Александр Волков - Урфин Джюс и его деревянные солдаты Страница 3

— Хозяин! — закричала она. — Открой дверь!..

Увертываясь от ударов, Урфин отодвинул засов и вылетел на крыльцо. За ним с ревом неслась медвежья шкура, а дальше дико подпрыгивали рога. Все это смешалось на крыльце в вопящую и кувыркающуюся кучу, покатилось по ступенькам. А из дома неслось насмешливое уханье филина. Рога вышибли калитку и огромными скачками понеслись к лесу. Урфин Джюс, помятый и ушибленный, поднялся с земли.

— Черт побери! — простонал он, ощупывая бока. — Это уж чересчур!

Шкура с укором молвила:

— Разве ты не знаешь, хозяин, что сейчас самая пора, когда олени страшно драчливы. Еще хорошо, что ты остался жив… Ну, теперь и достанется оленям в лесу от этих рогов! — И медвежья шкура хрипло захохотала. Из этого Урфин заключил, что с порошком надо обращаться осторожно и не оживлять что попало. В комнате был полнейший разгром: все было поломано, опрокинуто, посуда перебита, в воздухе кружился пух из распоротой подушки.

Джюс сердито сказал филину:

— Почему ты не предупредил меня, что опасно оживлять оленьи рога?

Злопамятная птица ответила:

— Гуамоколатокинт предупредил бы, а у Гуамоко не хватило для этого проницательности.

Решив рассчитаться с филином за его коварство позднее, Урфин начал наводить в комнате порядок. Он поднял с пола сделанного им когда-то деревянного клоуна. У клоуна было свирепое лицо и рот с оскаленными острыми зубами и потому его никто не купил.

— Ну, я думаю, ты не натворишь столько бед, как рога, — сказал Урфин и посыпал клоуна порошком.

Сделав это, он поставил игрушку на стол, а сам сел рядом на табуретку и замечтался. Опомнился он от острой боли: ожившая игрушка впилась зубами ему в палец.

— И ты туда же, дрянь! — рассвирепел Урфин Джюс и с размаху швырнул клоуна на пол.

Тот заковылял в дальний угол, спрятался за сундук и остался сидеть там, мотая для собственного удовольствия руками, ногами и головой.

ЧЕСТОЛЮБИВЫЕ ПЛАНЫ УРФИНА ДЖЮСА

днажды Урфин сидел на крыльце и слушал, как в доме переругивались медвежья шкура и Гуамоко. — Ты, филин, не любишь хозяина, — ворчала шкура. — Нарочно молчал, когда он оживлял рога, а ведь знал, что это опасно. И все-то ты хитришь, филин, все хитришь. Насмотрелся я на вашего брата, когда жил в лесу. Вот погоди, доберусь я до тебя…

— Ух-ух-ух! — издевался филин с высокого насеста. — Ну и напугала, пустая болтушка!

— Что я пустая, это верно, — сокрушенно призналась шкура. — Попрошу хозяина набить меня опилками, а то уж очень легка я на ходу, никакой устойчивости, любой ветерок свалит с ног…

«А это хорошо придумано, — заметил про себя Джюс. — Надо будет так и сделать.»

Голоса в доме становились все громче и Урфин гневно прикрикнул:

— Ну, вы там, разгалделись! Замолчать!

Спорщики продолжали браниться шепотом.

Урфин Джюс строил планы на будущее. Конечно, он должен теперь занять более высокое положение в Голубой стране. Урфин знал, что Жевуны после смерти Гингемы выбрали в правители уважаемого старика Према Кокуса. Под управлением доброго Кокуса Жевунам жилось легко и свободно.

Вернувшись в дом, Урфин заходил по комнате. Филин и медвежья шкура умолкли. Джюс рассуждал вслух:

— Почему Жевунами правит Прем Кокус? Разве он умнее меня? Разве он такой искусный мастер, как я? Разве же у него такая же величавая осанка? — Урфин Джюс гордо выпрямился, выпятил грудь, надул щеки. — Нет, Прему Кокусу далеко до меня!

Медвежья шкура угодливо подтвердила:

— Верно, хозяин, у тебя очень внушительный вид!

— Тебя не спрашивают, — рявкнул Урфин и продолжал: — Прем Кокус гораздо богаче меня, это правда: у него большие поля, где работает много людей. Но теперь, когда у меня есть живительный порошок, я могу наделать себе сколько угодно работников, они расчистят лес и у меня тоже будут поля… Стой! А что, если не работников, а солдат?.. Да-да-да! Я наделаю себе свирепых, сильных солдат и пусть тогда Жевуны осмелятся не признать меня своим правителем!

Урфин в волнении забегал по комнате.

«Даже дрянной маленький клоун укусил меня так, что до сих пор больно, — думал он, — а если сделать деревянных людей в человеческий рост, научить их владеть оружием. Да ведь тогда я смогу помериться силами с самим Гудвином…»

Но столяр тут же боязливо зажал себе рот: ему показалось, что он сказал эти дерзкие слова вслух. А вдруг услышал их великий и ужасный? Урфин вжал голову в плечи и ожидал, что вот-вот его поразит удар невидимой руки. Но все было спокойно и у Джюса отлегло на душе.

«Все-таки надо быть поосторожнее, — подумал он. — На первое время достаточно с меня Голубой страны. А там… а там…»

Но он даже и мысленно не решился простирать свои мечты дальше.

Урфин Джюс знал красоту и богатство Изумрудного города. В молодости ему довелось побывать там и пленительные воспоминания не покидали его до сих пор.

Урфин видел там удивительные дома: у них верхние этажи нависали над нижними и кровли противостоящих домов почти сходились над улицами. На мостовой всегда было сумрачно и прохладно, туда не проникали яркие лучи солнца. И в этом сумраке, где неторопливо прогуливались обитатели города, все в зеленых очках, таинственным светом сияли изумруды, вкрапленные не только в стены домов, но и между камнями мостовых.

Столько сокровищ! Для их охраны волшебник не содержал многочисленную армию — все войско Гудвина состояло из одного-единственного солдата, которого звали Дин Гиор. Впрочем, зачем нужна была Гудвину армия, если одним своим взглядом он мог испепелить полчища врагов?

У Дина Гиора была одна забота – ухаживать за своей бородой. Ну, уж это была и борода! Она тянулась до самой земли и Солдат расчесывал ее с утра до вечера хрустальным гребешком, а иногда заплетал ее, как косу.

 По случаю дворцового праздника Дин Гиор показывал на площади солдатские приемы на потеху собравшимся зевакам. Он так ловко управлялся с мечом, копьем и щитом, что привел в восторг зрителей.

Когда парад кончился, Урфин подошел к Дину Гиору и спросил:

— Достопочтенный Дин Гиор, не могу не высказать вам свое восхищение. Скажите, где вы изучали все эти премудрости?

Польщенный Солдат ответил:

— В старое время в нашей стране часто бывали войны, об этом я прочитал в летописях. Я разыскал старинные военные рукописи, где рассказано, как начальники учили солдат, каковы были воинские приемы, как отдавались приказы. Я усердно изучил все это, применил на деле… и вот результаты!..

Чтобы вспомнить военные приемы Солдата, Урфин решил заняться с деревянным клоуном.

— Эй, клоун! — закричал он. — Где ты?

— Я здесь, хозяин, — отозвался пискливый голос из-за сундука. — Ты опять будешь драться?

— Вылезай, не бойся, я не сержусь на тебя.

Клоун выбрался из своего убежища.

— Сейчас я посмотрю, на что ты способен, — сказал Урфин. — Маршировать умеешь?

— А что это такое, хозяин?

— Зови меня не хозяином, а повелителем! Я это и тебе говорю, шкура!

— Слушаюсь, повелитель! — в один голос ответили клоун и медвежья шкура.

— Маршировать — это значит ходить, отбивая шаг, поворачивать по приказу направо, налево или кругом.

Клоун оказался довольно сообразительным и перенимал солдатскую науку быстро, но он не мог взять деревянную саблю, выстроганную Урфином. У клоуна не было пальцев, а кисти просто заканчивались кулаками.

— Придется моим будущим солдатам делать гибкие пальцы, — решил Урфин Джюс.

Ученье продолжалось до самого вечера. Урфин устал командовать, но деревянный клоун был все время свеж и бодр, он не показывал никаких признаков утомления. Конечно, этого и следовало ожидать: разве может уставать дерево?

Во время урока медвежья шкура с восхищением глядела на своего повелителя и шепотом повторяла все его приказы. А Гуамоко презрительно щурил желтые глаза.

Урфин был в восхищении. Но теперь им овладела тревожная мысль: вдруг у него украдут живительный порошок? Он закрыл дверь на три засова, заколотил чулан, где стояли ведра с порошком и все же спал тревожно, просыпаясь при каждом шорохе или стуке.

Можно было раздать Жевунам взятые у них железные противни, которые теперь не нужны были столяру. Джюс решил свое новое появление в Когиде обставить торжественно. Тачку он переделал в тележку, чтобы запрягать в нее медвежью шкуру. И тут он вспомнил подслушанный разговор шкуры с филином:

— Послушай, шкура! — сказал он. — Я заметил, что ты слишком легка и неустойчива на ходу и потому решил набить тебя опилками.

— О, повелитель, как ты мудр! — в восхищении воскликнула простодушная шкура.

В сарае Урфина опилок накопились груды и набивка прошла быстро. Закончив ее, Джюс задумался: