Кэти Аппельт - Под крыльцом Страница 32

Он редко заглядывал на эту поляну, где ещё мальчишкой отпраздновал свою первую великую победу. Он никогда никому не рассказывал об олене. Да и зачем? Кто стал бы его слушать? Кому это интересно? То ли дело победа над гигантским аллигатором. Об этом не зазорно поведать кому угодно.

В ясную погоду над поляной в ночном небе можно было видеть звёзды. В Хьюстоне, где он жил в детстве, было полным-полно звёзд, но они казались бледными на фоне ярких огней большого города. Он отлично это помнил. А сейчас шёл дождь и звёзд в небе не было. Ну и ладно. Капли дождя разбивались о лобовое стекло и оставляли мокрые отпечатки в форме звёздочек. Он поднёс к губам бутылку, сделал большой глоток и утёр губы рукавом. Его лицо всё ещё горело от укусов москитов. Ром помогал заглушить боль.

Он непременно выловит Царя-аллигатора. Непременно. Это вопрос времени. Скоро имя Барракуда будет известно всем и каждому. Его будут повторять все, даже незнакомые люди. Даже те, кто насмехался над ним, над его изувеченным лицом. Скоро его имя будет греметь по всей округе. Очень скоро.

Он потянулся за бутылкой, снова отхлебнул из неё и опять откинулся на спинку кресла. Поляну уже затянуло сплошной пеленой дождя. Ненастье усиливалось.

На берегу лесного ручья проснулся котёнок Пак. Его разбудили холодные капли дождя. Он поднялся, встряхнулся, и тут вдруг сверху раздался ужасный грохот — КР-Р-Р-РАХ! Ослепительная молния расколола небо пополам. Мокрая шёрстка Пака стала дыбом. После падения у него всё ещё кружилась голова, все мышцы болели. Он огляделся — вокруг только непроглядная ночная тьма. Дождь капал на его серую шубку. Он почесал ухо задней лапой, потом лизнул промокший бок — тот самый, на котором осталась длинная царапина. Судя по всему, она была неглубокой, но изрядно саднила.

КР-Р-Р-Р-РАХ! Ещё один удар грома, и ещё один яркий всполох молнии, на секунду осветившей лес и высокую раскидистую ниссу. Пак взглянул вверх и сразу вспомнил, как упал с дерева. Он потянулся — кажется, все кости целы.

Тут снова вспыхнул ослепительный зигзаг молнии, и, будто бы и впрямь кто-то расстегнул на небе застёжку, оттуда хлынуло как из ведра. Это был ливень, который пропутешествовал тысячи километров, чтобы наконец стеной обрушиться на эти непроходимые хвойные леса.

Пак бросился в своё укрытие — маленькую норку в корнях старой ниссы. Промокший насквозь, он отряхнулся, залез в самый дальний угол и свернулся калачиком. Всё его тельце, от кончиков ушей до кончика хвоста, ныло и болело.

Снаружи доносился мерный шум дождя, но в норке было сухо и уютно. Как под крыльцом покосившегося дома. «Не выходите из-под крыльца. Под крыльцом вы в безопасности». Его охватило блаженное чувство покоя. Но скоро оно сменилось тревогой. Шум дождя упорно нашёптывал ему: «Обещай… обещай… обещай…»

Глубоко внизу, под корнями старой ниссы, шевельнулась древняя тварь: «Дочка… Я заберу дочку!»

Как много обещаний!..

А рядом, всего в нескольких метрах, в лесном ручье стала подниматься вода.

Рано утром Сабина услышала звук приближающегося грузовика. Потом она услышала, как Барракуда протопал по деревянным ступенькам, как за ним захлопнулась дверь. Пол у неё над головой заскрипел от его тяжёлых шагов. Знакомые звуки, которые она знала с самого рождения. Звуки, по которым она рассчитывала время, как по часам, — когда можно выходить на охоту, а когда пора возвращаться под крыльцо.

Она вслушивалась в них, насторожённо поводя ушами. Тишина. И вот наконец — бум! Снова хлопнула входная дверь. Значит, Барракуда на сей раз не забыл покормить Рейнджера. Замечательно! Сегодня будет хороший день.

Она увидела, как Барракуда ставит миску с кормом рядом с Рейнджером. Рейнджер всегда сжимался от страха, когда человек приближался к нему. Нередко появление миски с кормом сопровождалось пинком и жалобным взвизгом пса. Сабина затаила дыхание. Человек поставил миску на землю и пошёл обратно к крыльцу. Он не стал пинать Рейнджера, не закричал на него и даже не дёрнул за цепь. Просто поставил перед ним миску. Сабина облегчённо вздохнула.

Да, сегодня будет хороший день.

Она услышала, как Барракуда поднялся по ступенькам, как хлопнула дверь. Тогда она осторожно направилась к выходу. Вначале наружу высунулся её розовый носик, затем показались чуткие, подрагивающие усики. Дождь, чистый, свежий дождь, смыл всю старую грязь, принёс с собой чистоту и свежесть.

