Елена Федорова - Приключения Петрушки Страница 2

– Какое счастье! – захлопала в ладоши мышка. – Я люблю сказки с хорошим концом.

– Что вы, сударыня, это вовсе не сказка, а самая настоящая правда, – обиженно проговорил Петрушка. – Правда и то, что мне пришлось скрываться в сундуке так долго, что вокруг дома, где стоял этот сундук, вырос целый лес!

– А кому принадлежит этот дом? – поинтересовалась мышка.

– Не знаю, сударыня. В доме я не встретил ни одной живой души.

– Значит, – радостно пискнула мышка, – вы хотите сказать, что дом заброшен?

– Да, сударыня, вы совершенно правы, дом в ужаснейшем запустении, – подтвердил Петрушка.

– А могли бы вы проводить меня к этому дому, господин великий актер?

– Без труда, сударыня.

Мышка взяла Петрушку под руку, и они зашагали к заброшенному дому, который Петрушка покинул несколько часов назад.

По дороге мышка рассказала свою историю, которая привела ее на берег ручья.

Мышка просто обожала театр. Она мечтала когда-нибудь стать директором и прославиться на весь мир. Дело оставалось за малым: нужно было найти помещение и актеров, которые согласились бы работать бесплатно. Но ни помещения, ни актеров не было. Все смеялись над бедной мышкой, называя ее затею глупой, никому не нужной авантюрой. Тогда мышка пошла к ручью, топиться. Она села на берегу и решила немного поплакать, всё ещё надеясь на чудо…

– И тут появились вы, господин великий актер Петрушка, – радостно пискнула мышка. – Это чудо, чудо, чудо! Вы – мой лотерейный билет! Вы – моя удача! Вы – мой счастливый случай. Я сделаю вас своей левой рукой, потому что правой рукой согласилась быть гениальная госпожа Жужетта. Вы её обязательно полюбите, когда узнаете поближе. Эта дама из высшего общества, но такая бессребреница, такая умница… Соглашайтесь, господин Петрушка, строить мой театр.

Петрушка согласился. Он устал от долгого лежания в сундуке и с огромным усердием принялся за работу. Он красил стены, мыл полы и окна, выносил мусор, косил траву и прокладывал дорожки, сажал цветы и подстригал кусты. А в свободное время давал представления, на которые собирался весь лесной народ.

И вот наступил радостный день – театр распахнул свои двери.

Сороки-белобоки застрекотали на весь лес:

– Спешите скорее в мышиный театр, чтобы своими глазами увидеть Петрушку!

Что тут началось! Лесной народ помчался в театр со всех ног. Успех был оглушительный!

Мышка хлопала в ладоши и приплясывала от радости:

– Как я счастлива! Если так пойдет и дальше, то мы прославимся на весь лес. Да, что лес? Слава о нас разнесется далеко за его пределами. Какое счастье! Какой фантастический успех!

После спектакля госпожа Жужетта важно прошествовала мимо Петрушки в свой кабинет, уселась за дубовый стол, поправила смешной кукольный парик, нацепила огромные очки в роговой оправе и велела всем актерам войти.

– Я счастлива! – бесцветным голосом проговорила она. Потом обвела всех пристальным взглядом и, чуть улыбнувшись, добавила:

– Вы наше всё! Работайте во славу нашего театра, ура! Нам нужно сделать еще одну премьеру, чтобы закрепить свой успех.

– Сделаем, – радостно воскликнул Петрушка. – У меня в голове столько сюжетов!

– Творите, молодой человек, творите! Я знала, что мы в вас не ошиблись. Вы наше всё! Творите!

Госпожа Жужетта даже поднялась из-за стола и протянула Петрушке свою прохладную, влажноватую ладонь. Петрушка был на седьмом небе от счастья. Он принялся за работу с необычайным рвением. Ему хотелось угодить всем: мышке, Жужетте, господам актерам, зрителям и даже болтушкам-сорокам.

Успех нового спектакля был ещё оглушительнее. Разговоры о мышином театре не сходили с языков лесных жителей. Мышка и Жужетта весело пели: «Вы наше всё, всё, всё!» и заваливали Петрушку новыми заданиями: срочно придумать поздравление для Сороконожки, для Жука-Носорога, для Лисы и Медведя. А ещё надо было успеть скосить траву, подстричь кусты, выкрасить наличники на окнах и послушать сорочью трескотню.

Однажды Сороки принесли приглашение на лесной фестиваль.

– Ура, ура! – запищала Мышка и запрыгала на одной ножке. – Нас заметили, ура! Мы отправляемся на фестиваль!

Но когда пришло время отъезда, Петрушка с удивлением обнаружил, что его не берут.

– Понимаете ли, молодой человек, – выпучив глаза, проговорила госпожа Жужетта, – в фестивале могут принимать участие только лесные жители!

– Но, я же ваш… лесной житель, – выпалил Петрушка.

– Мы это прекрасно понимаем, молодой человек, – госпожа Жужетта отвела его в сторону и доверительным шепотом сообщила:

– В фестивале должны участвовать только насекомые и мелкие грызуны. Вы же ни к тем, ни к другим не относитесь. Если вы посмотрите на себя внимательно, то поймете, что я права и обижаться не станете, молодой человек.

Слова «молодой человек», Жужетта произнесла так ехидно, что Петрушке захотелось напомнить этой особе из высшего общества, что ему по меньшей мере лет двести, а может, даже триста, что он застал ещё времена царя Гороха, когда все любили и уважали друг друга, работали даром и радовались успехам других, как своим собственным, но только он открыл рот, Жужетта замахала руками, затопала ногами и противно закричала:

– Никаких возражений. Я не терплю вольностей в своем театре. Идите косить траву. Люди от сохи должны пахать, косить, сеять, а не лезть в театр.

Жужетта победоносно дернула головой. Парик слетел на пол. И Петрушка увидел, что перед ним самая настоящая, громадная, скользкая, серо-зеленая лесная Жаба.

Тут только Петрушка понял, как не похож он на жуков, пауков, муравьишек и мотыльков – актеров мышиного театра.

– Не сердитесь на госпожу Жужетту, – пропищала Мышка. – Она так переживает из-за предстоящих гастролей, что могла сказать что-то лишнее. Советую вам обо всём забыть. Советую вам заняться придумыванием нового сюжета для нашего нового спектакля. Не теряйте зря времени, милый господин великий актер. И улыбайтесь, улыбайтесь, улыбайтесь. У вас та-а-кая очаровательная улыбка, я просто очарована вами, – Мышка ущипнула Петрушку за щеку и пропищала:

– Не забывайте, вы наше всё, всё, всё!

Огорченный Петрушка вышел из театра и поплелся куда глаза глядят. Он не заметил, как пришел к ручью, у которого впервые повстречался с Мышкой.

Ручеек так же весело прыгал по камешкам и напевал:

Я прозрачный ручеек.Я по камешкам прыг-скок.Пробегу туда-сюда, чтоб холодная водаЗдесь на солнышке согрелась.Ну, а мне, чтоб звонче пелось!

Петрушка присел на берегу ручья и задумался, вслушиваясь в слова веселой песенки.

– Что загрустил, длинноносый? – кто-то хлопнул Петрушку по плечу.

Он обернулся и увидел маленькую растрепанную девочку в серо-коричневых лохмотьях. Нос у девочки был раза в два больше, чем у Петрушки, и напоминал сломанный, крючковатый сучок.

– Что, длинноносый, грустишь? – ещё раз задала свой вопрос растрепка и улыбнулась во весь рот.

– Понимаешь, – вздохнул Петрушка, – раньше я был нужен всем: и детям, и взрослым… А теперь я никому не нужен. Ни-ко-му… Это очень грустно осознавать.

– Глупости, – строго сказала растрепка. – С чего ты взял, что ты никому не нужен? Ты оч-чень даже ещё можешь пригодиться.

– Интересно, кому? – Петрушка посмотрел на растрепку с интересом.

– Мне! – заявила она. – Ты мне сразу понравился, длинноносый, потому что ты оч-чень тактичный. Ты, длинноносый, не стал меня дразнить, хотя мой нос длиннее твоего раза в три…

– В четыре, – вежливо поправил Петрушка.

– Точно, в четыре, – обрадовалась растрепка.

Она хлопнула Петрушку по плечу, шлепнулась рядом с ним на траву и беззаботно рассмеялась. Смеялась растрепка так заразительно, что Петрушка не выдержал и тоже рассмеялся.

– Как тебя зовут, длинноносый? – вдоволь насмеявшись, спросила растрепка.

– Петрушка. А тебя, длинноносая в четыре раза?

– Будем знакомы, Кикиморка! – проговорила она и протянула ему тонкую, похожую на веточку, руку. – Значит так, ты сейчас пойдешь со мной к старой Кикиморе и уговоришь её назначить меня главной среди младших Кикимор. Понял?

– Не совсем, – честно признался Петрушка. – Зачем тебе надо быть главной?

– Зачем? – Кикиморка вскочила. – Да это же вопрос жизни и смерти! Это знаешь, как «быть или не быть». Я однажды слышала, как человек кричал на весь лес: «Быть или не быть – вот в чём вопрос! Умереть, уснуть и видеть сны, быть может…»[1] Меня его слова поразили в самое сердце, – Кикиморка приложила руку ко лбу. Наверное, по её понятиям сердце находилось именно там. А может, у Кикимор оно именно там и находится?

– Ладно, – спохватилась она, – об этом потом поговорим. Сейчас главное добиться успеха. Ты должен будешь мне помочь, потому что я самая маленькая и меня все гонят так же, как и тебя. Но, если нас будет двое, то никто не посмеет нас обижать. Значит, мы должны стать неразлучными друзьями. Согласен, длинноносый?