Галина Красовская - Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц) Страница 29

Виолка опустила смычок, и даже банты в её косичках поникли.

— Я знаю, что делать, а теперь вот не скажу! — дрожащим от обиды голосом сказала она, спряталась за палатку Лягушонка и там дала волю слезам.

— Не размой слезами песок, не то упадёт моя палатка! — крикнул Лягушонок, услышав всхлипывания.

От грубой выходки Лягушонка всем стало не по себе, а в особенности Чику.

— Нехорошо так, — сказал он Лягушонку, сердито взмахнув ресницами. — А ещё взрослый... И начальник... И вообще Виола не какая-нибудь неженка...

— Чик-чик-чирик! — воинственно закричали на Лягушонка воробьи.

— Поду-умаешь, — растерянно протянул Лягушонок, не ожидавший отпора.

Он смерил Чика вместе с воробьями мрачным взглядом, насупился и сердито обратился ко всем:

— Так кто же придумает что-нибудь толковое?

Девочка вышла из-за палатки, не глядя на Лягушонка, отошла в сторонку и опять стала настраивать скрипку.

Лягушонок возмущённо хмыкнул, но промолчал.

— Помирись с Виолкой! — шепнул ему Чик. — И тогда она скажет, что придумала.

Виолка услыхала слова Чика, с благодарностью посмотрела на него и нерешительно произнесла:

— Ник, ты ведь дружишь с птицами... Может, птицы помогут!..

— Замечательно придумала! — воскликнул Чик. — Птицы будут носить нам семена!

— Умница! Отличная идея, — похвалил Виолку учитель Минус.

Даже Лягушонок вынужден был признать, что совет дельный.

— Могло бы это прийти в голову и тебе самому! — всё же буркнул он Чику.

— Деревьям без птиц нельзя, — сказал Коренёк. — Птицы будут клевать вредителей.

— И петь, — тихо добавил Чик.

В ту пору птиц в Свирелии не было, если не считать неразлучных с Чиком воробьев и длинноногого Секретаря из канцелярии Лягушонка.

Но как только в пустынной стране построили каналы, на песке тут и там можно было заметить звериные следы, а в небе над Свирелией иногда стали появляться птицы. Чик приучил их спускаться к озеру, они пили и купались в озере, но остаться жить в здешних местах, где ещё недавно они видели страшного Ядозуба, птицы не решались.

— Поручаю тебе поговорить с птицами, — дал Чику распоряжение Лягушонок.

— Ладно, попробую, — согласился Чик. — Пойду на озеро и дождусь там птиц.

Вместе с Чиком выразила желание отправиться на переговоры с птицами Виолка.

Придя к озеру, Чик и Виолка уселись на берегу. Они весело болтали и глядели в небо, и друг на дружку, и смеялись, оттого что денёк такой хороший и что скоро прилетят птицы.

Наконец первая стая спустилась к озеру напиться.

— Останьтесь здесь жить, птицы, помогите нам, — попросил Чик.

— Нет, мы не можем остаться, — отвечали птицы. — Тут очень жарко... И мало деревьев... И змеи...

— И ч-ч-чего они боятся! — петушились воробьи, задирая кверху хвостики. — Мы нич-ч-чего не боимся! Нам всё нипоч-ч-чём!

— Нипочём, когда вы около людей крутитесь и чужим кормитесь, — отвечали птицы, свысока поглядев на воробьев.

Они недолюбливали воробьев за их бесцеремонность и за то, что они — так считали многие птицы — любили жить на лёгких хлебах.

Воробьи сбились кучкой на плече Чика и, нахохлившись, умолкли.

— Не надо обижать воробушков, — вступился за них Чик. — Они бросили новые домики, которые я сделал для них и скворцов, и полетели со мной, чтоб мне не было скучно... Воробьи — они добрые... Живите и вы у нас, мы вас в обиду не дадим...

— Нет, нет... Мы вернёмся, когда здесь будет лес, — сказали птицы на прощанье.

Чик опустил глаза, чтобы спрятать слезы.

— Не огорчайся, Чик, подождём немножко, и прилетят другие птицы, — успокаивала его Виолка.

Заслоняя ладонями глаза от солнца, они стали опять вглядываться в небо.

Вскоре там появилась гусиная стая.

— О, это мои старые знакомые! — воскликнул Чик и стал насвистывать, зазывая гусей, и размахивать своей красной косынкой в горошек.

— Я узнал тебя, — важно сказал Чику Гусь-вожак, когда стая опустилась на берег, — Мой сын Гусёнок, которого ты спас, рассказывал о тебе. Теперь он вырос и стал вожаком другой стаи... Я давно хотел встретить тебя,.. Возьми на память вот это... — И вожак протянул Чику светлое металлическое колечко.

Чик поблагодарил Гуся и надел кольцо на палец.

— А мне это кольцо надели люди в стране, где мы зимовали... — продолжал словоохотливый вожак. — Я расскажу тебе кое-что интересное о своих путешествиях...

— Не обижайся, но... можно, я послушаю об этом потом? — остановил его Чик. — А сейчас прошу тебя: помоги нам! Принесите нам семян...

— Что ж, — ответил вожак, немного подумав. — Я верю людям и готов им услужить.

— Никого не бойтесь, люди не сделают вам плохого, — ещё раз заверил вожака Чик.

А воробьи с уважением поглядели на вожака и чирикнули, подтверждая слова Чика.

С тех пор гусиные стаи стали делать большие перелёты и приносить в Свирелию семена разных деревьев. Это было нелегко — в клюве умещалось не больше трёх семечек, а летать за ними приходилось так далеко, что гуси не раз опускались на отдых.

И опять, как давным-давно, когда Коренёк был ещё маленьким, они вдвоём с Хвойкой сажали деревца.

Старик кряхтел и часто разгибал спину, чтобы отдышаться.

— Нет от меня, старого, толку, вот беда! — сокрушался он, снимал шапку и краснел до самой макушки. — Мне бы хоть маленькую пилюльку... Тогда б уж я работал спины не разгибая...

— Потерпи, Хвойка, будет тебе пилюля, помолодеешь, — успокаивал его Коренёк и нерешительно добавлял: — А пока не надрывался бы, отдохнул в палатке...

Но бедный старик, как и раньше, и слышать не хотел об отдыхе. И по-прежнему всё путал и делал невпопад.

Однажды, например, Хвойка посадил тридцать три дерева, и все тридцать три корнями кверху! А ещё как-то раз ему показалось, будто в кустах притаился Гнилушка в красных каменных сапогах и подглядывает. Кинулся Хвойка рассказать об этом Лягушонку, да разве станет Лягушонок слушать полуслепого старика! Свирельцы ещё и посмеивались над Хвойкой, вспоминая эти сапоги!

Худо ли, добро ли, а в стране стали разрастаться леса и рощи. Коренёк присыпал понемногу к корням деревьев эликсирных порошков, чтобы росли деревья в семь раз быстрее, чтоб скорее вернулась в Свирелию прохлада.

И скоро настоящий лес закудрявился вокруг Серебряной рощи. Тридцать три тополя и тридцать три мохнатых сосны окружили её, как стражники.

Собиралась в лесной почве влага, густая прохлада обволакивала пока ещё мёртвые тела серебряных деревьев.

Все радовались, что скоро настанет время оживлять Серебряную рощу.

Глава десятая.

БУЛЫГАН И ГНИЛУШКА ЗАМЫШЛЯЮТ ПОГУБИТЬ ЛЮДЕЙ

Узнав, что в Свирелию вернулись люди, Булыган задрожал всей тушей и поспешил, насколько позволяли его неповоротливые ноги, к пирамиде, из-под которой выбивались травинки. Что-то непонятное испугало правителя пустыни.

Он притоптал сапожищами землю около пирамиды — на случай, если упрямые травинки снова незаметно высунут из земли носики, — и лишь тогда успокоился.

Вернувшись во дворец, каменный правитель велел позвать к себе Гнилушку.

За это время Гнилушка успел дослужиться у Булыгана до большого чина — он стал главным его советником-генералом, разукрасился орденами из сапфиров и изумрудов и получил наконец от Булыгана рубиновые сапоги.

Без Гнилушки Булыган, мозги которого были тяжелы и неповоротливы, не решался и шагу ступить. Даже по самым пустяковым поводам звал он своего советника.

Гнилушка не замедлил явиться, наряженный в новый зелёный мундир генерала, с новой нашлёпкой на обрубленном носу, в ярко начищенных кроваво-красных сапогах.

— Этот твой мундир отвратителен, он напоминает мне леса дубинковой страны! — взревел правитель пустыни. — Немедленно сними его!

Гнилушке пришлось покориться.

— В дубинковую страну опять пришли люди, — сказал Булыган, когда Гнилушка переоделся. — Подумай, как заставить их убраться.

Гнилушка прикрыл глаза, скривил рот.

— О том, что вернулись людишки, я знаю давным-давно! Я сам прокрался в Свирелию, всё подслушал и подглядел. Посыпают людишки деревья какими-то порошками, и они, проклятые, растут как сумасшедшие!.. А ещё свирельчишки варят волшебные пилюли, и как только сварят — нам несдобровать: от пилюль они станут непобедимыми! Надо извести людишек теперь же...

— Как извести, говори скорей! — выкатил каменные глазищи Булыган.

— Надо уничтожить птиц! Без птиц у свирельчишек не будет семян для новых лесов, а Ядозуб поднимет ураган и, как раньше, спалит деревья... И опять людишки уберутся отсюда.

— А как же их уничтожить, птиц? — удивился Булыган.

— Это уж предоставь мне. Как ты знаешь, хитрости мне не занимать, — сощурился Гнилушка. — Но и тебе на этот раз придётся раскошелиться. Прикажи-ка выдать мне ещё сто драгоценных камней!