Михаил Каришнев-Лубоцкий - Тайна Муромской чащи Страница 25

– Мы-то думали, что тут нарублено, а тут все целехонько стоит!

– Знали бы – не спешили так! – с обидой добавил Саша и положил газетный сверток на землю.

Разглядев товарищей по бригаде, Ведмедев собрался с силами и выдавил из себя вопль о помощи:

– Бра!.. Кра!.. Дра!.. (что в переводе означало: «Братцы!.. Караул!.. Драпайте!..»)

Но Паша и Саша, которые плохо разбирались в элементарных алгебраических функциях, оказались слабоваты и как переводчики. Недоуменно переглянувшись, они проговорили:

– Кончай баловать, дядя Егор!

– Работать бум, дядя Егор?

После чего Саша полез в сверток за бутербродом, а Паша сердито крякнув и не найдя ничего получше, во что можно было бы воткнуть топор, всадил его с размаха в ступу.

Летательный аппарат, переживший три царских династии: Царей – Горохов, Рюриковичей и Романовых, повидавший на своем веку и Батыевы полчища, и пленение князя Игоря, и месть его жены Ольги, летавший по нескольку раз из варяг в греки и обратно, претерпевший дьявольские перегрузки во время полета на Луну, куда Баба Яга летала в молодости из чистого любопытства, – на этот раз не выдержал и развалился на две равные половинки. Любимое помело Бабы Яги было перерублено самым безжалостным образом.

– Тьфу! – рассердился Паша не на шутку. – Трухлявый пенек попался!

Он кинул топор на землю и нагнулся за бензопилой. Но взять ее в руки он не успел. Бензопила вдруг взревела во всю свою мощь и приподнялась над землей. Бедолаги-лесорубы несколько секунд завороженно смотрели на нее: их подружка-пила на глазах у всех превращалась в зверя!

Первым опомнился Егор Иванович. Пискнув чуть слышно свое любимое: «Бра!.. Дра!..», – он кинулся прочь с делянки. Братья Разбойниковы, которые на этот раз перевели то, что крикнул Ведмедев, ринулись за ним. Бензопила взревела еще громче, взмыла вверх, сделала круг над поляной и устремилась в погоню за лесорубами.

А Баба Яга, прижимая к груди две половинки ступы – два деревянных корытца – прошептала, чуть сдерживая готовые пролиться слезы:

– Мы еще посмотрим, кто тут трухлявый пень!.. Мы еще разберемся!

Глава сорок восьмая

Уморушка, которая совершила несколько героических поступков, до сих пор не успела похвастать ими перед кем-нибудь. Правда, сначала она боялась и заикнуться о своем визите в бригадирскую палатку. Но постепенно страх прошел, а желание похвастаться осталось. Но, увы, достойного слушателя рядом с Уморушкой не оказалось. Все были заняты, всем было некогда. Даже Иван Иванович Гвоздиков и Маришка не стали ее слушать. Гвоздиков заканчивал строительство «Штаба спасения Муромской Чащи», который здорово напоминал по внешнему виду обыкновенный шалаш, а Маришка стояла на посту и охраняла этот штаб. А часовым, как известно, разговаривать не положено, даже с друзьями.

Уморушка хотела было уже расстроиться, но тут ей в голову пришла светлая мысль. Забравшись на самую вершину Шабашкиной Горки, она отдышалась, поправила на голове венок и раздвоилась.

– Ты знаешь, как здорово я ультиматум написала! – без всяких предисловий похвасталась она перед своим двойником.

Но Уморушка номер два, вместо того, чтобы похвалить ее, вдруг заявила:

– И вовсе не ты его написала, а я! Причем, по-гречески!

– Ты?! – поразилась Уморушка-первая.

– Я.

– Ты?!

– Я!

Уморушка-первая хотела в третий раз выкрикнуть негодующее: «Ты?!», но посмотрела в этот момент вниз и ахнула.

Там, под горой, бежали три человека, а за ними, рыча и ревя от злости, гналось какое-то железное чудовище, которому никак не удавалось схватить добычу. Стоило ему прибавить скорость и приблизиться к кому-нибудь из несчастной тройки, как бедная жертва, почуяв спиной смертельную опасность, тоже прибавляла прыти и уходила от разъяренного монстра.

– Смотри! – воскликнула Уморушка-первая. – Сейчас ОНО их слопает!

– Точно слопает! – побледнела Уморушка номер два.

Они переглянулись и дружно прошептали заклинание, которое совсем недавно Уморушка-первая подслушала у Шустрика.

Бензопила «Урал», настигшая было Ведмедева, вдруг смолкла и камнем рухнула вниз. Лесорубы, оглохнув от наступившей внезапно тишины, оглянулись и обомлели: новенькая бензопила валялась в траве проржавленная насквозь. Ведмедев робко коснулся ее носком сапога, и пила рассыпалась от одного прикосновения.

– Конец зверюге… – тихо прошептал Егор Иванович и вытер ладонью пот со лба.

– Дяденька, а, дяденька, – услышал он вдруг девчачий голосок откуда-то сверху, – а почему ОНО на вас бросилось?

Ведмедев поднял голову и увидел на вершине горы двух одинаковых девочек. Одну из них он видел вчера и даже держал за шиворот, но какую именно – Егор Иванович сейчас не мог точно сказать.

– А кто ее знает… Как видно, сбесилась… Правда, бензопилы редко с ума сходят, с моей, наверное, первый случай.

Братья Разбойниковы тоже увидели Уморушек и наперебой закричали:

– Гляди-ка, пропавшая нашлась!

– В двух экземплярах!

Ведмедев, уже отойдя слегка от пережитого страха, спросил с любопытством:

– А это не вы, сестренки, тут шутки шуткуете?

– Мы, – признались Уморушки, – только какие же это шутки, когда ОНО вас чуть было не слопало?

Уморушка-первая внимательно вгляделась в стоявших у подножия горы людей и спросила:

– А ваш самый-самый главный где? Спит или уже проснулся?

– А зачем он тебе? – удивился Ведмедев. – Опять забодать его хочешь?

– Надо нам бодаться! – презрительно фыркнула Уморушка номер два и потрогала левой рукой чуть заметный синяк на лбу. – Просто…

– Просто велено вас в штаб доставить, если проснетесь и озоровать начнете! – закончила Уморушка-первая и победно взглянула на Уморушку номер два.

Та показала ей язык и успокоилась: кажется, они были квиты.

Услышав про какой-то штаб в Муромской Чаще, Ведмедев удивился еще больше:

– Какой штаб? Откуда в такой глухомани штаб?

– «Штаб спасения Муромской Чащи», – охотно ответила Уморушка-первая, – вам тоже придется туда пройти.

– Для выяснения личностей! – добавила Уморушка номер два.

И, переглянувшись между собой, Уморушки вдруг исчезли.

– Вот чудеса какие: опять пропала! – воскликнул Паша Разбойников.

– Уже две пропали, и обе сразу, – поправил его Саша.

– Ну что вы стоите, как вкопанные? – раздался внезапно знакомый девчачий голосок рядом с ними. – Идите в штаб!

– А где он? – развел руками Ведмедев. – И где ты?

Он помолчал немного и решил поправиться:

– Вы…

– Я тут, – сказала Уморушка и вынырнула из-за огромной спины Егора Ивановича (хотя братья Разбойниковы готовы были поклясться, что секунду назад ее там не было), – А «Штаб спасения Муромской Чащи» находится там, – и она протянула руку вперед. – Неужто не знаете?

– Не знаем, – робко поворачиваясь к странной девчушке, ответил за всех Егор Иванович. – Мы тут ничего не знаем. – Он помолчал и грустно добавил в заключение: – И не понимаем мы тут ничегошеньки…

Глава сорок девятая

А вечером проснулся Опилкин, хотя по всем правилам он должен был проспать еще сутки. Ему вдруг приснился грозный Березко, явившийся в Муромскую Чащу снимать с бригадира стружку за его самоуправство.

«Начальство прилетело, а я сплю!» – в ужасе подумал Григорий Созонович и, превозмогая через силу чары волшебного одуванчика, проснулся.

– Алексей Иванович, где вы? – робко спросил он, поводя кругом глазами. Но в палатке, кроме самого Опилкина, никого не было.

«Приснилось!» – радостно подумал Григорий Созонович и сладко потянулся. Дрема еще не совсем покинула его тело, нужно было освежиться. Опилкин вышел из палатки, сделал несколько разминочных гимнастических упражнений и направился в палатку к своим друзьям. Но там он никого не обнаружил.

«Где же бригада? – подумал Григорий Созонович. – Неужто без меня на делянку ушли?»

Опилкин тревожно посмотрел по сторонам и прислушался. Обычный лесной шум был ему ответом. Пели – посвистывали птицы, шелест листьев, не умолкая, стоял над головой, тихо звенели кузнечики в пышном разнотравье. Но ни тюканья топора, ни надрывного воя бензопилы Григорий Созонович не услышал. И он испугался. И кинулся туда, куда утром, живые и совсем здоровые, отправились Ведмедев и братья Разбойниковы.

Но и на делянке бригады не было. Опилкин, хоть и волновался, с удивлением заметил, что все деревья стояли целые, и ни на одном из них не было видно даже следов пилы или топора. А ведь были же здесь и Ведмедев, и Паша с Сашей! Лежали нетронутыми бутерброды, любимые Сашины конфеты, топор, рукавицы… Валялась неподалеку от них перерубленная пополам старая, истертая и измочаленная метла…

– Всего и нарубили… – тяжело вздохнул Опилкин и поднял обрубки помела.

И вдруг он побледнел.

«Откуда в лесу метла?! Кто ее хозяин?! – Григорий Созонович побледнел еще сильнее от жуткой догадки. – А, может быть, у метлы не хозяин, а хозяйка?!»