Альберт Иванов - Всемирные следопыты Хома и Суслик Страница 2

Да разве убедишь? Жизнь такая пошла. Несусветная! Даже гордые красавицы чайки в последнее время перестали рыбу ловить. Больше на свалках тучами колготятся. Объедки собирают.

А ведь это может плохо кончиться. Вон ручные коты, привыкшие жить на всем готовом, перестают и мышей ловить.

Кстати, о котах. Вернее, об одном деревенском толстом Коте. Нахальном и наглом. Хитрющем!

Мышей этот Кот никогда не ловил. Родился он в зажиточном доме. И жил припеваючи. Пел. И сыто мурлыкал.

Зачем ему мыши? Зато он ловил глупых, доверчивых птиц. Он считал их особенно вкусными. Вроде курятины. Хоть его и кормили разной домашней едой, но всяких курей ему к обеду, конечно, не подавали.

Вот и стал он в деревне опасным охотником на пернатую дичь. Любую!

Поэтому Хома и Суслик еще и боялись, что лодырь Скворушка бесславно погибнет в зубах у другого лодыря. Кота.

Но никакие просьбы и уговоры — в деревню не летай! — на Скворушку не действовали. Не ваше, мол, дело. Сам знаю!

Молодой совсем. Непутевый. Чем больше его убеждаешь, тем упрямей становится.

— Да вы и сами вроде бы вольные, — сказал он как-то. — А зерна с поля таскаете? За горохом шастаете? Огороды теребите? И ваш дружок Заяц тоже хорош! У людей морковку тырит.

— Но зато мы все не попрошайки, — гордо возразил Хома. — По деревне не ходим с протянутой лапой!

— А набеги на поля и огороды — это другое дело, — запальчиво подхватил Суслик. — Благородное!

— А разве и вам никакие опасности не грозят? — не сдавался Скворушка.

— Лучше погибнуть от диких разбойников — Волка, Лисы или Коршуна! — чем от Кота домашнего, — убежденно заявил Хома.

А Суслик снова поддакнул:

— Нас на полях даже подстрелить могут из ружья. Двуствольного. Тоже благородная, почти героическая смерть!

— А трепыхаться в зубах у деревенского Кота — просто унизительно, угрюмо добавил Хома. — Стыдно. Брр! Весь он какой-то рыхлый, дряблый…

— И смурной, — ввернул Суслик.

— Да ну вас! — и Скворушка улетел. Возможно, опять в деревню.

— В тебя лодырь, — вгорячах сказал Хома Суслику.

— Почему — в меня?

— А больше не в кого, — невозмутимо ответил Хома.

Он думал, что лучший друг спорить начнет, возмущаться. Но тот внезапно ударил себя кулачком в грудь:

— Точно. Я один виноват. Не углядел я за ним.

Хоме сразу стыдно стало.

— И я виноват, — признался он. — Оба мы виноваты. — Всю вину на себя он не взял. Не Суслик.

Вышли они из Хоминой норы. И вдаль посмотрели. В сторону деревни.

Неожиданно какой-то Воробей рядом сел.

— А там, — зачирикал он, — Кот вновь на охоту вышел. Вот с такой булкой! — растопырил он крылья. — Ваш недотепа к ней подбирается!

— Недотепа? — вознегодовал Суслик.

— А то кто же? Он еще неопытный, порядков наших не знает.

— За мной! — оглянулся на Суслика Хома. Он уже во всю прыть несся к деревне.

Первым, кого они увидали у околицы, был тот хитрый Кот. Он валялся, мертвее мертвого, на зеленой травке. А между раскинутыми лапами у него лежал большой огрызок булки. Где-то стянул.

Вовремя поспели Хома и Суслик.

Около Кота, пока еще на расстоянии, прохаживался внимательный Скворушка. Кругами ходил, присматривался.

— Не подходи, родимый! — вскричал Хома. — Кот притворяется!

— На приманку ловит! — проголосил Суслик.

— Откуда знаете? — беззаботно откликнулся их питомец. — А по-моему, давно готов. Мухи над ним вьются.

— Мухи над булкой вьются. Да ты глянь, ухо у него вверх торчит! — завопил Хома.

— Наверно, уже окостенело, — отмахнулся крылом неслух.

— А почему ж оно подрагивает?

— От ветра, — небрежно отозвался скворец.

— Ветра нет! Не подходи!

Неслух опять отмахнулся. Другим крылом.

— Скажи ему, — беспомощно попросил Хома лучшего друга.

— Ты не знаешь Кота, как мы его знаем! — крикнул Суслик. — Ты с ним мало знаком!

— Вот и узнаю поближе, — храбрился Скворушка, скакнув поближе.

Кот не шелохнулся. Хома поднял на обочине осколок стекла.

— Резать его собираешься? — ужаснулся Суслик.

— Отстань!

И Хома направил на Кота солнечный зайчик. На его большой закрытый глаз.

А Скворушка мелким подскоком все подбирался к лакомой булке.

И Хома тихонько подкрадывался к Коту. Солнечный зайчик становился острей и острей. Вот-вот веко у Кота задымится!

— М-мяу! — взвыл Кот. И закрылся лапой.

— Живой, собака! — воскликнул Суслик. Словно еще сомневался.

Схватил Скворушка кусок булки и взмыл вверх.

— Пошли, — позвал Хома Суслика. — Дело сделано.

Скворец догнал друзей по дороге домой.

— Угощайтесь, — предложил он свою добычу. — На всех хватит!

— Хватит? — и Хома с размаху отшвырнул подачку. — С меня хватит!

— И с меня! — поддержал его Суслик.

— И с меня, — виновато признался Скворушка. — Я и правда думал, он мертвый. Надо же, такое и в Африке не встретишь!

— Это тебе — Россия, — сурово произнес Хома.

— Правильно ты мне говорил: «Никогда глазам не верь!», — уважительно напомнил ему Скворушка.

Хома важно посмотрел на лучшего друга.

— А ты не раз предупреждал: «Будь всегда начеку!» — обернулся к Суслику поумневший скворец.

Теперь лучший друг свысока поглядел на Хому.

— Молодец! — похвалил Хома Скворушку. — Значит, больше в деревню ни ногой? То есть, ни крылом?

— Договорились? — радостно подпрыгнул Суслик.

Им хотелось лишний раз услышать приятное от сынка.

— А разве мы об этом договаривались? — удивился Скворушка. — Я просто сказал: хватит с Котом играться. А деревня тут ни при чем.

— Вот как! — резко остановился Хома. — Если ты будешь лодырем жить, мы будем каждый день в деревню ходить. За тобой!

— Ага, — подтвердил Суслик. — Тебя спасать. И в столовой, и везде!

— Да вы что? — испугался за них Скворушка. — Я-то в любой миг улететь могу, а вас, глядишь, коты схватят! Или собаки!..

— Хочешь этого? Будет! — мрачно сказал Хома. — Ты меня знаешь.

— И меня знаешь, — ревниво добавил Суслик.

— Угрожаете?!

— Предупреждаем, — спокойно заметил Хома. — Погибнем, но не отступимся.

И столько уверенности было в его голосе, что и Скворушка поверил. И вздохнул.

— Ладно. А не то я за вас изведусь от страха.

— Давно бы так, — подобрел папаша Хома.

— Давай не изводиться вместе! — воскликнул папаша Суслик.

— Наградила меня судьба родителями… — снова вздохнул Скворушка. Пока!

И домой умчался. На Ласточкин обрыв.

— Слыхал, как он нас похвалил? — довольно спросил Хому Суслик. — Мы ему как награда!

Больше скворец не летал в деревню. Не гонял лодыря, как говорится.

А вот на далекие Вишневые сады он, конечно, налетал. Вихрем. Со всеми дружками. Спелые вишни ух какие сладкие!

Но это достойное увлечение. Хотя и очень опасное. Сады, уж точно, с ружьями охраняют. Двуствольными!

Вишни клевать — никак не запретишь. Скворцы их страсть как любят! Хлебом не корми — вишни подавай! Благородное занятие.

Как Хома и Суслик считали

Брать в долг легко. А отдавать неохота. Тяжело. Зачастую и отдавать-то нечего. А уж если есть кое-что, то вернуть трудно. Лучше как бы забыть. И жить себе преспокойно, пока сто раз не напомнят.

А может, и вовсе не станут вспоминать. Был такой случай. Занял Хома у Суслика полную кастрюлю гороха. И целый месяц ждал, что Суслик ему напомнит.

А Суслик ни гугу.

Не выдержал Хома. А кто бы выдержал!

— Чего горох назад не требуешь?

— Какой горох? — удивился Суслик.

— Я у тебя брал? — рассердился Хома. — Было, — наконец вспомнил Суслик. — Я свой должок тебе отдавал.

Вот и пожалуйста. Оказалось Хома не брал, а забрал. А он и забыл давно, что Суслик ему должен. Кастрюлю гороха.

Так что иногда забывают про долги. Поэтому и не спеши возвращать. Глядишь, крепче забудут.

Но долг долгу рознь. Когда просто так берешь, по-соседски — это не в счет. Они тоже забегают за какой-нибудь петрушкой. То и дело. А то и без дела.

Долгом считается что-то серьезное, о чем приходится нехотя говорить: «Дай мне, пожалуйста, я тебе верну». И хочется добавить: «Возможно». Возможно, верну.

И берешь тогда — если дадут, конечно! — не чепуху какую-то, а пузатый мешок харчей. Или хотя бы полмешка.

Зашел как-то Хома к запасливому Суслику:

— Дай мне, пожалуйста, гороху. Дождь зарядил. Кончится, схожу на поле и верну.

— Дождь кончится или горох? — деловито спросил Суслик.

— И дождь, и горох.

— Много дать не могу. Запасы слабые. Но пару горстей дам.

— Твоих или моих горстей? — колко уточнил Хома.

— Твоих. Твои меньше, — улыбнулся Суслик.

— И на том спасибо, — сухо сказал Хома, пожалев, что говорил «пожалуйста». — Завтра я тебе три отдам! — подчеркнул, что ничем ему не обязан.