Салман Рушди - Лука и огонь жизни Страница 32

— Раз существуют боги Огня, — наставительно изрекла Рататат, — то, разумеется, есть и стражи Огня.

В наши дни, пояснила белка, охрана Огня Жизни поручена самым могущественным духам всех бывших религий мира, известных также под названием мифологий. И она принялась перечислять. Пятнистый Цербер, пес о пятидесяти головах из греческих мифов, стоявший на страже ворот в Преисподнюю. Анзу, шумерский демон с мордой и лапами льва и когтями и крыльями орла. Отрубленная, но все еще живая голова скандинавского великана Мимира, которая охраняет Огонь Жизни так давно, что вросла в Гору Знания и стала ее неотъемлемой частью. Гигантский дракон Фафнир, величиной со всех четырех сестер-оборотней и в сотни раз могущественнее их. Бдительный Аргус, пастух с сотней глаз, видящих все и не упускающих ничего. Вот пять избранных стражей, один свирепее другого.

— Плохо дело, — вздохнул Лука, злясь на самого себя. — Мне следовало бы помнить об этом. Но раз уж ты знаешь так много, может, подскажешь, как обвести вокруг пальца эту шайку?

— Хитростью, — ответила белка. — Как у тебя с этим? Тут требуется пронырливость, и немалая. Гермес, к примеру, усыпил Аргуса — пел ему колыбельные, пока все сто глаз не закрылись и Аргус не заснул. То-то! Похитить Огонь Жизни непросто. Для этого надо быть не просто хитрым, но изворотливым, даже коварным, ну и, конечно, удачливым. Есть в тебе такие качества, как ты считаешь?

— Нет, — ответил несчастный Лука и сел на траву. — Очень жаль, но у меня их нет.

Как только он произнес это, небо потемнело, собрались черные грозовые тучи, сверкнули молнии. — произнес устрашающий голос, исходящий из самого центра грозы.

— В таком случае, — перевела эту речь крошечная Рататат, стуча зубами от страха, — тебе придется туго на последнем этапе пути.

Когда на вершину Горы Знания, словно рой шершней, слетелись все божества, Сигнал Тревоги оповестил, что Похититель Огня пойман. Пес Медведь и медведь Пес, сидевшие на спине Короля Лошадей, услышали торжествующий вой сирены и погрузились в уныние. Натхог вместе с сестрами понуро летели рядом с ними, поджав хвосты.

— К сожалению, джига кончилась, — сказала Натхог Псу и Медведю, подтверждая их худшие опасения. — Пора расплачиваться с волынщиком.

В это мгновение вся свора богов резко свернула влево и, к изумлению Пса с Медведем, прорвала голубое небо, словно бумагу, и провалилась в другое, забитое грозовыми тучами. Король Лошадей со своими пленниками отправился следом и тоже прорвался в Леворукий Мир, где Пес с Медведем вместо Горы Знания увидели приветливый зеленый холм. Над ним, однако, клубились грозовые тучи. Положение выглядело безнадежным. На вершине холма посреди цветущего луга стоял ветвистый ясень — прекрасное дерево, именуемое тем не менее Древом Ужаса. Под его ветвями стоял Лука Халифа, с рыжей белкой на плече и выдриным горшочком на шее. Луку стерег захвативший его шумерский демон грозы Анзу, который с трудом сдерживал желание разодрать пленника на части своими гигантскими когтями. Тут же стояли, исполнившись гнева, остальные стражи: многоголовый Цербер, Мимир, Голова-без-Тела; гигантский дракон Фафнир и всевидящий стоглазый Аргус. Возле колоссального дерева расположился невысокий мраморный храм со стройными колоннами, едва ли просторнее обычного садового амбара. Из храма исходил невыносимо яркий свет, распространяя вокруг тепло и сияние, воздух буквально потрескивал от переполняющей его энергии даже теперь, в этот грозный момент провала, пленения и неминуемой расправы. Над портиком храма нависал золотистый шар, точка сохранения в самом конце невозможного финального уровня.

— Это сияет Огонь Жизни, — тихо буркнул медведь Пес псу Медведю. — Какое простое у него вместилище! И все это в конце такого бурного путешествия. Как близко мы подошли, и как жаль, что не сумели…

Пес Медведь резко прервал его.

— Замолчи, — гавкнул он. — Ничего еще не кончено.

Но в глубине души он понимал, что кончено все.

Начался суд. — проревел бог Ра, взявший на себя роль верховного судьи.

— Маат! — взревела в ответ толпа богов, а еще зарычала, зачирикала или зашипела, в зависимости от природы того или иного бога. крикнул Ра.

— Маат нарушена и должна быть восстановлена! — эхом откликнулся сонм богов. — раскатился громоподобный рев Ра. — Да исполнится Маат!

— Что такое Маат? — спросил Лука у белки.

