Инга Геркан - Славянские сказки Страница 23

— У царя Трояна ослиные уши!

Даже коровы перестали пастись, подняли головы, наставили уши и слушают. Быть того не может, что у царя ослиные уши!

Покатился слух по всей стране об удивительных дудках волопасов. И весь народ зашептал:

— Слыхали? У царя Трояна ослиные уши!

Дошел этот слух до брадобрея. Он заперся у себя в доме, сидит, трясется, ждет смерти. Придворные доложили царю, что вот, мол, народ совсем распустился, шумит, будто у него, у царя, ослиные уши, и что тут, конечно, работают царские недруги. Царь вскипел, приказал тотчас же послать за цирюльником.

Цирюльник пришел белый от страха.

— Та-ак! — говорит царь. — Прекрасно! Значит, тайну ты все-таки разболтал. Забыл клятву?

— Нет, — говорит цирюльник. — Никому я ни слова не говорил. Но так и быть, расскажу тебе правду. Так сильно я начал чахнуть от этой тайны, что чуть не умер. А моя мать — она старуха умная — посоветовала мне похоронить тайну в земле. Выкопал я в лесу яму, спустился в нее и три раза крикнул про то, что томило мне душу, — про твои уши, царь. Засыпал яму и сразу выздоровел. А на яме вырос куст бузины. Волопасы срезали его на дудки, и стали те дудки — кто их поймет, почему — дудеть на всю страну про ослиные уши.

Подумал Троян и вздохнул.

— Да-а! — говорит. — От людей, видно, не спрячешься!

Благословенные орехи

Ушли три брата на чужбину деньги зарабатывать.

Дошли до перепутья, остановились. Вот старший и говорит:

— Тут мы разделимся. Я пойду в гору, по правой дороге, ты, средний брат, ступай по левой, а ты, меньшой брат, иди по средней дороге. Через три года, на Димитров день, сойдемся все трое на этом перепутье и увидим, кто сколько заработал. Согласны?

— Согласны, братец, — отвечают младшие братья.

Поцеловали руку старшему и разошлись в разные стороны.

Старший брат остался жить в одном городе. Открыл пекарню и за три года нажил полную сумку червонцев. Средний брат открыл корчму у моста, засучил рукава и принялся продавать вино. Продавал-продавал, вино водой разбавлял — вот и набил себе карманы. А младший брат нанялся в помощники к одному доброму человеку, старому пастуху.

Минуло три года, пошел парень к пастуху за расчетом. Пастух отсчитал его заработанные деньги, сложил их в кучу, потом вынул из-за кушака три ореха и говорит:

— Я человек старый, больной, одряхлел, сил у меня не хватает бегать за овцами. Хорошо, что хоть ты мне подвернулся, а не то все стадо бы мое пропало. Большое тебе спасибо, овец ты пас хорошо. Причитается тебе такая плата: или столько-то денег, или же три ореха — вон те, что лежат перед тобой. Деньги я тебе дам без благословения, потому что деньги — как огонь: они человеку руку жгут. А орехи дам от всего сердца, с благословением дам. Хочешь, бери деньги, хочешь — орехи.

Парень подумал-подумал да и протянул руку к орехам.

— Возьму орехи, раз ты даешь их от сердца и с благословением.

Взял парень орехи, поцеловал руку старому пастуху и тронулся в путь.

И вот на Димитров день три брата сошлись на перепутье.

— С хорошим заработком вернулись? — спрашивает старший.

— С хорошим, — отвечает младший.

— Посмотрим! Только сперва поглядите, сколько нажил я.

И старший брат развязал свою сумку, а средний вытащил из-за пазухи кошель с деньгами.

— Вот это здорово! — говорит ему старший.

Тут младший брат сунул руку в карман и вынул три ореха.

— Это что же такое? — спрашивает его старший брат. — Столько ты заработал за три года?

— Да! Только три ореха, но они даны от всего сердца и с благословением, — отвечает младший. — Дал их мне один старый человек, пастух, за то, что я его овец пас. Он обо мне заботился не хуже родного отца.

Рассердились старшие братья.

— Много мы видывали дураков, но дурей тебя во всем свете не сыскать! — кричит старший брат. — Проработать три года за три ореха — такого чуда не слыхано, не видано! Вернись и потребуй у пастуха денег, а без них и глаз не показывай в отцовский дом.

Опечалился парень, пошел обратно. Тяжело у него было на душе. Идет, сам себе говорит:

— Я-то думал, когда тебе дают что-нибудь от всего сердца, так это лучше всего на свете, а вот что получилось.

Шел он, шел, дошел до родника. Нагнулся попить водицы, глотнул раз-другой, а больше пить не стал — очень уж есть ему захотелось. Пошарил в торбе — ни крошки хлеба.

«Дай-ка я расколю свои орехи, — думает голодный парень, — хоть червячка заморю».

Расколол он один орех. Что за чудо! Орех принялся расти; рос-рос, вырос в стоведерную бочку. И вот из скорлупки стали выбегать овцы, ягнята, бараны с колокольчиками на шеях— целое стадо вышло из одного ореха.

