Джанни Родари - Джельсомино в Стране Лгунов Страница 2

– Давай! Давай! – орали болельщики.

– Давай! – крикнул во весь голос и Джельсомино. Как раз в эту минуту правый крайний послал мяч

центральному нападающему. Но мяч, поднявшись на глазах у всех в воздух, вдруг на полдороге свернул в сторону и, гонимый какой-то неведомой силой, влетел прямо в ворота противника.

– Гол! – взорвались зрители.

– Вот это удар! – воскликнул кто-то. – Видели, как тонко он был рассчитан? До одного миллиметра! У этого парня золотые ноги!

Но Джельсомино, придя в себя, понял, что допустил оплошность.

«Так и есть, – подумал он, – я забил этот гол своим голосом. Нужно будет взять себя в руки, а то спорту придет конец. И пожалуй, надо, чтоб было справедливо, – забью-ка я гол и в другие ворота. Тогда все встанет на свои места!».

Во втором тайме и в самом деле представился подходящий случай. Когда команда противника перешла в нападение, Джельсомино снова закричал: «Давай!» – и загнал мяч в ворота своей команды. Можете себе представить, как обливалось кровью его сердце! Даже через много лет, рассказывая мне об этом случае, Джельсомино сказал:

– Я бы дал отрубить себе палец, лишь бы не забивать этого гола! Но не забить его я не мог. Иначе было бы несправедливо.

– А ведь на твоем месте кто угодно подыграл бы своей любимой команде, – заметил я.

Кто угодно, но только не Джельсомино! Он был честен и правдив, как прозрачная родниковая вода. Таким он и рос, и скоро из мальчика стал юношей. Правда, роста он был скорее низкого, чем высокого, а сложения скорее щуплого, чем крепкого. Так что имя его – Джельсомино, что означает «маленький жасмин», – очень подходило ему. Будь у него имя потяжелее, он, пожалуй, нажил бы себе горб, нося его. Когда Джельсомино подрос, он оставил школу и стал заниматься крестьянским трудом. Наверное, он так бы и прожил всю жизнь, и мне не пришлось бы рассказывать о нем, не попади он в одну неприятную историю, о которой вы сейчас и узнаете.

Глава вторая, прочитав которую вы поймете, что если от вашего голоса падают груши, то лучше скрывать это от соседей

Однажды утром Джельсомино вышел в сад и увидел, что груши уже поспели. Ведь груши – они такие: никому ни гугу, а сами зреют да спеют. И в одно прекрасное утро вы обнаруживаете вдруг, что они совсем уже поспели и пора их снимать.

«Жаль, что я не захватил лестницу, – подумал Джельсомино. – Придется пойти за нею домой. А заодно уж захвачу и жердь, чтобы сбивать груши с самых высоких веток».

Но в эту самую минуту ему пришла озорная мысль. «А если попробовать голосом?» – подумал он.

Он встал под грушевым деревом и не то в шутку, не то всерьез крикнул:

– А ну-ка, груши, падайте вниз!

«Пата-пум, пата-пум!» – ответили ему груши и дождем посыпались на землю.

Джельсомино подошел к другому дереву и проделал то же самое. И каждый раз, когда он кричал «Падайте!», груши, словно только того и ждали, срывались с веток и шлепались на землю. Джельсомино очень обрадовался.

«Я не затратил на это никакого труда, – подумал он. – Жаль, раньше не догадался, что голос может заменить и жердь, и лестницу!»

Пока Джельсомино собирал свои груши, его заметил крестьянин, работавший на соседнем огороде. Он протер глаза, ущипнул себя за нос, взглянул еще раз и, когда окончательно убедился, что не спит, сразу же со всех ног побежал за своей женой.

– Иди-ка посмотри, – сказал он, дрожа от страха. – Я думаю, наш сосед – злой колдун!

Жена взглянула на Джельсомино, упала на колени и воскликнула:

– Да что ты! Это же добрый волшебник!

– Ая говорю тебе, что колдун!

– А я тебе говорю, что добрый волшебник!

До этого дня муж и жена жили довольно мирно. Теперь же один схватился за лопату, другая – за мотыгу, и оба приготовились защищать свое мнение с оружием в руках. Но тут крестьянин предложил:

– Давай позовем соседей. Пусть они тоже посмотрят, и послушаем, что они скажут!

Эта мысль понравилась женщине: ведь, созвав соседей, можно и поболтать с кумушками. Она бросила мотыгу.

Еще до наступления вечера все селение знало о случившемся. Мнения разделились: одни утверждали, что Джельсомино добрый волшебник, другие – что он злой колдун. Споры разгорались и росли, словно волны на море, когда поднимается сильный ветер. Вспыхнули ссоры, и кое-кто даже пострадал. К счастью, легко. Так, например, один крестьянин обжегся трубкой, потому что, увлекшись спором, сунул ее в рот не тем концом. Полицейские не могли решить, кто прав, кто виноват, и поэтому никого не арестовывали, а только переходили от одной группы к другой и просили всех разойтись.

