Константин Арбенин - Король жил в подвале и другие сказочные истории Страница 32

ПЕРСОНАЖ. Действительно, почему бы и нет! Не всё ли равно?

ГЕРОЙ. Тем более холодильник – лучшее жильё для рыцаря. В нем удобнее всего закаляться. Вы не находите?

ПЕРСОНАЖ. Пожалуй. Хотя я с трудом представляю, как можно жить в холодильнике. Лично я бы в нём жить не смог, хоть мне и наплевать на условия жизни.

ГЕРОЙ. Просто вы не привыкли, а я привык. И, извините, вы – не рыцарь, а я – рыцарь. А для современного рыцаря холодильник – это универсальная вещь: и жильё, и как бы и конь, и доспехи, и, если хотите, крепость. Да-да. Плюс ко всему – стерильные условия.

ПЕРСОНАЖ. Н-да, занятно. То есть, конечно, ничего особенного… А до холодильника вы в чём жили?

ГЕРОЙ. Ни в чём. Я только в холодильнике и жил. Я прямо в нем и зародился.

ПЕРСОНАЖ. Как это? Не понимаю совсем.

ГЕРОЙ. Простите великодушно, но чего же тут непонятного! Холодильник был пустой. А пустота – это такая опасная вещь, в ней всегда что-нибудь заводится. Вот я там и завёлся. Моему холодильнику ещё повезло, что в нём завёлся я, а не какая-нибудь гадость. Может, это и нескромно, но, по-моему, рыцарь – это не худшее, что может образоваться на пустом месте.

ПЕРСОНАЖ. Что ж, логично. Вы вовремя здесь появились – как раз когда мне ни до чего нет дела, не то бы я засыпал вас вопросами, попросил бы дальше рассказать.

ГЕРОЙ. Видите ли, рассказывать-то больше и нечего. Рыцари – самые неинтересные и скучные люди на свете. У них всё одинаково, всё по одним и тем же законам. Люди ведь, как правило, интересны своими недостатками, а у рыцарей их нет. А если есть, то такие невзрачные, что их приходится тщательно скрывать. А я к тому же – самый скучный из рыцарей, поскольку я рыцарь сидячего образа. Так что мне, к сожалению, нечем вас порадовать, нечем вас поразвлечь.

ПЕРСОНАЖ. Я вовсе не прошу меня развлекать. Развлечения – это не для меня, я их тоже уже презрел. Куда приятней слушать скучные истории – они и к жизни ближе и не так волнуют психику.

ГЕРОЙ. Нет, я бы рассказал, да, право, нечего. Только не подумайте, что я что-то скрываю. Ну… что я делал? Да ничего особенного, жил. В холодильнике. Думал, мечтал, соображал, вникал в суть. Сначала чужие мысли думал, потом дошёл до своих. Знаете, когда долго сидишь в холодильнике, начинаешь улавливать чьи-то мысли на расстоянии, как антенна: холодильник-то железный. От нечего делать стал сочинять стишки кой-какие, придумывать песенки. И так вот помаленьку сформировался как личность. Ел только лёд, пил только снег, что оказалось чрезвычайно полезным для здоровья, да и не только для здоровья. Воспитал себя сам, говорить научился сам с собою. Пока был маленьким и холодильник был для меня велик, научился ходить, бегать, лазить. Потом подрос, стал сидеть… Вот, пожалуй, и все.

ПЕРСОНАЖ. Ну а что потом?

ГЕРОЙ. Потом… А потом пришли люди и всё испортили. Так вышло… Так получилось… В общем, я совершил страшное преступление и… И вот я здесь. Всё, кажется.

ПЕРСОНАЖ. Какое же это преступление, да ещё страшное, вы совершили?

ГЕРОЙ. Какое… Если вы не против, я пока не стану отвечать на этот вопрос. Как-нибудь попозже. Я ещё не готов, мне нужно морально созреть.

ПЕРСОНАЖ. Да ради бога, как хотите. Зрейте хоть до красноты. Что-то я опять тут с вами отвлёкся от линии своего поведения. Мне же всё равно, а вы это моё равновесие сбиваете постоянно.

ГЕРОЙ. Простите, виноват.

ПЕРСОНАЖ. А вы, значит, всему научились сами?

ГЕРОЙ. Сам. Я думаю, человек вообще самодостаточен. Знаете, пока я сидел один в своём холодильнике, я узнал и понял гораздо больше, чем когда столкнулся с вашим реальным миром.

ПЕРСОНАЖ. Почему же это с «нашим»? Вы не приписывайте меня к кому попало! Я выше этого!

ГЕРОЙ. Да-да, извините. Я не хотел вас оскорбить.

ПЕРСОНАЖ. Да ладно, мне почти всё равно… Кстати, ну и как вам их мирок?

ГЕРОЙ. По-моему, довольно убого, не сочтите за дерзость. Бедные люди! Я совсем не так представлял себе этот мир – по тем мыслям, которые улавливал. И главное: там совсем нет рыцарей! Может, это потому, что больше нет пустых холодильников?

ПЕРСОНАЖ. А вы хорошо искали?

ГЕРОЙ. Я вовсе не искал. Если б я искал и не нашёл, меня бы просто-напросто хватило отчаяние. А так у меня есть ещё хоть какая-то надежда.

ПЕРСОНАЖ. Надежда – это вздор, пустышка. Хотя, может быть, вы преувеличиваете… А много ли вы успели повидать на своём пути из холодильника, так сказать, в камеру?

