Михаил Каришнев-Лубоцкий - Почти кругосветное путешествие Страница 20

– А землю кто первым увидел? Не ты разве? – спросил ее Иван Иванович.

– Я, – призналась Уморушка, – а что, нельзя?

– Нельзя! Ты вмешиваешься в историю! Она может пойти совсем другим путем!

Уморушка нахохлилась:

– Ладно… Не буду больше… Разве теперь что изменишь?

Она вскинула голову и уже чуть бодрее заявила:

– Другим путем пусть идут в других странах, а здесь уже не переделаешь!

Колумб оказался прав: земля, которую они увидели, была островом. Местные жители называли ее Гуанахани. Моряков здесь встретили одновременно и дружелюбно, и с некоторым страхом: что можно ожидать от загадочных существ, спустившихся на Гуанахани с небес?

Проведя кое-какие исследования, обновив запасы еды и пресной воды, экспедиция Колумба двинулась через четыре дня в дальнейший путь. Один за другим вставали перед кораблями испанских мореплавателей новые острова: Куба, Эспаньола…

Кто знает, какие еще открытия смог бы сделать Христофор Колумб, если бы не два несчастья, свалившиеся одновременно на голову Адмирала Моря-Океана. Двадцать пятого октября «Санта-Мария» дрейфовала возле берега, и поэтому у румпеля сочли возможным оставить одного лишь юнгу. Неопытный рулевой не заметил песчаной отмели, и в единое мгновение сильным ударом было проломлено днище красавицы каравеллы. Морская вода хлынула в страшное отверстие, и вскоре корабль пошел на дно. Команде удалось спастись: на «Санта-Марии» были приготовлены для такого случая лодки, да и берег был совсем рядом с местом гибели каравеллы Колумба.

Недаром говорят, что беда не приходит одна, вскоре морякам стало известно, что «Пинта» самовольно повернула в Испанию.

– Капитан Пинсон предал нас! – с горечью сказал Адмирал командиру единственного оставшегося в его распоряжении судна – небольшой каравеллы «Нинья». – Он решил первым доложить королю Испании о новых землях сказочной Индии!

– Если дон Христофор прикажет мне обогнать «Пинту», я с огромной радостью постараюсь это сделать, – поклонился капитан «Ниньи» Адмиралу Моря-Океана. – Но как быть с моряками? Ведь я не могу взять их всех на борт своей каравеллы.

– Я сам поплыву в Испанию, – заявил Колумб и сурово нахмурил брови, пытаясь отогнать гнетущие мысли о погибшей «Санта Марии» и предательстве Пинсона. – А те, кто останется здесь, пусть строят на Эспаньоле форт и дожидаются моего возвращения. А я вернусь, клянусь Богом, я снова вернусь в эти земли с другой экспедицией!

Выбрав удобную бухту – ее назвали Навидад – моряки по приказу Адмирала Моря-Океана выстроили на берегу довольно надежный форт. После небольшого совещания с капитаном «Ниньи» Колумб решил оставить в Навидаде тридцать восемь человек.

– Пожалуй, мы тоже останемся, дон Христофор, – сказал Иван Иванович Гвоздиков Адмиралу, когда узнал о его решении. – Слишком рискованно плыть с детьми на порядком измочаленной каравелле. В нашем положении потерять несколько месяцев – сущие пустяки. Зато девочки укрепят свое здоровье: здесь чудесный климат.

– Что ж, дело ваше, – кивнул головой Христофор Колумб, – жаль, конечно, лишаться такого прекрасного повара, но… – Адмирал не договорил и, сердечно пожав руку Ивану Ивановичу, отправился на «Нинью» давать последние распоряжения перед отплытием.

А Гвоздиков деловито зашагал в хижину, где дожидались его Маришка и Уморушка, чтобы по старой учительской привычке провести с ними беседу на тему: «Как себя вести на острове, полном индейцев».

Глава тридцать четвертая

Ах индейцы, индейцы!.. Доверчивые, как настоящие русские интеллигенты, невежественные, как многие выпускники средних школ, любопытные, как Маришка и Уморушка! Не приди они в форт Навидад поглазеть на белых пришельцев, может быть, и не случилось бы то, что случилось. Но они пришли, пришли во главе с вождем Катапото и его верным советником Ватанабой и попросили моряков о великой милости: поговорить с ними. И моряки откликнулись на просьбу, и повыходили из хижин. Лучше бы они этого не делали!.. Острый глаз Пираньи сразу разглядел на руке Ватанабы тяжелый золотой браслет, и яркий блеск украшения индейца тут же отразился в алчных очах коварного толедца.

– Не подаришь ли ты мне это колечко, приятель? – вкрадчиво произнес Гонзалес Пиранья, кивая головой на правую руку Ватанабы с килограммовым браслетом. – А я тебе уступлю волшебное стеклышко, совсем почти новое.

