нибудь улизнуть. И совсем другое — лететь в торжественной обстановке, вместе с остальными, — высказался Сальто. — Я слышал, будут воздушные фанфары и салюты из северного сияния. Такое просто грех пропустить.

Весеннее Шествие началось в бархатной темноте и совершенной тишине — ровно в полночь по Гринвичу. Со всех концов земли, со всех морей слетелись к меридиану ветра, что надувают паруса кораблей, — и на морях установился полнейший штиль. Утихомирились Ураганы и Смерчи. Перестал мучить людей Вредный Мистраль. А потом небо очистилось от облаков, и на нем, вымытые дождями, ярче прежнего засверкали звезды-путеводители.

Сальто и Виэллис любовались в свете звезд пуговицами и вышивкой на своих честно заслуженных плащах. Они летели плечом к плечу с другими ветрами и чувствовали вокруг себя по-весеннему тёплые воздушные потоки. Но им было немного грустно оттого, что среди участников Шествия нет их гениального и своевольного дедушки.

— Секундочку! Как это нет?! — возмущенно воскликнул Сальто. — Глядите! Да вот же он!

Пока все ветры, ничего не подозревая, слаженно дули на запад, внизу, на земле, поскрипывая и хохоча, вращались лопасти старой мельницы. Причем вращались они не куда-нибудь, а исключительно на восток.

— Э-эх, я вам, бездельники, покажу! Вас, разгильдяев, уму-разуму научу. Я еще хоть куда, и пороху в пороховницах у меня ого-го! — кряхтела мельница.

Стоило лишь немного присмотреться да прислушаться, чтобы понять, что мельничные крылья вращаются не сами по себе. Их вращал упрямый и неугомонный дед Ветрило.

— Дедушка-а-а! — на радостях закричал Виэллис.

— Ура-а-а! — во всю свою ветреную глотку заорал Сальто.

И оба они, что было духу, рванули к мельнице.

А в небе тем временем загремели воздушные фанфары, начали разрываться и блестящими лепестками опадать самодельные салюты из северного сияния. А потом грянул могучий хор ветров. Они пели о весне и о поре перемен. Они пели о том, что принесут перемены в каждый сад и дом. В луга и в леса, и в речные долины.

А дед Ветрило бойко свистел у земли песенку собственного сочинения. И хотя эта песенка звучала не так внушительно, как гимн громкоголосых ветров, Сальто и Виэллис с радостью ее подхватили, чтобы поскорее разнести по всем направлениям. В эту весеннюю ночь небо смеялось, и смех его был столь заразителен, что наутро звенящей капелью засмеялась земля.