ГЕРОЙ. О, очень много! Я до сих пор не могу все это рассортировать и переварить. Все эти понятые, следователи, судьи, охранники, присяжные…

ПЕРСОНАЖ. Я так и подумал. Это все, конечно, ужасно, но – да будет вам известно – это еще не весь мир. Судьями и понятыми он далеко не исчерпывается. Ваши впечатления односторонни, а потому необъективны. Там есть ещё много чего. Даже есть кое-что хорошее – редко и мало, но есть. Во всяком случае, когда-то было. Но меня там давно не было, и вообще мне до них нет никакого дела.

ГЕРОЙ. Я видел там две хорошие вещи.

Входит Тюремщик, забирает пустые пакеты и ставит в угол пластмассовое ведро с литерой «М». Уходит.

ПЕРСОНАЖ. Вот, кстати, тоже хорошая вещь. Потому что своевременная. Не хотите ли… сходить на ночь, академик Симеонов-Травников?

ГЕРОЙ. Благодарю, не откажусь. Но только после вас.

ПЕРСОНАЖ. Как хотите… А что за хорошие вещи вы там видели? (Отходит в затемнённый угол, писает в ведро.) Может, вы расскажете, раз уж мне все равно, что слушать? (Возвращается, уступает место Герою.)

ГЕРОЙ. Пожалуйста. (Отходит в угол, писает в ведро. Возвращается.) О хороших вещах и говорить в радость. Во-первых, это ни на кого не похожее, удивительное и доброе существо по имени Адвокат. А во-вторых, это картина. Единственная картина, которую я видел: портрет с надписью «Академик Симеонов-Травников».

ПЕРСОНАЖ. Ах вот это откуда…

ГЕРОЙ. Ну да. Это чуть ли не единственное имя, которое я знаю.

ПЕРСОНАЖ. Как? Ах да. Что же тут удивительного… Так вы, стало быть, и собственного имени своего не знаете?

ГЕРОЙ. Как же не знаю: академик Симеонов-Травников.

ПЕРСОНАЖ. Да нет, это понятно, это вы сами себе придумали! А нормальное-то имя, официальное-то имя у вас есть? Точнее, было?

ГЕРОЙ. Простите, но что-то я вас не совсем понимаю. Чем же вам моё имя не нравится? Оно, конечно, длинновато, но ведь и вас, позвольте напомнить, точно так же зовут!

ПЕРСОНАЖ. Нет, все верно, имя замечательное. Просто я хотел сказать… По-другому вас никто никогда не звал?

ГЕРОЙ. Нет, меня, как и вас, до вас вообще никто не звал. То есть звали, но не по имени: то подсудимым, то подследственным, то обвиняемым… Те ещё имена.

ПЕРСОНАЖ. Слушайте, я, наверное, не в своё дело суюсь, но мне всё равно, и я хочу у вас такую вещь спросить: а кто вам сказал, что вы рыцарь? Откуда вы это взяли?

ГЕРОЙ. Как откуда! Я это знаю.

ПЕРСОНАЖ. Имени своего не знаете, а это знаете!

ГЕРОЙ. Да. Рыцарь может не знать своего имени, вообще может ничего не знать, но то, что он рыцарь, это ясно ему с самого рождения! Это – закон природы, это зов, академик Симеонов-Травников!

Входит Тюремщик, уносит ведро.

ПЕРСОНАЖ. Ну вот, отбой. Устраивайтесь поудобнее и попробуйте заснуть. Оно и лучше будет, а то вы все время меня отвлекаете, не даёте рассредоточиться. Укладывайтесь.

ГЕРОЙ. Спасибо, но я привык спать сидя.

ПЕРСОНАЖ. Ах, ну да, разумеется. Тогда усаживайтесь.

ГЕРОЙ. А вы, надо полагать, спите лёжа.

ПЕРСОНАЖ. Представьте себе, да. Хотя в принципе мне всё равно.

ГЕРОЙ. Тогда, может быть, я рискну попросить у вас на ночь табуретку, она ведь вам не нужна.

ПЕРСОНАЖ. Вот покоя не даёт вам моя табуретка! Почему это – не нужна! Очень даже нужна: я её подкладываю под голову вместо подушки.

ГЕРОЙ. Как же вы это делаете? Это, должно быть, неудобно.

ПЕРСОНАЖ. Неудобно, ещё как! Но я же презрел удобства, верно? (Переворачивает табуретку вверх дном, ложится, кладет голову между ножек.) В холодильнике жить тоже неудобно и спать сидя неудобно. Ну и что!

ГЕРОЙ. Ваша правда. Прошу меня извинить за необдуманную просьбу. Я пристроюсь на полу. Спокойной ночи.

ПЕРСОНАЖ. Как же, заснёшь тут спокойно! Сначала разволнуют, а потом – спокойной ночи.

ГЕРОЙ. Ну извините, я ведь не хотел. Я думал, что вам действительно всё равно.

ПЕРСОНАЖ. Правильно думали, мне действительно всё равно.

ГЕРОЙ. А что ж вы тогда… разволновались?

ПЕРСОНАЖ. Откуда я знаю? Я теперь что хочу, то и ворочу. Захотел – вот и разволновался, ни с того ни с сего.

ГЕРОЙ. Понятно. Ещё раз извините, я больше не буду вас отвлекать разговорами про рыцарей.

ПЕРСОНАЖ. Да при чем здесь разговоры! Если б вы только разговорами… Вы же одним своим присутствием всё моё мировоззрение сбиваете!

ГЕРОЙ. Правда? Я не знал. Но дело в том, что я здесь нахожусь не по своей воле и…

ПЕРСОНАЖ. Да я же вас не прогоняю, я не о том. Я просто хочу понять.

ГЕРОЙ. Не понимаю, про что вы?