Диана Джонс - Дом с характером Страница 33

Читать «Волшебный посох» было интересно, но от него казалось, будто мысли раскалываются на тысячу кусочков. От каждой ветви посоха отпочковывалось еще по двенадцать ветвей, а от каждой из них – еще по двенадцать. Еще немного, и я сама превращусь в дерево, думала Чармейн, роясь на полках. Она выбрала книгу под названием «Путешествие мага», так как понадеялась, что это приключенческий роман. Так в некотором смысле и оказалось, но очень скоро Чармейн обнаружила, что это подробнейший отчет о том, как один волшебник шаг за шагом осваивал свое искусство.

От этого Чармейн снова задумалась о том, как папа научился пользоваться волшебством. Так и знала, что у меня это наследственное, рассудила она. Я научилась летать и починила трубы в ванной – и все в мгновение ока. А теперь надо научиться колдовать легко и бесшумно, а не ругаться и не запугивать неодушевленные предметы. Она все еще сидела и размышляла над этим, когда Питер крикнул из кухни, чтобы она приходила есть.

– Я наложил чары, – похвастался он. Он был очень горд собой. Ему удалось подогреть пироги и сделать из лука и морковки вполне вкусную смесь. – К тому же, – добавил он, – я очень устал – целый день все разведывал.

– Искал золото? – спросила Чармейн.

– Искать золото очень даже естественно, – заявил Питер. – Мы же знаем, что оно где-то в доме. Только вместо золота я нашел место, где живут кобольды. Это такая большая пещера, и они все там сидели и мастерили разные штуки. В основном ходики с кукушками, но кое-кто делал и чайники, а некоторые строили у самого входа что-то вроде кушетки. Я не стал с ними разговаривать, потому что не знал, из прошлого они или из настоящего, – смотрел и улыбался. Не хотел, чтобы они опять разозлились. А ты сегодня что делала?

– Ой, мамочки! – ответила Чармейн. – Ну и денек. Для начала Светик залез на крышу. Я так перепугалась! – И она рассказала Питеру все остальное.

Питер нахмурился.

– Этот Светик и эта Софи, – сказал он, – ты уверена, что они не злоумышленники? Ты же знаешь, чародей Норланд говорил, что огненные демоны – опасные твари.

– Я тоже об этом думала, – призналась Чармейн. – И по-моему, они хорошие. Похоже, их пригласила принцесса Хильда и попросила помочь. Мне бы так хотелось разобраться, как разыскать то, что нужно королю. Он так обрадовался, когда я нашла фамильное древо. Представляешь, у принца Людовика было восемь троюродных братьев и сестер, и почти всех звали Ганс или Изолла, и почти все плохо кончили.

– Потому что все они были злодеи, – ответил Питер. – Мама говорит, что Ганса Жестокого отравила Изолла Убийца, а ее убил Ганс Пьяница – когда напился. После чего этот Ганс свалился с лестницы и сломал себе шею. Его сестру Изоллу повесили в Дальнии за то, что она пыталась убить тамошнего дворянина, за которым была замужем… это сколько уже будет?

– Пять, – сказала завороженная Чармейн. – Осталось три.

– Значит, две Матильды и еще один Ганс, – сказал Питер. – Этого звали Ганс Николас, и я не знаю, как он погиб, знаю только, что где-то за границей. Одна Матильда сгорела, когда в ее имении был пожар, а вторая, говорят, такая коварная, что принц Людовик держит ее взаперти на чердаке в Кастель-Жуа. К ней никто не осмеливается приближаться, даже сам принц Людовик. Она убивает одним взглядом. Можно, я дам Потеряшке этот кусок мяса?

– Можно, – кивнула Чармейн. – Надеюсь, она не лопнет. Откуда ты знаешь про всех этих троюродных Гансов? Я сегодня впервые о них услышала.

– Потому что я из Монтальбино, – отозвался Питер. – В моей школе все прекрасно знают, кто такие Девять Злодеев из Верхней Норландии. А здесь, наверное, ни король, ни принц Людовик не заинтересованы в том, чтобы афишировать преступления своих родственников. Говорят, и сам принц Людовик не лучше прочих.

– У нас очень хорошая страна! – возмутилась Чармейн.

Ей было очень обидно, что ее любимая Верхняя Норландия породила девять таких негодяев. И очень обидно за короля.

Глава двенадцатая,

посвященная стирке и лаббочьим яйцам

Назавтра Чармейн проснулась рано, потому что Потеряшка уткнулась ей в ухо холодным носом, предполагая, очевидно, будто и сегодня они, как обычно, отправятся в Королевскую резиденцию.

– Нет, мне туда не надо, – хмуро сказала Чармейн. – Сегодня королю надо заниматься принцем Людовиком. Потеряшка, уйди, а то как бы я не превратилась в какую-нибудь Изоллу и не отравила тебя! Или в Матильду – и не наслала на тебя злые чары! Уйди, пожалуйста!