Самые упрямые спорщики направились к саду Джельсомино. Одни хотели прихватить что-нибудь на память, потому что считали эту землю волшебной, а другие шли, чтобы стереть домик Джельсомино с лица земли, потому что считали его заколдованным. Джельсомино, увидев толпу, решил, что вспыхнул пожар, и схватил ведро, чтобы помочь заливать огонь. Но люди остановились у его сада, и Джельсомино услышал, что речь идет о нем.

– Вот он, вот он! Добрый волшебник!

– Какой там волшебник! Это злой колдун. Видите, у него в руках заколдованное ведро!

– Давайте отойдем подальше! Еще плеснет на нас этой штукой – пропадем ни за грош!

– Какой штукой?

– Вы что, ослепли? В этом ведре смола! Прямехонько из ада! Попадет на тело хоть капля – насквозь прожжет. И ни один врач потом не залечит!

– Да нет же, он святой, святой!

– Мы видели, Джельсомино, как ты приказывал грушам поспевать, и они поспевали, приказывал падать, и они падали…

– Вы с ума сошли, что ли? – воскликнул Джельсомино. – Это же все из-за моего голоса! Когда я кричу, воздух беснуется, как в бурю…

– Да, да, мы знаем! – закричала какая-то женщина. – Ты творишь чудеса своим голосом.

– Это не чудеса! Это колдовство!

Джельсомино в сердцах швырнул на землю ведро, скрылся в доме и заперся на крюк.

«Ну вот и кончилась спокойная жизнь, – подумал он. – Теперь нельзя будет и шагу ступить, так и будут ходить за мной следом. По вечерам только и разговоров будет что обо мне. Моим именем начнут пугать непослушных ребятишек. Нет, лучше, пожалуй, уйти куда-нибудь отсюда. Да и что мне делать в этом селении? Мать с отцом умерли, друзья погибли на войне. Пойду-ка я по свету да попробую добыть счастье своим голосом. Говорят, есть люди, которым даже платят за их пение. Это очень странно – получать деньги за то, что доставляет такое удовольствие. Но все же за пение платят. Кто знает, быть может, и мне удастся стать певцом?»

Приняв такое решение, он сложил свои скудные пожитки в заплечный мешок и вышел на улицу. Толпа зашумела и расступилась перед ним. Джельсомино не взглянул ни на кого. Он смотрел прямо перед собой и молчал. Но, отойдя подальше, обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на свой дом.

Толпа все еще не расходилась. Люди указывали на него пальцами, словно он был привидением.

«Подшучу-ка я над ними на прощанье», – подумал Джельсомино и, вздохнув поглубже, заорал что было мочи:

– До свиданья!

В ту же минуту порывом ветра у мужчин сорвало шапки, а старушки бросились вдогонку за своими париками, прикрывая руками голые, как яичко, головы.

– Прощайте-е, прощайте-е-е! – повторил Джельсомино, от души смеясь над первой в своей жизни озорной проделкой.

Шапки и парики взвились, словно стайка перелетных птиц, к облакам и вскоре скрылись из виду. Потом стало известно, что они улетели за много километров, а некоторые из них даже за границу.

Через несколько дней Джельсомино тоже пересек границу и попал в самую необыкновенную страну, какая только может быть на свете.

Глава третья, в которой вы узнаете, откуда взялся Цоппино

Первое, что увидел Джельсомино, попав в эту незнакомую страну, была блестящая серебряная монета. Она лежала на мостовой, невдалеке от тротуара, на самом виду.

«Странно, что никто не подобрал ее, – подумал Джельсомино. – Я-то уж, конечно, не пройду мимо. Мои деньги кончились еще вчера, а сегодня у меня во рту не было еще и маковой росинки».

Он подошел к кучке людей, которые наблюдали за ним и о чем-то шептались, и показал им монету.

– Не вы ли, синьоры, потеряли эту монетку? – спросил он шепотом, чтобы никого не напугать своим

голосом.

– Проваливай, – отвечали ему, – да спрячь ее подальше, если не хочешь нажить неприятностей!

– Извините, пожалуйста, – смущенно пробормотал Джельсомино и, не задавая лишних вопросов, направился к магазину с многообещающей вывеской «Съестные припасы».

В витрине вместо колбас и банок с вареньем громоздились горы тетрадей, коробки акварельных красок и пузырьки с чернилами.

«Должно быть, это универмаг и здесь можно купить что хочешь», – решил Джельсомино и, полный надежд, вошел в магазин.

– Добрый вечер! – любезно приветствовал его хозяин.

«По правде говоря, – мелькнуло в голове Джельсомино, – я не слышал, чтобы пробило хотя бы полдень. Ну да ладно, не стоит обращать внимания на такие пустяки».