А Шаров - Рыжая девочка с зеленым бантом Страница 3

Баба-Яга сказала это, и сразу не стало видно ни ее, ни маленького черного пуделя.

…Тянулась прямо-таки бесконечная последняя ночь января. Феи вернулись в свой лесной дом. Крепко обняв сестру, Рыжик умоляла:

— Сделай так, чтобы я не становилась старше, пока его не расколдуют!

— Если я исполню твою просьбу, ты сейчас же, с этого часа начнешь превращаться в человека, а через десять лет станешь обычной девочкой. Ты разучишься летать и совершать чудеса, а они так нужны людям.

— Чудеса будешь творить ты!

— И даже если тебе посчастливится встретить Мальчика, ты не будешь знать, как расколдовать его, ты все забудешь — будь готова и к этому. А когда смерть станет властна над тобой, ты должна будешь научиться единственному неведомому нам, бессмертным феям, чуду — жертвовать собой.

— Я на все готова, — ответила Младшая Фея, глядя сестре в лицо смелыми черными глазами.

— Пусть будет по-твоему, девочка, — не сразу, чуть запинаясь, сказала Старшая Фея. — Пусть исполнится и эта мечта!

ГЛАВА ПЯТАЯ,

в которой проходят год за годом

«Тик-так… тик-так», — отсчитывали часы. К ним прислушивались люди, звери, птицы. Фея Времени скользила над Старым Городом, над Бором, над всем миром, не замедляя и не ускоряя полета; все шло своим чередом — старое старилось, молодое росло. Менялась и Рыжик, хотя она теперь не училась в школе Фей и на вид оставались все той же веснушчатой десятилетней девочкой. Что-то совершалось в ней во сне и наяву: она забывала Волшебную науку — чудо за чудом, тайну за тайной. Все труднее становилось летать. Зато Белка научила ее прыгать и лазать по деревьям, как умеют только белки, а Заяц — бегать так неутомимо, как бегают зайцы.

Рыжик помнила, что Мальчика заколдовали, но кто заколдовал и в кого его превратили, забылось. И забылось, как уничтожить страшное волшебство.

…Снова, в девятый раз с начала этой истории, наступил канун Нового года. Когда стемнело, молодой месяц узким серебряным диском всплыл над Старым Городом. «Наконец-то — Новый год и новолунье», — обрадовался Скряга. Он пять раз стукнулся лысой макушкой о волшебный крюк, кликнул Бабу-Ягу и из своего замка полетел к Черному Камню.

— Рой тут! — показала Баба-Яга, когда большое Заклятье было произнесено и Камень поднялся в воздух.

Скряга копнул два раза, схватил Кольцо; он только успел отбежать, как Камень упал.

— Завтра мои молодцы срубят Бор, — отдышавшись, прокаркал Скряга. — Феи и Эльфы навсегда уберутся из моих владений.

— Осинничек оставь, — взмолилась Баба-Яга. — У болота, где моя избушка!

— И осинничек свалим. Собирай вещички — гвоздями дорожка!

— Что ты, куманек! Да я ж тебе Кольцо… Ты ж обещал…

— Эх, старая карга — велика годами, да мала умом. Сама рассуди: чем мы, злые, пересилим добрых, если станем за добро платить добром?

Вернувшись в замок, Скряга позвал слуг и велел им к утру вырубить Бор и осинник до последнего деревца. И велел построить к утру вокруг Города высокую стену с одними-единственными воротами.

Не прошло и получаса, как застонала земля — это ряд за рядом, как скошенная трава, падали столетние деревья.

Старшая Фея, взяв на руки сестру, поднялась в ночное небо.

— Куда мы летим? — спросила Рыжик.

— В далекий Лесной Город, — ответила Старшая Фея. — Я стану учительницей, а ты пойдешь в школу, снова будешь учиться и расти, как обычные дети. Но немножко ты еще останешься феей. Наступит Новый год, десятый после того, как появился на свет Мальчик. Тогда я спрошу тебя в самый последний раз: «Ты совсем решилась стать человеком?» Что ты ответишь мне?

Рыжик молчала…

В Старом Городе между тем Скряга, поднявшись на крышу замка, повернул синее Кольцо на указательном пальце левой руки. Едва он сделал это, во всем Городе на улицах и в домах люди стали превращаться в мышей.

Скряга снова повернул Кольцо. Мыши, которые от рождения были мышами и жили в мучных амбарах, подвалах, подпольях, обернулись в людей и собрались все вместе, запрудив главную площадь перед замком. Они выглядели по-разному, но у всех были короткие, как шерстка, темно-серые волосы, маленькие мышиные глазки, острые мышиные мордочки, все были в мышиного цвета одежде. Они переговаривались на человеческом языке, но иногда, забывшись, что-то пронзительно пищали.

Скряга поднял руку и закаркал:

— Отныне я ваш повелитель — Король Скряга Первый.

— Да здравствует Их Величество Король Скряга Первый! — закричали все, кто был на главной площади.