И он протянул советнику вождя небольшое зеркальце с двумя трещинками посередине.

Вздох черной зависти вырвался из толпы индейцев: везунчик Ватанаба стал обладателем волшебной вещи! Трясущейся левой рукой советник вождя стянул с правой руки осточертевшее грузило и подал его щедрому пришельцу.

Но зеркальца Ватанаба не получил, его забрал себе вождь Катапото.

– Я дам тебе за него заговоренный зуб акулы – их у меня две штуки, – сказал он огорченному советнику, выдирая из цепких рук волшебное стеклышко. – Тогда тебя будут слушаться все жители острова.

– Они и так меня слушаются, о великий вождь…

– Теперь будут слушаться больше. – Катапото взглянул в отобранный трофей, увидел в нем свое отражение и радостно захохотал: – Ну и красавчик там сидит!.. Один носище чего стоит! Давненько я не видал такого чудовища!

– И не увидишь, мой мудрый вождь, – поклонился с почтением обиженный Ватанаба, пряча в глазах ехидную улыбку. – Не увидишь по крайней мере до тех пор, пока не отважишься совершить омовение в озере. – И Ватанаба поклонился вождю еще раз.

Пока вождь и советник совершали обоюдовыгодный обмен, сияние солнечных лучей в золотом браслете пробудило алчность и в других моряках.

– Здесь должно быть порядочно золота, если они таскают такие тяжести на своих грязных лапах! Нужно хорошенько потрясти хозяев этого острова!.. Если мы их припугнем, они отдадут нам все золото сами!

Иван Иванович Гвоздиков, еще двое-трое разумных и добрых душой испанцев попытались уговорить распалившихся жадностью моряков, но старания их пропали даром. Выпроводив поскорее индейцев, навидадцы стали готовиться к походу в глубь острова.

– Трусы могут оставаться здесь, а мы пойдем и наберем золота столько, сколько сможем унести на своих плечах. А плечи у нас крепкие! – смеялись бывшие члены команды «Санта-Марии», вмиг превратившиеся в жалкую банду грабителей.

– Счастливо оставаться, дон Жуан! – бросил напоследок ехидный Пиранья мрачному, как туча, Гвоздикову. – Приготовь хороший ужин к нашему возвращению! Так и быть, тогда мы отсыпем тебе дюжину звонких крузейро!

К середине дня отряд новоиспеченных конкистадоров был готов. Наскоро похлебав несоленый суп из потрохов дикой индейской курочки (Иван Иванович в горе и волнении забыл его посолить), златоискатели отправились в путь. Весело шутя и посмеиваясь, перебрасываясь колкими фразами, они вышли за пределы форта и вскоре скрылись за густыми зарослями вечнозеленых кустарников и за стройными стволами высоких пальм. И никто, кроме Ивана Ивановича Гвоздикова, не догадывался еще, что скрылись они там навсегда.

Глава тридцать пятая

Грабя индейские деревушки, отряд мародеров во главе с Пираньей передвигался довольно быстро от одного селения к другому. Но еще быстрее летела по острову весть: пришли враги! они не жалеют ни стариков, ни детей, ни женщин!..

Уже через два дня была готова к отпору грабителям целая индейская армия: сотни три разгневанных до предела воинов с копьями и дубинками в руках. Бой был недолгим. Через каких-то полчаса сражение закончилось полной победой хозяев острова. Даже хитрый Пиранья, попробовавший улизнуть от рассвирепевших аборигенов, был застигнут самим вождем Катапото ярдах в ста от места побоища и принял кару за свои прегрешения из его божественных рук.

Упоенные своей победой, индейцы ринулись в форт Навидад громить остальных, оставшихся в живых бледнолицых посланцев небес, оказавшихся на деле обыкновенными грабителями. На рассвете, когда Маришка, Уморушка и Иван Иванович еще сладко спали в своей тростниковой избушке, разъяренные мстители ворвались в форт. Громко вопя, островитяне окружили убогие жилища бледнолицых и стали требовать, чтобы те немедленно вышли наружу. Индейцы думали застать в Навидаде человек десять, не меньше, но им пришлось довольствоваться только тройкой наших друзей: все остальные моряки сгинули вместе со злосчастным Пираньей.

Моргая от яркого солнечного света, еще окончательно не проснувшись, Иван Иванович Гвоздиков и обе его юные спутницы вышли из хижины туда, где стоял дикий шум и ор.

– Что такое? Что случилось, друзья? – спросил Иван Иванович, разглядев в толпе потрясающих копьями индейцев уже знакомого ему вождя Катапото.

– Мы пришли, о бледнолицый старец, чтобы сделать доброе дело, – охотно ответил вождь аборигенов, – мы пришли избавить вас всех от дурных мыслей, запавших вам в головы.