Хью Лофтинг - Зоопарк Доктора Дулиттла Страница 22

Мэтьюз Магг потерял терпение и встряхнул старого слугу за шиворот.

— Найдется твой граф! Показывай окошко подвала!

Рыдающий верный слуга повиновался и повел нас к черному ходу. Там, по обе стороны от двери, тускло поблескивали в лунном свете два запыленных оконца. Мэтьюз размахнулся ногой и разбил оба. Оттуда сразу же повалили густые клубы дыма.

Мэтьюз Магг наклонился к окошку и крикнул:

— Доктор! Вы здесь? Пробирайтесь к окну, мы вас вытащим!

Ответом ему была тишина. Мэтьюз зажег фонарь и сунул его в разбитое окно. Я дрожал от страха за доктора. «Почему он не отвечает? Ведь если он жив, то должен был услышать звон стекла, услышать крики Мэтьюза и заметить зажженный фонарь!»

Мэтьюз Магг продолжал помахивать фонарем в оконном проеме. Затем он взглянул на меня через плечо и хмуро проворчал:

— Доктор отправился спасать мышей, а, похоже, нам придется спасать его самого.

Он уже хотел было нырнуть в подвальное оконце, но я удержал его.

— Погоди, — крикнул я. — Смотри!

Из густого дыма возникла рука. Это была рука доктора Дулиттла. На раскрытой ладони сидели пять розовых, еще не покрывшихся пухом мышат.

— Ну и ну! — обрадовался Мэтьюз, сгреб с ладони доктора мышиных малышей и передал их мне, а я устроил их в кармане куртки.

Ладонь доктора Дулиттла исчезла и через мгновение появилась снова. На этот раз на ней сидела дрожащая от пережитого испуга мышка-мать. Я сунул ее в карман к мышатам.

Мэтьюз Магг не стал дожидаться, когда рука доктора Дулиттла снова исчезнет, а крепко ухватил ее, позвал на помощь Бед-Окура, и они вдвоем потащили доктора из подвала. Но Джон Дулиттл вовсе не был худеньким, его толстое брюшко застряло в раме. Я поспешил к ним на подмогу, мы дружно дернули доктора и вытащили его во двор вместе с оконной рамой.

Освободив доктора от рамы, мы отнесли его на руках подальше от удушливого дыма, все еще валившего из подвала, и положили на траву. Джон Дулиттл был близок к обмороку, но едва отдышался — и тут же вскочил на ноги.

— Я прекрасно себя чувствую, — чуть слышно прохрипел он. — Просто этот дым удивительно едкий. Теперь нам надо залить огонь, иначе займутся дрова и тогда дворец не спасти. На слуг надежды нет, придется нам браться за дело самим.

Джон Дулиттл был совершенно прав. Мышь, которая принесла доктору известие о пожаре, спасла не только сам дворец, но жизнь многим его обитателям. Даже если бы слуги проснулись вовремя, им ни за что не удалось бы справиться с огнем. Никогда и нигде мне не приходилось встречать такую бестолковую толпу. Все суетились, ахали, охали, но никто ничего не делал.

Но мы и не ждали от них помощи. Доктор, Бед-Окур и я без устали таскали воду из колодца. Мэтьюз нашел в саду шланг для полива, включил воду, направил струю через окошко прямо в подвал. Там внутри шипело, клокотало, вместо дыма из окошка повалил пар. Похоже, с пожаром мы справились.

Мы все еще бегали как угорелые от колодца к подвалу и не заметили, как из-за кустов вышел человек. Он подошел к доктору и грубо спросил:

— Кто вы такой?

Нелепый вопрос в нелепом положении застал доктора врасплох.

— Я? — изумленно переспросил он. — Вы спрашиваете, кто я такой? Я — Джон Дулиттл. А вы кто?

— Я граф Генри Уизлобли, — надменно ответил человек. — И я хочу знать, по какому праву вы ворвались сюда ночью, повышибали окна в моем доме и напали на моего сторожа?

— Боже, какую чушь вы несете! — не сдержался доктор. — У вас горел дом, и, если бы мы пустились в излишние объяснения, он сгорел бы дотла. А ваш сторож — болван, потому что не хотел впускать нас. Что нам оставалось делать? Слава Богу, мы успели вовремя.

Я выглянул из-за доктора Дулиттла и увидел, что позади графа стоит его до глупости верный сторож.

— Вы поступили самовольно и нарушили закон, — злобно прорычал граф. — Мой сторож знает, что делает, когда не пускает бродяг на порог моего дома. А тушить пожары — это дело пожарных. Благодарите судьбу, что я человек добрый и не вызвал полицию, чтобы арестовать вас. А теперь убирайтесь вон.

Глава 26. Сафьяновая коробочка

Мне показалось, что Джон Дулиттл не может понять, что ему говорят, — до того долго он смотрел на графа. А может быть, он был настолько потрясен, что просто не мог издать ни звука. На лице доктора по очереди отразились изумление, гнев, затем — обида.

Джон Дулиттл не пустился ни в объяснения, ни в извинения. Любые слова в его положении были бы излишни.