— Как бы тебе это объяснить… — задумалась Рататат, подкручивая усы. — Это божественная мелодия Вселенной — вот именно! — и склад мироздания, и природа Времени. Это основа всех сил, нарушение которой считается преступлением…

— Короче, — потребовал Лука.

— Короче? — Рататат казалась разочарованной. — Ну, ладно. Говоря вкратце, Ра имеет в виду, что был нарушен порядок, а потому должна восторжествовать справедливость.

Лука почувствовал, что все это его ужасно раздражает. Какое право имеет эта кучка отправленных в тираж богов судить его? Кто они такие, чтобы запретить ему спасти собственного отца? Тут он увидел, что прибыли под конвоем его верные друзья, и это еще больше вывело его из себя. Нанюхавшиеся воскурений пенсионеры просто обнаглели. Ну ладно, он им покажет, что к чему.

— Переводить? — неохотно спросила Рататат.

— Да, — отрезал Лука.

— К счастью, — промолвила, вздыхая, Рататат, — у меня прекрасная память и развито чувство ответственности. Но тебе это не понравится. Раз и навсегда обитатели Реального Мира должны усвоить, что им не дозволяется использовать Огонь Жизни. Он не может оживлять мертвых, потому что покойные уже внесены в Книгу Мертвых и больше не являются Сущностями, становясь лишь Словами. Огонь может даровать умирающим новую жизнь. В здоровых людях он пробуждает огромную энергию, и они могут жить долго, возможно даже вечно, что является неотъемлемым и исключительным правом богов. Огонь Жизни не должен попасть в Реальный Мир. А тут перед нами Похититель, который намеревается пронести Огонь через запретную грань. Преступника нужно примерно наказать.

— Ах вот как?! — разозлился Лука.

В его груди вспыхнул и засверкал огонь, отразившийся в глазах. Чудесная внутренняя сила, овладевшая им после исчезновения Никтопапы, снова возродилась и придала ему мужество, в котором он так нуждался сейчас. Вот ведь как, сказал себе он, теперь я точно знаю, что им сказать.

И он поднял голос на такую высоту, что толпившиеся вокруг отставленные боги прекратили рычать, шипеть, чирикать, ржать и вообще издавать всякие привычные для них и странные для всех остальных звуки, смолкли и прислушались.

— Теперь мой черед говорить, — объявил Лука всем этим сверхъестественным тварям, — и уж поверьте мне, у меня найдется что сказать. Слушайте меня внимательно, потому что от этого зависит не только мое, но и ваше будущее. Видите ли, я знаю о Волшебном Мире побольше вашего. Ведь это не ваш мир и даже не мир Аалим, кто бы они ни были и где бы сейчас ни прятались. Этот Мир сотворен моим отцом. Наверняка существуют и другие волшебные миры, созданные воображением других людей. Страна Чудес, Нарния, Средиземье, да мало ли еще что… Но именно этот, со всеми его богами и богинями, великанами и людоедами, чудовищами и подводными тварями, рожден фантазией моего отца, Рашида Халифы, знаменитого Океана Идей, сказочного Шаха Балабола. С начала и до конца, от первого уровня до девятого, вдоль и поперек, все решительно в этом Мире принадлежит ему.

Именно он произвел его на свет таким, какой он есть, придал ему форму, наделил законами, населил, потому что он все знает о вас, всю жизнь изучал и воображал вас. Все дело в том, что этот Мир, Правый или Левый, Ничейный или Абсурдный, выкристаллизовался в его голове! И я все знаю об этом мире. Может, именно поэтому я сначала оступился вправо и попал в него, а потом шагнул влево и добрался сюда. Я слушал рассказы о нем каждый день своей короткой жизни, сказки на сон грядущий, байки за завтраком, саги за обедом, бесконечные эпосы, излагаемые всем, кто был готов слушать, в городе Кахани и во всей стране Алифбей. Мне ведомы все маленькие тайны, которые он нашептывал на ухо мне одному. Так что в известном смысле этот Мир и мой тоже. И вот вам простейшая истина: если я не добуду Огонь Жизни или принесу его отцу слишком поздно, умрет не только он. Исчезнет все, что здесь существует. Не знаю в точности, что случится с каждым из вас, но знаю наверняка: того Мира, в котором вам так удобно и вольготно живется, больше не будет. Не будет места, где вы можете воображать, будто что-то значите, хотя не нужны никому на свете. В худшем случае вы все просто испаритесь: пуф! — и нету, как будто и не было никогда. Ведь кто еще на всем белом свете, кроме Рашида Халифы, может сказать о вас хоть слово, продолжить историю вашей жизни? Много ли народу вспоминает о Саламандре, что живет в огне, или о Сквонке, несчастной зверюге, которая исходит слезами, не в силах пережить собственного уродства?