Парень от радости не знает, что делать. Собрал стадо, пошел домой. Шел-шел, подходит к родной деревне.

«Дай-ка я расколю другой орех, — думает, — посмотрю, что в нем такое».

И расколол второй орех. Как только скорлупка треснула, из нее вышли два молодых вола с длинными рогами, а за волами оказалась повозка, а на ней железный плуг.

Ударил себя парень по лбу.

— Вот так чудеса! — говорит.

Взял в руки цепь и повел волов вслед за стадом. Но, не дойдя до деревни, надумал расколоть и третий орех. Расколол. И вот из скорлупки вышла девушка, да такая красавица, что пером не описать.

— Веди меня к своему отцу в дом, — говорит девушка. — Суждено мне быть твоей женой.

Посадил парень девушку на повозку, повел волов. Идут овцы, колокольчиками звенят. Пришел парень домой и сыграл свадьбу. Девять деревень на свадьбу позвал. И я на той свадьбе был. Ел, пил, веселился — да так, что до нынешнего дня на душе весело!

Силян-аист

Сказывают люди, что жил-был на свете один добрый и честный человек. Звали его Божин. У него было три сына и дочь. Двое старших сыновей умерли, остался младший, Силян. Отец с матерью души не чаяли в сыне, только о нем и думали, вот и разбаловали мальчишку. Ходит Силян в школу, учителей не слушается, учиться не хочет. Ему бы только на речку бегать, рыбу ловить да купаться. Рос-подрастал Силян, вырос большой — женить пора, а работать не работает, баклуши бьет. Отец с матерью не знали, что с ним делать, и порешили его женить. Думали: женится — переменится. И вот женили его на самой пригожей и работящей девушке во всем селе. Звали ее Неда. Через год у Силяна и Неды родился мальчик, и назвали его Велко.

Хоть и женили Силяна, а он все равно не работает. Отец его пашет да сеет, мать стряпает, жена Неда и сестра Босилка жнут, а Силян нарядился во все новенькое и по базару слоняется. Жили они в подгородном селе Коняре, и Силян повадился то и дело ходить в город: наестся там белого хлеба, халвы, разных сладостей, а потом бражничает со всякими забулдыгами. Отец с матерью его уговаривали:

— Не ходи, сынок, по кривой дорожке с плохими товарищами; послушай, чему тебя родители учат. А не то берегись — как бы тебя не настигло проклятие да не отняло у нас. Или не слыхал сказки про кукушку и филина? Раньше они людьми были, братом и сестрой, да не стали слушаться родителей, вот и пало на них проклятие — обратились в птиц. Кукушка летает днем, кричит «ку-ку» — брата ищет, а филин летает ночью, кричит «ух», да не может сестру найти. Так и ты: не будешь родителей слушаться — придет день, покаешься.

Отец с матерью говорят, а Силян в потолок глядит да балки считает. Не то что слушать родителей, а и смотреть-то на них не хочет. Уперся глазами в потолок и думает:

«Что попусту слова тратите? Неужто не видите, что они мне в одно ухо влетают, из другого вылетают? Ну, погодите же! Завтра, как рассветет, я опять уйду в город, да уж и не вернусь домой. Опостылели мне ваши дурацкие советы».

Как задумал Силян, так и сделал. На другой день вышел из дома на заре, не простясь с родными, и зашагал в город. Пришел на постоялый двор, где всегда останавливался, наелся, напился, потом спать завалился. Нынче кутит Силян, завтра кутит, да так все и кутил, пока деньжонки свои не проел, не пропил. А как вышли деньги, стал Силян голодать. Голодает, а вернуться домой все-таки не хочет.

И вот заходит на постоялый двор какой-то поп и спрашивает хозяина:

— Не знаешь ли кого-нибудь, кто взялся бы водить меня по деревням да вместе со мной милостыню просить?

Этот поп собирался на богомолье в Ерусалим, — хотелось ему сделаться богомольцем — хаджией, а ехать было не на что. Вот он и надумал просить милостыню, чтобы собрать денег на дорогу. Услышал Силян его речи, обрадовался и говорит:

— Эта работа как раз для меня, батюшка. В нашей стороне я все деревни знаю. Буду водить тебя из села в село, если возьмешь меня с собой на богомолье. Мне тоже хочется, чтобы люди меня величали хаджией.

Согласился поп, и пошли они побираться по деревням. Все лето побирались. Собрали денег на дорогу и отправились на богомолье. Пришли в Салоники, сели на парусное судно, и ветер понес их в море. Плыло-плыло судно по морю, и вдруг как подует сильный ветер. как разбушуется страшная буря! Понесла буря судно по морским волнам, стала его трепать, качать вверх, вниз — то в воду окунет, то вверх дном опрокинет, пока не ударилось судно о скалы и не разбилось в щепки. Все люди, что были на судне, потонули, один Силян ухватился за доску и спасся. Выбрался он на берег ни жив ни мертв и повалился на свою доску.