Маленький Зверёк из Большого леса (СИ) - Ахметшин Дмитрий Страница 23

   К подбородку ежа пристала шляпка гриба-маслёнка: он использовал её в качестве подушки, а сейчас задумчиво отцепил от колючек и принялся жевать.

   Зверёк благожелательно спросил:

   - Как тебя зовут?

   - Ёжин с Бажин.

   - С Бажин? Это что? Так звали твоего папу?

   Ёж довольно захрюкал.

   - Это, можно сказать, родовое прозвище.

   - "С Бажин" - значит "с болот", - зашептала Кся. - А Ёжин -- наверное, ёж. Ёжик с болот.

   - Я и сам уже догадался, - пробормотал Зверёк и спросил:

   - А где эти болота? Сейчас здесь только снег. А под снегом земля, такая восхитительная, с жучками, росой по утрам, в которой так приятно мочить лапки, с цветами кашки, пахнущими мёдом и... и...

   Всё-таки Зверёк очень соскучился по лету.

   - Я только что оттуда, - перебил его Ёж. - Ничего такого там нет.

   - Знаю, что нет, - грустно сказал Зверёк. - Но всего полгода назад так и было.

   Ёж уселся на задницу, отчего начал медленно погружаться обратно в снег. Немного подумав и расправив лапками кисточки на бакенбардах, сказал:

   - Мне это знакомо. История прямо как с моими болотами. Может, ты хочешь вступить в общество тоскующих по родным местам? В нём состоял я, да ещё один бумажный самолёт, который летел-летел, и наконец прилетел. Он сказал, что без полёта его жизнь не имеет смысла и, в принципе, я с ним согласен. Но самолёт прошлым летом запустил с сосны этот несносный бельчонок, новенький в нашем лесу, так что теперь я одинок. Впрочем, мне не привыкать. Без моих болот я одинок даже самым шумным весенним днём.

   Зверёк спросил:

   - Куда же они делись?

   - Это долгая история, - сказал Ёжин с Бажин. - И здесь слишком неуютно, чтобы её рассказывать. В округе открыты какие-нибудь заведения?

   - Заведения? - переспросил Зверёк.

   - Едальни. Помню, летом работала бобровая харчевня, где подавали пончики со смородиновым вареньем и салат из свежих берёзовых почек. Ещё можно было сыграть в кости с завсегдатаями-бобрами.

   - У сэра Призрака всем желающим наливают молока. Ещё у Шкрябла на маяке иногда можно попасть на яблочный штрудель. А в остальное время - просто погреться на солнышке. Мы как раз оттуда.

   Ёж тряхнул бакенбардами.

   - Да уж, не густо. Но если вам и в самом деле интересно, что случилось с моими болотами - коротко говоря, они просто пересохли. Это было ещё до моего рождения, но я всё равно по ним тоскую.

   - Очень-очень вам сочувствуем, - пискнула Кся, но Ёжин, кажется, её не услышал. Сопя и разгребая носом снег, он отправился восвояси.

   - Ему здесь понравится, - без всякой убеждённости сказала она и поплотнее закуталась в шарфик. - Нужно только распробовать. Зима - как кусочек сахара. Сначала чересчур сладко и жжётся на языке, а потом даже приятно.

   Друзья отправились своей дорогой, глазея по сторонам. Всё в мире встало с ног на голову, все направления вдруг утратили смысл, а обычных обыкновенностей, кажется, не осталось вовсе. Если представить мир огромными песочными часами, то вполне возможно, что ранним утром грохотала последняя упавшая из верхней их части в нижнюю песчинка. Теперь эти часы перевернулись, и олицетворяющая законы природы река внезапно понесла свои воды в другую сторону.

   Сойка на нижней ветке молодого дуба стрекотала слишком громко даже для такого необычного утра. Вокруг неё воздух трещал от напряжения, а слушателями выступали сидящие на ветвях сороки, снежные духи, вылепленная кем-то из снега рожица Йена, младшего призракова сынишки, и сам дуб, в силу присущего молодости любопытства выставивший покрытую корой ушную раковину.

   - Кошмаррр! - вещала сойка. - Кошмаррр и ужас! Летать стало невозможно. Небесные потоки сместились, ветры изменили направление, а где-то появилась большая-большая форточка, в которую засасывает всё на свете. Рано или поздно туда засосёт саму Землю. Знайте же, птицы, насекомые (в волнении она забыла, какое сейчас время года), ползуны и скользящие, летуны и летунчики, что теперь, если лететь с запада на восток, тебя будет сносить на девятнадцать градусов в сторону левого крыла. Я сама держала путь к тётушке, на ужиный холм, а вон где оказалась!

   Глазами-бусинами она скользнула по собравшимся и горестно уронила перо.

   - Если птахи не могут больше летать, это самая настоящая катастрофа! - воскликнула Кся, расстроенная до глубины души.

   - Не слышали ли вы утром что-нибудь подозрительное? - спрашивал у собравшихся Зверёк. Почти все отвечали, что слышали, но все показывали в разные стороны. Сороки не сказали ничего полезного, но утверждали, что тени на снегу - не менее странно, чем утренний шум.

   - Где это видно, - наперебой тараторили они, - что в одном месте снег темнее, а в другом светлее? Вчера такого не было!

   Один детёныш, непонятно какого рода и вида, живущий под корягой, так и вообще сказал, что бурчало у него в животе. Кся признала, что это вполне возможно.

   - Эти малыши, стоит их оставить без присмотра, вечно едят всякую гадость. Я знала одного зайчонка, который вечно набивал щёки землёй. Он говорил, что самой вкусной его угощали человеческие дети. Она, де, была в плитках и в смешных шуршащих и блестящих фантиках. Вот уж выдумщик!

   - Более беспокойной зимы ещё не случалось, - изрёк недовольный Ёжин, который тоже притопал на шум. - Сначала в мою нору кто-то залил солёную воду, отчего испортились запасы груш, теперь вот вся эта беготня...