Когда он совладал с собой, то совершенно спокойным голосом произнес:

— Я позабыл свой сюртук в вашем подвале. Я возьму его, и мы тотчас же уйдем.

Граф Уизлобли, по-видимому, решил унизить нас не только словом, но и делом. Он последовал за нами в подвал, словно хотел подчеркнуть, что не доверяет незваным гостям и лично посмотрит, не стащили ли они чего-нибудь в подвале. Лицо доктора оставалось спокойным, Мэтьюз только ухмыльнулся.

В подвале стояла вода. Мы постарались на славу, ничто нигде не только не горело, но даже не тлело. Увидев залитый водой пол, граф Уизлобли принялся бормотать под нос проклятия. Это переполнило чашу терпения Бед-Окура, и он вдруг закричал:

— Как ты смеешь, о неблагодарный?! Как ты смеешь оскорблять тех, кто спас твой дом от огня?!

Его глаза засверкали, наследник престола Ума-Лишинго угрожающе пошел на графа Генри Уизлобли. Граф попятился.

— Оставь его в покое, Бед-Окур, — Доктор Дулиттл мягко взял принца под руку. — Мы и в самом деле перестарались.

Чернокожий принц остановился, а граф Уизлобли снова принял надменный вид и, чтобы никто из нас не подумал, что он испугался, принялся заглядывать во все углы подвала. Я заметил, что граф держит в руках несколько красивых коробочек, обтянутых сафьяном. Чтобы они не мешали ему, он положил их на бочку с вином.

Как только граф на мгновение отвернулся, Мэтьюз с кошачьей ловкостью ухватил одну из них, открыл, тут же закрыл и возвратил сафьяновую коробочку на прежнее место. Я успел заглянуть ему через плечо и увидел, как в полутьме сверкнули бриллиантовые запонки.

Джон Дулиттл отыскал свой перепачканный копотью сюртук и, не задерживаясь ни на минуту, зашагал к лестнице. Вслед за ним и мы без сожаления покинули негостеприимный дом, который мы спасли от огня.

У ворот усадьбы стояла запряженная четверкой кляч пожарная карета. Эго была большая повозка с огромной бочкой, насосом и длинным шлангом. На ней восседали бравые пожарные.

— Здесь горит? — деловито спросил один из них.

— Горело! — насмешливо отозвался Мэтьюз Магг. — Но уже не горит. Вы бы еще позже приехали. Вода-то в бочке у вас есть?

Пожарные, видно, давно привыкли к насмешкам, потому что безропотно развернулись и уехали в Паддлеби.

Мы зашагали вслед за ними. По дороге Мэтьюз Магг и Бед-Окур дали выход своему гневу.

— Неблагодарный негодяй! — гремел Мэтьюз.

— Подлец неблагодарный! — вторил ему чернокожий принц.

— Он думает, что если у него денег куры не клюют, то ему все сойдет с рук, — все больше распалялся Мэтьюз. — Ради чего мы выскочили из теплой постели посреди ночи и помчались спасать его дворец?

— Не горячись, Мэтьюз, — сказал доктор Дулиттл, — ведь мы спасли из огня мышиное семейство. Кстати, где мыши?

— У меня в кармане, господин доктор, — ответил я. — Кстати, где ваш цилиндр?

Доктор схватился за голову — цилиндра на ней и вправду не было.

— Боже мой! — засокрушался Джон Дулиттл. — Что за невезение! Неужели я забыл его в подвале? Придется мне туда вернуться, другого выхода у меня нет, потому что нет и другого цилиндра.

Он остановился. Было ясно, что ему ужасно не хочется возвращаться и объясняться с грубияном графом, но другой шляпы у него и в самом деле не было. Но делать было нечего, и мы поплелись обратно.

Ворота все еще были распахнуты, сторожка — пуста, и мы беспрепятственно вошли в усадьбу. Вдруг доктор сказал:

— Лучше бы вам было подождать меня здесь. Не стоит дразнить этого гуся графа и заявляться к нему всей компанией. Да и какой смысл идти за одной шляпой всем четверым?

И он пошел дальше один, а мы остались на садовой дорожке. Тем временем взошла луна. Деревья бросали на землю длинные черные тени, и мне стало немножко не по себе. Прошло несколько минут, и Мэтьюз ни с того ни с сего начал беспокоиться. Внезапно он встрепенулся, словно решил что-то очень важное для себя, и сказал:

— Нет, я скорее сяду в тюрьму, чем позволю доктору пойти туда одному. Уж очень мне не по вкусу лицо этого графа. Пойдемте за доктором, но осторожно, среди деревьев, чтобы нас не заметили. Чует мое сердце, что доктору понадобится наша помощь.

Трудно сказать, что заставило Мэтьюза Магга так поступить, но по собственному опыту я знал, что предчувствия никогда его не обманывали, тем более что отговорить его было невозможно. Если уж он что-то решал, то так и делал, кто бы и что бы ему ни говорил. Наверное, причиной такого удивительного чутья и упрямства была капля цыганской крови, доставшаяся ему в наследство от отца.