Ева Ибботсон - Секрет платформы №13 Страница 2

Разумеется, после рождения ребенка вокруг дворца выстроилась очередь желающих ухаживать за ним и быть его няней. Мудрые женщины хотели научить его своим знаниям, сирены хотели петь ему, а ведьмы — показывать загадочные фокусы. Там была даже русалка, считавшая, что она может заботиться о ребенке, даже если это означало, что ей придется ездить по дворцу в ванне на колесиках.

Но хотя Королева очень вежливо благодарила всех и каждого, няня, выбранная ею для своего ребенка, была обычным человеком. Вернее, тремя обычными людьми: тройняшками по имени Вайолет, Роза. и Лилия. Они попали на Остров юными девушками и были специально обученными сиделками, хорошо знавшими, как менять пеленки, справляться с детской икотой и протирать овощи через сито. Тот факт, что они совсем не умели колдовать, был облегчением для Королевы, которой иногда казалось, что в ее жизни было достаточно волшебства. Тройняшки были подходящим выбором еще и потому, что ухаживать за ребенком необходимо круглые сутки, а так возле него всегда будет кто-то с торчащими рыжими волосами, длинным носом и веснушчатыми щеками, готовый успокоить маленького Принца, покачать его и спеть ему колыбельную. И он не испугается неожиданной перемены, поскольку, несмотря на свои выдающиеся способности, он все-таки еще не мог отличить Вайолет от Розы, а Розу от Лилии.

И вот три няни принялись за работу. Они ухаживали за Принцем с неустанной любовью и заботой, и все шло прекрасно до поры до времени. Но когда мальчику исполнилось три месяца, подошел срок Открытия Потайной Двери — и после этого все решительно изменилось.

Перед Открытием всегда царила атмосфера радостного возбуждения. В гавани моряки держали наготове трехмачтовый корабль для плавания в Укромную Бухту. Те, кто хотел покинуть Остров, начинали собирать вещи и прощаться с друзьями, а пустые дома подготавливались для тех, кто придет с другой стороны.

В это самое время Вайолет, Роза и Лилия начали страдать от тоски по дому.

Тоска по дому — ужасная вещь. Детям, которые учатся в закрытых школах, иногда кажется, что они могут умереть от нее. Неважно, на что похож ваш дом, важно, что он ваш. Вайолет, Роза и Лилия любили Остров и обожали принца, но теперь они начали вспоминать свое детство, проведенное среди невзрачных улиц северного Лондона.

— Ты помнишь Бинга-Холл? — спрашивала Лилия. — И какой крик поднимался внутри, когда кто-нибудь выигрывал?

— А субботний вечер в «Одеоне» с пакетиком хрустящего картофеля? — спрашивала Вайолет.

— А запах яблок в бакалейной лавке на Кенсингтон-стрит? — добавляла Роза.

Они могли продолжать так целыми днями, совершенно забывая о том, каким несчастным было их детство.

Их дразнили в школе, они никогда не видели даже зеленой травинки и сносили побои от своего отца. Они были так несчастны, что привыкли играть на станции Кингз-Кросс, и находились в гардеробе тринадцатой платформы как раз в тот день, когда открылась дверь гампа.

— Я знаю, что мы не можем подняться наверх, — сказала Лилия. — Нам нужно ухаживать за Принцем. Но, может бьпъ, Их Величества позволят нам отправиться вместе с кораблем и хотя бы одним глазком взглянуть на милую старую родину?

Они спросили Королеву, можно ли им взять с собой Принца и подождать на борту корабля в Укромной Бухте, но Королева ответила отказом. Мысль о разлуке со своим ребенком была для нее такой нестерпимой, что она почувствовала себя совсем больной.

Но потом ее начали мучить сомнения. Неужели она — одна из тех ужасных сюсюкающих матерей, которые душат детей своей заботливостью, не позволяя им расти смелыми и свободными? Она поговорила с Королем в надежде на его категорический и окончательный запрет, но он сказал:

— Знаешь, милая, а ведь приключения идут на пользу даже в очень юном возрасте. Приключения должны быть у человека в крови, даже если он не помнит их. И потом, ты ведь доверяешь своим няням, не так ли?

Конечно же, Королева доверяла им, как доверяла и морякам, управлявшим кораблем. А морской воздух, как известно, необычайно полезен для легких.

Поэтому она, в конце концов, согласилась, немного поплакав в своей комнате. Сестры уложили младенца в плетеную камышовую корзину-колыбельку с отделанным кружевом капором, принесли его на борт и приготовили все для путешествия.

Перед самым отплытием корабля Королева внезапно выбежала из дворца с белым, как мел лицом и вскричала:

— Нет, нет! Верните его! Я не хочу, чтобы он уезжал! Но когда она добежала до гавани, было уже слишком поздно. Корабль казался темным пятнышком на горизонте, и лишь чайки насмешливыми криками вторили ее трагическому голосу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Миссис Троттл была богата. Она была так богата, что имела одиннадцать зимних пальто и пять бриллиантовых ожерелий, а краны в ее ванной были сделаны из чистого золота. Ее муж, мистер Троттл, был банкиром, который ссужал деньги людям, уже имевшим их в избытке, и отказывал в ссуде тем, кто действительно нуждался в деньгах. Дом, где жили Троттлы, располагался в лучшей части Лондона, рядом с прекрасным парком и неподалеку от Букингемского дворца. У дома был обычный адрес, но лавочники называли его «Замок Троттл» из-за высокой железной ограды с острыми наконечниками, сада со статуями и высокого флагштока.

Хотя Ларина Троттл была сильной и здоровой женщиной, а Лэндон Троттл поддерживал форму с помощью тренировок в собственном гимнастическом зале, у Троттлов было ни много, ни мало, а целых пять слуг: дворецкий, повар, шофер, горничная и садовник. У них было три автомобиля и семь переносных телефонов, на которые мистер Троттл иногда садился по недоразумению, и охотничий домик в Шотландии, куда он ездил пострелять оленей, и пляжный дом на юге Франции, с плоской крышей, на которой миссис Тротгл загорала нагишом — а это, поверьте, было не слишком приятным зрелищем.

Но кое-чего у них все-таки не было. У них не было детей. Годы шли, а детей все не было, и миссис Троттл все больше злилась. Она испепеляла взглядом людей, гуляющих с колясками, она фыркала, когда по телевизору показывали рекламу одноразовых подгузников с радостно воркующими младенцами. Даже щенки и котята раздражали ее.

И вот, почти через десять лет семейной жизни с мистером Троттлом, она решила взять приемного ребенка.

Однако сначала Ларина Троттл поехала к женщине, которая ухаживала за ней самой, когда она была маленькой девочкой. С годами Нэнни Браун почти не изменилась. Она была крошечной сварливой женщиной, полоскавшей в бренди свои искусственные зубы и не ложившейся в постель, не проверив сначала, не прячутся ли воры под кроватью. Но она знала все, что следует знать о детях.

— Тебе лучше поехать со мной, — сказала миссис Троттл. — И я хочу получить обратно свою старую куклу.

Нэнни Браун пошла за куклой. Кукла была большой и старомодной, с открывающимися и закрывающимися глазами, холодными фарфоровыми руками и ногами, в платье с кружевным воротничком.

В один прекрасный июньский день шофер повез миссис Троттл в приют для сирот на севере Англии, а рядом с ней в «роллс-ройсе» сидела Нэнни Браун, похожая на сердитую старую птицу, с фарфоровой куклой в руках.

Они подъехали к приюту, и миссис Троттл энергичной походкой вошла внутрь.

— Я приехала выбрать себе ребенка, — сразу же заявила она. — Меня устраивают как мальчики, так и девочки, но младенец должен быть, разумеется, здоровым и не старше трех месяцев. Да, и я предпочитаю светлые волосы.

Управляющая посмотрела на нее.

— Боюсь, что у нас нет младенцев для усыновления, — сказала она. — Кроме того, желающие записываются в очередь.

— В очередь? — Необъятный бюст миссис Троттл выпятился так сильно, что, казалось, вот-вот оторвется и улетит в пространство. — Милочка моя, да знаете ли вы, кто я такая? Я Ларина Троттл! Мой муж работает управляющим в «Троттл и Блазерспун», самом большом кредитном банке Сити, и получает пятьсот тысяч фунтов в год!

Управляющая сказала, что она рада это слышать.

— Любой, кому повезет стать Троттлом, будет жить, как принц, — продолжала миссис Троттл. — А кукла, которую я принесла для ребенка, — настоящий антиквариат. Мне предлагали за нее очень большие деньги. Эта кукла бесценна!

Управляющая кивнула и сказала, что она не сомневается в правоте миссис Троттл, но у нее нет младенцев для усыновления, и это ее последнее слово.

Поездку обратно в Лондон нельзя было назвать приятной. Миссис Троттл рвала и метала; Нэнни Браун сидела, съежившись, с куклой на коленях; шофер гнал машину на юг, не отрывая глаз от дороги.

Когда они уже подъезжали к Лондону, двигатель автомобиля начал неприятно тарахтеть и постукивать.

— О нет, это уже слишком! — взъярилась миссис Троттл. — Я не лозеолю вам тормозить на этих отвратительных, убогих улочках!