— Занимайте человеческие жилища — они ваши навсегда, — продолжал Скряга. — Переройте подвалы, сундуки, взломайте несгораемые шкафы, тащите скорее в замок золото. За килограмм золота вам щедро отвесят по килограмму сыра и сала. А кто не выполнит нашего королевского повеления, подохнет с голоду!

— Да здравствует Их Величество Король Скряга Первый, властитель Сыров и Сала! — закричали на площади.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

где Рыжик встречается с Мальчиком

Наступило 31 декабря, десятый предновогодний день после начала этой истории.

Феи Леса жили теперь в Лесном Городе на шестом этаже дома четыре по Аниному переулку. На лестничную площадку, кроме их двери, выходила еще только одна — черная, всегда запертая. Старшая сестра работала в школе учительницей географии; никто и не подозревал, что она фея. А Рыжик училась в пятом классе той же школы. И о ней никто не думал, что она фея — да она почти уже и не была ею, — но зато все знали, что Рыжик играет в хоккей лучше мальчишек: шайбы она забивала по правилам, без всякого волшебства.

В тот день Рыжик быстро поднялась, оделась, умылась, но когда она уже нажала кнопку лифта, дверь соседней квартиры приотворилась, и выбежал большой черный пудель с человеческими умными глазами. Рыжик замерла от восторга, она просто не могла двинуться с места. Казалось, пудель тоже обрадовался, он сел напротив, не отрываясь смотрел ей в лицо, правой лапой ударяя по полу.

«Считает мои веснушки», — почему-то подумала Рыжик.

Пудель в самом деле ударил лапой ровно тридцать три раза, по-щенячьи завизжал от радости, виляя хвостом, подбежал вплотную, поднялся на задние лапы, а передние положил на плечи девочке; так он был выше Рыжика и еще больше походил на человека.

Рыжик погладила пуделя, а тот лизнул ей щеку. В эту секунду черная дверь распахнулась, показалась сгорбленная старуха со светящимися, как у кошки, глазами, с красным крючковатым носом до подбородка.

— Назад! — завизжала она, взмахивая плеткой.

— Как его зовут? — стараясь задобрить старуху, самым сладким голоском спросила Рыжик.

— Джубабыркорбамсамплампурроргин!

— Как, как? Джубабыр… Не выговоришь. Можно, я буду звать его Мальчик? Мальчик, ко мне!

Едва она сказала это, злая старуха ударила пуделя плеткой и затолкала в квартиру. Послышался отчаянный собачий визг. Рыжик колотила кулаками по двери и кричала:

— Вы не смеете! Не смеете!

Через минуту все затихло. Вечером, отпросившись у сестры, Рыжик гулять не пошла, а села на ступеньки. Почти сразу соседская дверь приотворилась, в узкую щель протиснулась голова пуделя. Мальчик! — позвала Рыжик, но дверь сразу захлопнулась… Дома Рыжик подошла к сестре, склонившейся над тетрадями, обняла ее.

— Слушай, Рыжик! — выговаривая слова отчетливо и ясно, как на уроке, сказала сестра. — Есть еще последние пятнадцать минут. Ты понимаешь, о чем я говорю?! Иди к себе и подумай.

Рыжик села на кровать, но думать не стала: «Все решено и навсегда». В доме напротив окна были празднично освещены.

— Ну что ж, будь что будет! — Старшая Фея поставила на стол бутерброды, пирог, стакан, где покачивался синий подснежник.

Едва она вышла, Рыжик услышала, что в балконную дверь кто-то скребется. Открыла — в облаке кружащихся снежинок ворвался черный пудель.

— Мальчик! — обрадованно воскликнула она. Пудель, как утром, поднялся на задние лапы, а передние положил ей на плечи.

— Ты пробрался по карнизу?! Ты догадался, что я одна и тоскую. Ты хороший, ты храбрый! Вот тебе за это! — Она поцеловала пуделя в холодный нос.

Глядит — перед ней мальчик со знакомым лицом, с очень знакомыми глазами. На его куртке еще таяли снежинки. Рыжик стояла ошеломленная. Все, что забылось, ушло вместе с феиным детством, как по волшебству вновь возникло в сознании.

— Ты ме-ня спас-ла… — с трудом выговорил Мальчик.

«Спасла». Все только-только начинается», — подумала Рыжик.

Где-то далеко поднялись в небо разноцветные ракеты новогоднего салюта. Рыжик заторопилась. За шкафом она надела лыжный костюм, теплый свитер, повязала волосы любимым зеленым бантом… Они стояли друг против друга — мальчик и девочка. Мальчик поднял руку, и возник куст сирени. Соцветия окутывали гномов, как одеяло. «И это тебе!» — сказал Мальчик. Из темноты выплыли небольшие круглые часы с острой стальной иглой. Мальчик нажал ладонью иглу, и все остановилось. В окне напротив замерли танцующие пары, замерли снежинки. Мальчик побледнел и закусил губу. Вот он отпустил иглу — танцующие закружились в вальсе, стрелки часов продолжали вечный путь. У Мальчика из ладони капала кровь. Пока Рыжик перевязывала ему руку, Мальчик проговорил: