Туве Янссон - Опасное лето Страница 3

Но вот начало рассветать. На горизонте появилась узкая полоска, которая долго тлела, словно не решалась подняться выше.

Установилась тихая прекрасная погода.

В суматошной круговерти волны окатывали все новые и новые берега, те, которые раньше никогда не омывались морем. Огнедышащая гора, виновница всего происшедшего, угомонилась. Она тяжело и устало вздыхала, время от времени выдувая в небо остатки золы.

В семь часов утра зазвонил будильник.

Семья муми-троллей тотчас проснулась и бросилась к окну. Малышку Мю поставили на подоконник, а Мюмла держала ее за платье, чтобы она не вывалилась в окно.

Весь мир изменился. Не стало жасмина и сирени, не стало моста и целой реки. Лишь часть крыши дровяного сарая возвышалась над водой. Какая-то продрогшая компания, видимо лесных жителей, судорожно цеплялась за конек крыши.

Деревья росли прямо из воды, цепи гор, окружавшие Муми-дол, распались на множество каменных островков.

— Мне больше нравилось, как было раньше, — сказала Муми-мама. Она жмурилась от солнца, которое все-таки выкатилось, несмотря на все эти бедствия, — красное и огромное, как луна в конце лета.

— Да и утреннего кофе тоже нет, — сказал Муми-папа.

Мама посмотрела в сторону крыльца, ведущего в гостиную. Крыльца не было, оно скрылось в беспокойной воде. Она подумала о своей кухне. Ей вспомнился навесной шкафчик, где хранилась банка с кофе. Однако она засомневалась, удастся ли ей попасть в свою кухню. Мысли мамы все время возвращались к этому шкафчику.

— Давай я нырну за банкой с кофе? — предложил Муми-тролль, думавший всегда точь-в-точь, как мама.

— Но ты же не сможешь надолго задержать дыхание, детка, — озабоченно сказала мама.

Муми-папа посмотрел на них.

— Я часто думал, — сказал он, — что неплохо бы когда-нибудь взглянуть на свои комнаты с потолка, вместо того чтобы смотреть на них с пола.

— Ты так думал? — восхищенно спросил Муми-тролль.

Папа кивнул. Он скрылся в своей комнате и вскоре вернулся со сверлом и пилой. Все обступили его и с интересом наблюдали, как он работает.

Правда, Муми-папа думал, что страшновато пилить свой собственный пол, даже если ты при этом испытываешь чувство глубокого удовлетворения.

Вскоре Муми-маме удалось впервые поглядеть на свою кухню сверху. Словно зачарованная уставилась она в глубину слабо освещенного изумрудного аквариума. На самом дне она с трудом разглядела плиту, мойку и мусорное ведро. А все стулья и стол плавали по кругу под самым потолком.

— Ужас как весело, — сказала мама и расхохоталась.

Она просто падала от хохота, так что ее усадили в кресло-качалку. Вот до чего смешно смотреть на свою кухню сверху.

— Хорошо еще, что я выбросила мусор из ведра, — сказала она, вытерев глаза. — И забыла принести дров!

— Мама, можно я нырну? — сказал Муми-тролль.

— Не разрешайте ему, милая, добрая Муми-мама, — в страхе умоляла фрекен Снорк.

— Нет, почему же, — ответила мама. — Если ему интересно, пусть ныряет.

Муми-тролль какое-то мгновение стоял молча, стараясь дышать как можно ровнее, а потом нырнул в кухню.

Он подплыл к буфету и открыл дверцу. Вода в нем была белой от молока, в котором кое-где плавали островки брусничного варенья. Несколько караваев белого хлеба проплыли мимо в сопровождении целой флотилии макарон. Муми-тролль поймал масленку, схватил, проплывая мимо, каравай белого хлеба и обогнул шкафчик, где хранилась банка с кофе. Затем он вынырнул и перевел дыхание.

— Нет, вы только посмотрите! Оказывается, я все-таки закрыла крышку банки! — весело вскричала мама. — Какая удачная вылазка! А ты не можешь еще прихватить кофейник и чашки?

Никогда еще у них не было такого увлекательного завтрака.

Они выбрали стул, который никогда никому не нравился, и пустили его на дрова, чтобы сварить кофе. Сахар, к сожалению, растворился, зато Муми-тролль отыскал банку джема. Папа ел джем прямо из банки, а малышка Мю с помощью штопора прорыла туннель в каравае хлеба, и никто даже не обратил на это внимания.

Время от времени Муми-тролль нырял в кухню, чтобы спасти еще что-нибудь, и тогда брызги разлетались по всему закопченному помещению.

— Сегодня мне не придется мыть посуду, — радовалась мама. — Кто знает, может, мне вообще не придется этим заниматься? Но, голубчики мои, не вытащить ли нам мебель из гостиной, пока она не развалилась?

Солнце на дворе грело все сильнее, и волны на море успокоились.

Компания, сидевшая на крыше сарая, постепенно пришла в себя и принялась возмущаться непорядками в природе.

— Ничего подобного здесь не случалось во времена моей мамы, — сказала фру Мышка и одним махом расчесала свой хвостик. — Этого бы никогда не допустили! Но времена теперь, естественно, другие, и молодежь совсем распустилась.

Маленький серьезный зверек шустро придвинулся к остальным и сказал:

— Я не думаю, чтобы молодежь нагнала эту огромную волну. Мы, разумеется, слишком малы для этой долины и не можем поднять волны, разве лишь в ведре, кастрюле, ковше или даже в стакане воды.

— Да вы что, смеетесь надо мной? — обиделась фру Мышка и вопросительно вскинула брови.

— Ну что вы, — сказал серьезный маленький зверек. — Но я думал и думал об этом всю ночь. Откуда мог появиться этот огромный вал, ведь ветра не было? Понимаете, мне интересно, и я думаю, что если бы…

— Позвольте узнать, как вас зовут? — прервала его фру Мышка.

— Хомса, — беззлобно ответил маленький зверек. — Если бы мы только поняли, как все это случилось, то и вал казался бы нам вполне естественным.

— Естественным! — пропищала маленькая толстая Миса. — Хомса ничего не понимает! Все у меня пошло вкось и вкривь, буквально все! Позавчера кто-то положил шишку в мой ботинок, чтобы посмеяться над моими большими ногами. Вчера какой-то хемуль расхаживал под моими окнами и многозначительно хохотал. А сегодня еще и эта история!

— Значит, вал обрушился, чтобы досадить вам, Миса? — уважительно спросил другой озадаченный зверек.

— Я этого не говорила, — чуть не плача ответила Миса. — Кто станет думать обо мне, да еще что-то сделает ради меня? А уж насылать огромный вал…

— Может, эта шишка просто упала с сосны? — участливо спросил Хомса. — Если это была, конечно, сосновая шишка или в крайнем случае еловая. Правда, еловая шишка вряд ли уместится в твоем башмаке.

— Я и так знаю, что у меня громадные ноги, — горько прошептала Миса.

— Я только стараюсь объяснить… — сказал Хомса.

— Здесь задето самолюбие, — сказала Миса. — По-другому не объяснишь.

— Да нет же, нет, — уныло ответил Хомса.

Фру Мышка, облизав хвостик, обратила внимание на дом муми-троллей.

— Они пытаются спасти свою мебель, — сказала она, вытянув шею. — Спинка дивана, как я вижу, отломилась. И они уже позавтракали! Представляете, они только о себе и думают. Фрекен Снорк расчесывает волосы, а мы тут тонем… Представляете, им приходится тащить диван на крышу, чтобы высушить его. А теперь они поднимают флаг! Клянусь хвостом, некоторые думают, что они — пуп земли.

Муми-мама свесилась через перила балкона и крикнула:

— С добрым утром!

— С добрым утром! — радостно отозвался Хомса. — Можно прийти к вам в гости? Или еще слишком рано? Может, лучше зайти после обеда?

— Приходите сейчас, — сказала Муми-мама. — Я люблю, когда гости приходят утром.

Хомса выждал, пока не подплыло большое дерево с торчащими из воды корнями. Он зацепил его хвостом и спросил своих собеседников:

— Пойдете со мной в гости?

— Нет, спасибо, — ответила фру Мышка. — Что нам там делать? У них и без нас хлопот хватает.

— А меня и не приглашали, — угрюмо добавила Миса, наблюдая, как отчаливал Хомса и как дерево заскользило по воде. Внезапно Миса почувствовала себя страшно одинокой и, прыгнув, в отчаянии ухватилась за ветки дерева. Хомса, не сказав ни слова, помог ей взобраться на ствол.

Они медленно подплыли к крыше веранды и влезли в дом через окно.

— Добро пожаловать! — приветствовал их Муми-папа. — Разрешите представить: моя супруга, мой сын, фрекен Снорк, Мюмла и малышка Мю.

— Миса, — сказала Миса.

— Хомса, — сказал Хомса.

— Какие вы смешные! — воскликнула Мю.

— Так не принято говорить, когда знакомятся, — объяснила сестре Мюмла. — А теперь помолчи, потому что к нам пришли настоящие гости.

— Сегодня у нас небольшой беспорядок, — извинилась мама. — И гостиная, к сожалению, залита водой.

— Какие могут быть разговоры, — сказала Миса. — Отсюда такой прекрасный вид. И погода стоит такая тихая и чудесная.

— Неужели? — удивился Хомса.

Миса вспыхнула.

— У меня и в мыслях не было притворяться. Но я полагала, что следует говорить приятное.