Дмитрий Емец - Таня Гроттер и перстень с жемчужиной Страница 29

– Нормально, – ответила Таня.

Тоскливые глаза Бейбарсова, как ей казалось, ждали другого ответа.

– А ты как? – спросила Таня.

– Отлично. У меня все хорошо, – отвечал Глеб.

Зализина перестала визжать. Она внимательно вслушивалась, пытаясь обнаружить в этих невинных словах подтекст. Не находила подтекста, но все равно смутно подозревала.

– Поцелуй меня в клювик, Глебушка! – потребовала она, обвивая Бейбарсову шею.

Глеб попытался незаметно вырваться, однако, взвесив, что это привлечет ненужное внимание, терпеливо поцеловал Лизу в клювик. Таня мельком подумала, что даже мумию фараона он поцеловал бы с большей пылкостью. Решив, что вполне может обойтись без созерцания телячьих нежностей четы Бейсусликовых, она вновь безуспешно попыталась ускользнуть.

– Стой! Ты куда, Гроттер? Не хочешь на чужое счастье смотреть? Глазки гноятся? – закричала Зализина.

Таня глубоко вдохнула и осторожно выдохнула через нос.

«Считаю до десяти… Если она не отвянет, Бейбарсов станет вдовцом», – подумала Таня.

Ее выручил Демьян Горьянов, внезапно вынырнувший из толпы. Никогда Таня не думала, что будет рада видеть Горьянова. Теперь же она буквально вцепилась в него.

– Демьян! Иди к нам! – крикнула она.

Горьянов немного опешил, но все же подошел и поздоровался. Переложив тросточку в левую руку, Глеб обменялся с ним рукопожатием. Зализина временно притихла. Она отлично знала, что Демьян легко может сглазить ее вместе со всеми ее истериками, тем более что недавно она выпила йогурт. В животе у нее подозрительно забулькало – это была обычная реакция любой молочной среды на Демьяна.

– Чем ты занимаешься, Демьян? Мне кто-то говорил, что ты разводишь пираний, – сказал Глеб.

– Уже не развожу, – кривясь, сказал Горьянов.

– Почему?

– Да ну… Пираньи передохли. У них отчего-то скисла вода.

– Страсти какие. А сейчас что делаешь? – спросил Глеб.

– Теперь я создаю и патентую негативные бренды, – с важностью отвечал Горьянов.

– А что такое негативные бренды? – удивилась Таня.

– Ну там «Таблетки йода для полных идиотов», «Шампунь для лысых», «Безобразные калоши для толстых ног», «Дезодорант для навязчивых вонючек», «Мыло для свинтусов», «Отстойная книга» и так далее… Список фактически бесконечен.

– Зачем? – не поняла Таня.

Горьянов захихикал.

– Для подарков в основном. Хочет лопухоид сделать подарок с намеком и покупает начальнику миниатюрную гильотину, а теще «Пособие для полных дур», – сказал он.

– Неужели кто-то покупает такие идиотские подарки?

– Ты будешь смеяться, но спрос есть, – серьезно отвечал Демьян.

Таня натянуто улыбнулась. Хлюпающие кроссовки на ногах стали еще противнее. Но лучше уж Горьянов с его пособиями для полных дур, чем кликушествующая Лизхен. Зализина растерянно переминалась с ноги на ногу. В животе у нее назойливо бурлило и клокотало, точно там проснулся задремавший камчатский вулкан. Таня радостно отметила, что, пока рядом Демьян, Зализина нейтрализована.

Удача, повернувшаяся было задними карманами брюк, продолжала улыбаться Тане. Горьянов еще не ушел, когда рядом появилась Склепова в сопровождении верного Гломова. Гуня тащил два пылесоса. Оба пылесоса были новые, с эмблемами лысегорского зудильникового вещания.

Склепова всегда умела выискивать халяву. Пословица «На ловца и зверь бежит» в ее варианте модифицировалась в «На ловца и халява бежит». Еще в Тибидохсе, когда она жила с Таней в одной комнате, Таню всегда поражало, что майки и сумки у Склеповой все были бесплатные, рекламные, а бокалы и тарелки, судя по эмблемам, все стащены из ресторанов, как лопухоидных, так и магических. Порой Гробыня могла весь вечер ломать голову, пытаясь вспомнить, где она свистнула ту или иную штуку.

– Танька, привет! – поздоровалась с ней Склепова, одним мимолетным взглядом прозревая скопление вокруг Тани вражеских сил. – С ума сойти! К нам приехала Лизон Зализонова! Подстелите мне газетку: я падаю в обморок!.. Здравствуй, Демьян!.. Только не надо меня целовать в щечку! Я не пью по утрам кефир!..

Горьянов торопливо заулыбался, показывая, что оценил шутку. Увы, все смотрели на Гробыню, и есть ли у Горьянова чувство юмора, никого не интересовало. Гробыня тем временем обнаружила присутствие Глеба.

– О, кого я вижу!.. Уважаемый Бей-всех-подряд, наше вам с кепочкой! Или вам без кепочки завернуть? Вы не стесняйтесь, пользуйтесь, пока девушка добрая и отзывчивая!

Глеб сдержанно поклонился Гробыне. Он давно уже все о ней понял. Склепову можно было или сразу убить, или сразу любить. Третьего не дано. Гробыня тем временем выдвинула вперед танкового Гуню и, прячась за его широкими плечами, вплотную занялась Зализиной.

– Ну-с, такое всем знакомое наше босекомое! Я вижу, ты цветешь и зеленеешь? Как твое ничего? – приветствовала она ее.

Поджав губы, Зализина сказала Гробыне «привет!» с тем видом, с которым обычно провожают в последний путь.

– А вот оскала мертвеца не надо! А то я решу, что я в прямом эфире, – заявила Склепова.

Горьянов захихикал, и сразу же двое подвернувшихся второкурсников попадали с резью в животе. Более опытные маги поспешно выставили блоки. Демьян ничего не заметил. Он решил, что упоминание прямого эфира прекрасный момент, чтобы сказать комплимент знаменитой ведущей.

– Я видел тебя по зудильнику, Гробби! Ты выглядишь суперски! – заявил он.

– Гробби? Зачем же так интимно, Демьяша? – склонив голову набок, поинтересовалась Склепова.

Демьян смутился, что брякнул лишнее. Гуня же, напротив, напрягся как большой пес, подозревающий под диваном кошку.

– Я что, только по зудильнику выгляжу суперски? А так что, скверно?! – продолжала допытываться Гробыня.

Горьянов торопливо пробормотал, что она всегда выглядит суперски.

– Ты правда так думаешь?.. Ты лапочка! Гуня! Меня уводят! Я ухожу к этому человеку! – сказала Склепова, небрежно кивая на Горьянова.

В следующую секунду, прыгая как заяц, Демьян уже выписывал петли в толпе. За ним гнался разъяренный Гломов. Гуня не понимал юмора, за что и был ценим своей коварной подругой.

– Ну вот! Двое спрыгнули за борт! Нас осталось всего четверо на необитаемом острове! – сказала Гробыня, провоцирующе глядя на Бейбарсова. – Три юных красивых девушки и один некромаг с обломком бамбуковой удочки! Любовный треугольник тяготеет к переходу в квадрат, э?

Зализина от негодования передернулась, как труп, через который пропустили ток. Ее датчик ненависти зашкалило.

– Склепова! Ты… ты… ты… – заорала она.

– В чем дело, дорогая? – холодно посмотрела на нее Склепова. – Мокрую и несчастную Гроттершу бьем, а от меня сразу в кусты? Так как насчет моей идеи?

Бейбарсов поднял утомленные глаза.

– Есть игры, в которые интересно играть вдвоем. В любовь интересно играть вдвоем, – сказал он, глядя на Таню.

– Не факт. В ненависть тоже можно играть вдвоем, – заспорила Гробыня.

– На мой взгляд, в ненависть лучше вообще не играть. Это опасная игра, – серьезно сказал Бейбарсов.

– С каких это пор некромаги боятся ненавидеть?

Глеб небрежно махнул тросточкой.

– Некромаги мало чего боятся. Те из них, что знали страх, погибли еще учениками. Но они знают, что ненависть – это бомба, которая разрушает прежде всего того, кто ее бросает. И исключений, увы, нет.

Гробыня кивнула. Она умела оценить убедительную речь.

– Слушай, Бейбарсов! А ты неплох! Зритель это оценит! Хочешь, я поговорю с Грызькой? Ей для запуска нового проекта нужны некромаги. Ты как насчет того, чтобы перебраться на Лысую Гору? – предложила она.

Глеб искоса взглянул на Зализину. Та стояла с поджатыми губами.

– Я подумаю, – сказал он.

– Мы подумаем! – с улыбкой поправила Лизон.

Таня заметила, что Глеб поморщился. Вот что значит снайперский выстрел – пробивает даже броню спокойствия некромага.

Точно ледокол взламывая толпу, к ним вернулся Гуня.

– Ушел, паразит! Ну ничего… Мир тесен! – сказал он.

Гробыня сочувственно погладила его по щеке.

– Ежик мой небритый! Устал, замучился ловить противного Горьяшку! Ну ничего, сейчас ты отдохнешь! Бери в одну ручку пылесосики, в другую чемоданчики! Пойдем устраиваться! – сказала она и решительно отбыла, уводя за собой Гломова.

Таня хотела нырнуть в спасительный проход галереи вслед за Гробыней, но Зализина вновь вцепилась ей в плечо. Схлопотав по носу от Склеповой, она явно нуждалась в истерическом реванше.

– А ты куда, Гроттер? Мы еще не договорили!

«Ну все!» – мысленно сказала себе Таня, поднимая руку с кольцом.

– Привет, Лиза! Привет, Глеб! – крикнул кто-то издали.

К ним, улыбаясь ласково и тепло, подошла Катя Лоткова и расцеловалась вначале с Зализиной, а затем с Глебом. «Правильная последовательность!» – оценила Таня. Лоткова не то чтобы дружила с Лизой – с ней вообще невозможно было дружить, но их отношения были вполне нейтральными.