Потеряшка печально засеменила прочь, но Чармейн уже не могла заснуть. Скоро она встала, пытаясь разогнать хмурое настроение тем, что обещала себе провести день в сладком безделье за чтением «Путешествия мага».

Питер тоже встал рано, и у него были другие соображения.

– Сегодня мы с тобой выстираем белье, хотя бы часть, – сообщил он. – Ты заметила, что в кухне уже десять мешков и еще десять в спальне чародея Норланда? Думаю, в кладовой их тоже уже десяток.

Чармейн исподлобья посмотрела на мешки с бельем. В кухне от них стало не протолкнуться – она была вынуждена это признать.

– Давай не будем, – предложила она. – Наверняка стиркой занимаются кобольды.

– Ничего подобного, – возразил Питер. – Мама говорит, что, если копить грязное белье, оно размножается.

– К нам ходит прачка. Я стирать не умею, – предупредила Чармейн.

– Я тебя научу, – сказал Питер. – Хватит уже прятаться за собственным невежеством.

Чармейн сама не понимала, как это Питеру всегда удается приставить ее к работе, но вскоре она уже вовсю качала воду из водокачки во дворе – наполняла ведра, а Питер таскал их в сарайчик-прачечную и там выливал в медный котел. Примерно после десятой ходки Питер вернулся и сказал:

– Теперь надо разжечь под котлом огонь, но я не могу найти никакого топлива. Как ты думаешь, где он его держит?

Чармейн натруженной рукой откинула со лба потные волосы.

– Наверное, там все устроено так же, как в кухонном очаге, – сказала она. – Пойду посмотрю. – И зашагала впереди Питера к сарайчику, думая про себя: если ничего не получится, можно будет не стирать. Прекрасно. – Нам нужно найти какой-нибудь один горючий предмет, – сказала она Питеру.

Питер растерянно огляделся. В сарайчике не было ничего, кроме стопки деревянных бадеек и ящика с мыльной стружкой. Чармейн пристально изучила пространство под котлом. Там было черно от старой сажи. Чармейн изучила бадейки. Слишком большие. Чармейн изучила мыльную стружку и решила, что еще одну пузырчатую бурю лучше не устраивать. Она вышла за дверь и отломила сухую ветку от чахлого дерева. Сунув ее в сажу, она похлопала по котлу и сказала: «Огонь, гори!» И еле успела отпрыгнуть – под котлом так и полыхнуло.

– Вот, – сказала Чармейн Питеру.

– Хорошо, – сказал тот. – Давай обратно к водокачке. Надо наполнить котел доверху.

– Зачем?! – простонала Чармейн.

– Затем, что у нас тридцать мешков белья, а ты как думала? – отозвался Питер. – Надо налить горячей воды в бадьи, чтобы замочить шелковое и постирать шерстяное. Потом нужна будет вода для полоскания. Это еще очень и очень много ведер!

– Немыслимо! – шепнула Чармейн Потеряшке, которая присеменила посмотреть. И со вздохом снова взялась за рычаг водокачки.

Между тем Питер принес из кухни стул и поставил его в сарайчик. Затем, к негодованию Чармейн, он поставил бадейки в ряд и принялся выливать в них полные ведра холодной воды, которую Чармейн раздобыла непосильным трудом.

– Я думала, это для котла! – возмутилась Чармейн.

Питер взобрался на стул и стал горстями сыпать в котел мыльную стружку. Из котла уже валил пар и исходило подбулькивание.

– Хватит спорить, давай качай, – велел Питер. – Скоро уже можно будет кипятить белое. Еще четыре ведра – и все, начинай закладывать в котел рубашки и все прочее.

Он слез со стула и ушел в дом. Вернулся он, таща два мешка с бельем, прислонил их к стене сарайчика и отправился за следующими. Чармейн качала воду, пыхтела, сердилась, лазила на стул, чтобы вылить еще четыре полных ведра в мыльные облака пара, вздымавшиеся над котлом. Потом, радуясь, что можно сменить занятие, она развязала тесемки на первом мешке. Внутри были носки, длинный красный чародейский плащ, две пары брюк, а под ними – рубашки и кальсоны, и от всего этого попахивало плесенью из-за потопа в ванной, который устроил Питер. Как ни странно, когда Чармейн развязала следующий мешок, в нем оказалось все то же самое – то есть буквально то же самое, что и в первом.

– У чародеев и грязное белье особенное, – рассудила Чармейн.

Она брала охапки белья, взбиралась на стул и загружала белье в котел.

– Нет, нет, нет! Стой! – закричал Питер, когда Чармейн только-только успела положить в котел содержимое второго мешка.

Питер кинулся к ней через газон, волоча на буксире еще восемь мешков, которые он связал вместе.