Рейнджер увидел, что она вылезла из-под крыльца. Он немного подвинулся, чтобы дать ей место возле миски. Там было совсем немного еды — горстка самого дешёвого собачьего корма. Но Рейнджер был рад и этому. И ещё он был рад, что может разделить эту скудную пайку со своей младшей сестричкой, маленькой серой кошечкой, дочкой своего верного друга. Корм в миске. Прохладный дождик. Свежий воздух. Несмотря на усталость и боль в лапе, несмотря на то что его шкура была похожа на старое, заношенное пальто, он подумал: «Хороший день. Сегодня будет хороший день».

Ни один из них не заметил, что на крыльце стоит Барракуда и смотрит на них. Он нарочно хлопнул дверью, чтобы они подумали, будто он зашёл в дом.

— Хорошая приманка, — едва слышно сказал он, глядя на пса и кошку.

Перед глазами у него неспешно проплывал гигантский, тридцатиметровый Царь-аллигатор.

Сабина была рада дождю. Она сидела возле миски рядом со своим другом Рейнджером, который доедал остатки корма. Солнце всегда таило опасность. Но сегодня солнца не было, только сплошной дождь, который быстро намочил её шубку. Свежий, прохладный дождь. Она поднялась и встряхнулась. Дождь смоет пыль и грязь, которые въелись в её шкурку под крыльцом. Двор утопал в грязи. Всюду виднелись груды мусора и старые доски. Одна из них валялась прямо возле миски Рейнджера. Это был островок посреди раскисшей грязи. Сабина уселась на доску и принялась вылизывать правую заднюю лапу. Вычистив её, она принялась за левую. День начинался так, как надо: миска с кормом для Рейнджера, шёпот прохладного дождя.

Сабина усердно занималась своим утренним туалетом, вылизывая каждую шерстинку своей серебристой шубки. Она тщательно вычистила передние лапки, в том числе и шёрстку между пальцами. Свернув голову набок, она постаралась достать язычком до загривка. Влажной лапкой вымыла мордочку, а потом принялась за животик. Время от времени она поворачивалась к Рейнджеру, чтобы лизнуть его длинные шелковистые уши.

Рейнджер покончил со скудным завтраком, улёгся на бок и перекатился поближе к Сабине. Он валялся прямо в раскисшей грязи, под дождём, возле своей миски. Сабина сидела рядом на доске. На мгновение она почувствовала, что совершенно счастлива — дождь, миска с едой, старый верный друг рядом… Что ещё нужно маленькой серебристо-серой кошке? Сабина умела ценить эти редкие счастливые моменты.

Откуда ей было знать, что Барракуда не ушёл в дом, что стук захлопнувшейся двери был коварной ловушкой? Откуда ей было знать, что Барракуда видел Царя-аллигатора, который скрывался в болотистых заводях, что тянутся между Большой и Малой песчаными поймами? Откуда ей было знать, что Барракуда жаждал поймать Царя-аллигатора и эта жажда была ещё больше, чем сам аллигатор? Откуда ей было знать, что Барракуде была нужна приманка, чтобы привязать её к дереву на берегу илистой протоки и ловить аллигатора на живца? Откуда ей было знать, что кошка — идеальная приманка для охотника за аллигатором? Откуда ей было знать, что Барракуда стоит на крыльце и видит, как она вышла из-под крыльца, залезла на доску, тщательно умылась, улеглась возле старого пса, уютно поджав под себя лапки, и закрыла глаза — словно бы нарочно для того, чтобы он мог неслышно подкрасться сзади и схватить её за загривок? Грубые руки сжали ей шею, сдавили горло, подняли её высоко в воздух, и, полузадушенная, из последних сил она отчаянно закричала:

— Мя-а-а-а-а-а-а-ау!

Лежавший в грязи возле миски Рейнджер не заметил, как Барракуда подкрался к маленькой серебристой кошечке, но, едва услышав её жалобный вопль, тут же громко зарычал. Злобный рык охотничьего пса был похож на рёв, с которым электропила вгрызается в толстый ствол старого дерева.

Этот звук мог издать только вконец рассвирепевший, обезумевший от ярости пёс.

Рейнджер не знал, сколько дней прошло с тех пор, как на его глазах Барракуда схватил за холку трёхцветную кошку и малыша Пака, сунул их в мешок и бросил в кузов ржавого пикапа, под которым вечно натекала густая масляная лужа, когда он стоял на траве позади покосившегося дома. Рейнджер не знал, сколько прошло дней, но ему казалось, что это было только вчера. Что только вчера он бился на цепи, натягивая её изо всех сил. Только вчера он бешено лаял, отчаянно выл и рычал, пока не сорвал горло так, что не мог даже ничего прошептать на ушко Сабине. Только вчера он едва смог хрипло кашлянуть, получив жестокий удар под рёбра железным носком сапога. С тех пор он за всё время не издал больше ни звука.