Андрей Степанов - Сказки не про людей Страница 26

— У Южных ворот? И что привело тебя в это нечистое место, где, впрочем, можно дешево купить «калашников»?

— Достопочтенный шейх знает и без меня: шайтанам полагается жить в местах, где грех стал обычным явлением… — потупился Бобоназаров. — Вот я и живу на базаре.

Миша недовольно покачал головой и погрозил ему недоеденным огурцом.

— Будь осмотрительнее в своих суждениях! — сказал он тоном сурового учителя. — Разве ты не знаешь, что в раю есть рынок, куда правоверные приходят каждую пятницу? А вот где ёшки будут добывать себе пищу после того, как их постигнет справедливая кара, в их книгах ничего не написано. Аминь. А кем ты работаешь?

— Ну, я… как бы это сказать… мухами занимаюсь.

— О! Значит, ты и есть повелитель мух?

— Выходит, что так.

Муддарис еще раз протер глаза.

— Гм… Но в чем же тогда твоя проблема, как говорят наши враги, да пожрет саранча всю их кукурузу?

Бобоназаров давно ждал этого вопроса. Он поднялся во весь свой крошечный рост, взгромоздился на шайку и раскинул руки в стороны.

— О мудрый, посмотри на меня духовным взором! — взволнованно заговорил он. — Я некрасив, и потому меня никогда не полюбит прекрасная Лейла. О, почему я не родился прекрасным земным юношей с благородным и страстным огнем в темных глазах? За какие такие грехи уродился я демоном, а потом еще пал на Землю и лишился сил? И вот теперь я влюбился и так горько мне стало, о мудрейший, так горько! Потому что как ни стараюсь я изменить свой облик, духовный взор несравненной все равно видит и мой облезлый хвост, и мой маленький пятачок. Сегодня сказала она про это, и жизнь сразу стала для меня горестней вкуса алоэ и отвратительнее запаха воды гассяк. Дай же мне совет, кладезь мудрости, скажи — как вернуть чудесную силу, что была у меня когда-то? Подскажи, кто из близких тебе могучих русских духов, слава им, мог бы помочь моему горю и как мне их об этом просить?

Сказав эту речь, самую длинную во всей своей жизни, Бобо поклонился, прижал руки к сильно бьющемуся сердцу и замер в ожидании.

— Вот это да! — крякнул Миша. — Ни разу в жизни не видел такого чувствительного шайтана.

Он оживился, положил огурец поверх книги и уселся повыше в своей ванне.

— Да ты сядь, сядь! И не трясись. Сейчас решим твой вопрос. Скажи-ка мне для начала, повелитель мух: а богата ли твоя возлюбленная?

— О мудрейший, разве ты не знаешь, что Лейла — дочь калифа Шаддада, который владеет семьюдесятью пятью процентами акций Восточного рынка?

Услышав это, Миша вдруг подскочил так, что на пол хлынул целый водопад мутной воды.

— Так ты что, про Шаддадову дочку мне тут заливаешь, косолапый?! — заревел он утробным голосом. — Про дочь этого ёшкина прихвостня, торгаша, который земной рай себе под хвост прибрать хотел?

— Ну, про рай я точно не знаю, я ведь здесь недавно, — забормотал Бобо, испуганно оглядываясь по сторонам. — Говорят, ему предлагали…

— Предлагали… Ёшки ему предлагали!

— Но он же отказался, — горячо вступился Бобо за своего благодетеля. — Он ведь что ответил? Говорит: ну куда я всех этих баб дену? У меня же семья… Нет, говорит, даром не надо!

— Даром ему не надо… — пробормотал муддарис сквозь зубы.

Он сдвинул чалму на лоб и прикрыл глаза мокрой рукой. Бобо понял, что шейх думает о вечном, и сразу успокоился. Он почтительно отвел глаза и стал ждать. Миша посидел молча минуты две, а потом поправил чалму, убрал с лица нехорошее выражение и снова принял величественный вид.

— Да, похоже, тебе не удастся соблазнить твою Лейлу мишурным богатством этого мира, — сказал он.

— Истина говорит устами шейха, — печально согласился Бобо.

Миша приставил палец ко лбу, подумал еще и вдруг навел этот палец, как дуло, прямо в лоб Бобоназарову.

— А ты вот что, — произнес он очень отчетливо, — ты на прямой путь вступи.

— Какой такой прямой путь?

— Прямой путь всегда один. Борьба с шайтаном.

— Да ведь я сам шайтан! — в отчаянии воздел руки Бобо, но тут же сник и добавил тихо: — Какой-никакой, а шайтан. Меня один раз даже камнями побить хотели.

— Это ничего, что ты шайтан, — успокоил его Миша. — Сейчас время такое — некогда разбираться, кто шайтан, кто не шайтан. Надо все здоровые силы на рынке собирать, понял-нет? Или мы, или ёшки. Ты вот шайтан. Это что значит? Это значит, что ты не ёшка. И это главное. Но при этом в тебе есть недостаток. У тебя внутри маленький такой ёшка сидит, понимаешь? Почувствуй этого ёшку в себе — и сразу начинай с ним бороться! И тогда к тебе вернется сила.

Услышав, что сила может вернуться, Бобо от радости чуть не обнял муддариса.

— О, мудрейший! Я знал, что ты мне поможешь. Умоляю, скажи поскорей: как мне почувствовать в себе ёшку?

Миша посмотрел на него с подозрением: ему явно не понравилась радость шайтана. Он еще раз сдвинул чалму на лоб, почесал в затылке, но потом все-таки принялся объяснять:

— Чтобы почувствовать в себе ёшку, ты должен вспомнить самую большую обиду в своей жизни. Вспомни своего злейшего врага — и ощетинься!

— Как это ощетинься?

— Духовно.

Шайтан закрыл глаза, напряг память — и вдруг живо представил, как его брезгливо, словно нагадившего котенка, брал за шиворот великий Джибрил. От этого воспоминания вся его шерсть стала дыбом, и человеческий вид сразу пропал. Теперь на шайке сидел не человек в котелке — сидело небольшое взъерошенное существо очень странного вида: с маленьким пятачком, с длинным хвостом и с копытцами, как у поросенка.

— Во, это уже лучше, — одобрительно сказал Миша. — Вспомнил?

— Вспомнил, учитель.

— А теперь представь себя самого на месте твоего врага.

Бобоназаров опять зажмурился и попробовал представить у себя за спиной огромные разноцветные пушистые крылья.

— Представил?

— Почти представил, учитель.

— А теперь сделай себе мысленно то самое зло, которое сделал тебе твой враг. И скажи про себя самое страшное слово, какое ты только знаешь. Тут большой выход энергии нужен, понимаешь?

Бобоназаров взял сам себя за шиворот и напрягся так, чтобы хватило сил швырнуть своего скрытого ёшку через всю Вселенную. Он набрал побольше воздуха, задержал дыхание, а потом вдруг рванулся вперед и завопил что было мочи:

— Айблад!!!

Краткое слово, словно пуля, ударило в высокий потолок и рикошетом защелкало по всему банному залу.

Стены задрожали.

— Отставить! — гаркнул Миша, как настоящий омон.

Он выскочил из ванны, прикрыл срам двумя руками и замер, уставившись вверх. По бане перекатывалось гулкое эхо.

— Отставить! Отставить. Отставить… — повторял муддарис таким тоном, словно уговаривал кого-то успокоиться.

А Бобоназаров без сил опустился на пол, не открывая глаз, и по лицу его начала медленно расплываться счастливая улыбка.

Прошла минута, но никто не появился.

— Ты что же это делаешь, диверсант? — обратился, наконец, Миша к шайтану. — Ты хоть понимаешь, кого ты позвал, дубина волосатая?

Бобо отпустил свой загривок, открыл глаза, сел на полу и с улыбкой посмотрел на шейха. Вид у него был взъерошенный и совершенно блаженный.

— Получилось… — прошептал он.

— Что у тебя получилось?

— Я силу вдруг почувствовал. Как будто от земли оторвался. Невысоко так, метра на два…

— А раньше не мог, что ли?

— Ссыльным нельзя летать. Мудрейший, скажи мне скорей, что это было? Откуда у меня сила взялась?

— Откуда… От верблюда! Великая демоница тебя заметила, блин. Еще бы не заметить, когда так орут. Я же тебе сказал: про себя ругаться, про себя, понимаешь? Если бы не я, ты бы сейчас здесь жабой квакал за ложный вызов… Ну, все, хватит! Силу почувствовал, теперь вали отсюда и действуй!

— А что мне делать?

— Как что? Ёшек бить. Ты их теперь пятачком своим чувствовать должен. У вас на базаре чертова куча ёшек расплодилась, будто не знаешь? Давно пора там порядок навести…

— У нас? Ёшки? Нет, я никогда не видел. Наверно, торговцы приезжие. Ну ладно, я у Ашмедая спрошу.

— А это кто такой?

— А это демон один из охраны, друг мой. Он тоже с ёшками борется — как и вы, учитель.

— Да ты что? Почему не знаю? Ну, и как борется? Рассказывай!

— Ну, я не знаю… Он резкий такой, горячий, клыки вот такие. Как высунет их — только держись. Он свои эмоции сдерживать не умеет. Вчера вот ёшку одного сожрал ни за что…

— Как ты сказал? — внезапно нахмурился Миша. — Ни за что?

— Ну, то есть… Я хотел сказать…

Муддарис посмотрел на него так, словно впервые увидел, а потом вдруг ощерил редкие зубы и стал очень похож на Ашмедая. Он упер руки в бока и заорал:

— Как ты сказал? Ёшку ни за что сожрал?! Да ты не крутись, кучерявый, проговорился уже! В глаза мне смотреть, в глаза! Ага, все понятно. А я его тут учу, как дурак… Нет, нигде от вас не спрятаться! Одно спасение — в воде из колодца Хуляль сидеть.

Он злобно плюнул через правое плечо и полез обратно в свою ванну.