О'Санчес - Я Кирпич Страница 34

В пятидесятые годы прошлого века человечество, сполна хлебнувшее разрушительных войн и революций, более или менее справилось с межгосударственными эпидемиями смертельных заболеваний, но подцепило для себя новое развлечение: фобии разных видов прогресса перед надвигающимся концом света. Пророки и мессии, обещающие грядущий апокалипсис и всеобщий крах, бывали во все эпохи, однако впервые во главу угла предстоящего конца света встали не семь смертных грехов человеческих, а плоды его общественной и научной жизнедеятельности: абсолютное и относительное обнищание трудящихся, атомная бомба и Третья Мировая Война, биологическое оружие, загрязнение окружающей среды, тотальная наркотизация, лавинообразное нарастание генных нарушений, вирусные штаммы в качестве всадников Апокалипсиса…

— Из всего, что ты мне тут наговорила, Дэви, мне больше всего понравился «переход в сытое растительное существование перед телевизором, под присмотром роботов, с неминуемой и окончательной деградацией всего человечества».

— Дак, типа, я тогда чё, тогда могу закончить, типа, доклад, и мы, наконец, перейдем к обжиманцам? Да, Киря?

— Нет, нет, продолжай, Дэви, извини что перебил. К обжиманцам с жесткими дисками я не готов — возраст, увы, либидо уже не то.

В моду входил то один ужас, то другой, иногда они совмещались, тем не менее, несмотря на многочисленные апокалиптические страхи, человечество не только продолжало жить и эволюционировать в непонятном направлении, но и с завидной настойчивостью в лице самых настырных своих представителей пыталось угадать, провидеть вектор своего развития. Иногда с успехом, но чаще нет. Так, например, линейная экстраполяция о разрушительной роли телевидения в истории человечества не выдержала проверку временем. Ведь что предвещали по данному поводу новые пророки: Человек (совокупный, который с большой буквы пишется) все больше и больше времени будет тупо пялиться в телеящик, забыв о спорте, общении, путешествиях, книгах, покорно поглощая все в больших количествах губительную для разума телевизионную жвачку, приготовленную для него жрецами голубого экрана, которые, в свою очередь, также деградируют и тоже являются жертвами порожденного ими же Молоха, имя которому окончательное технократическое вырождение. Но случиться подобному было суждено всего лишь на страницах неумных книг, ибо реальная действительность не признает линейных экстраполяций. Не то чтобы Вселенной не по душе слова деградация, экстраполяция, деволюция, линейная, лавинообразная… у нее нет ни души, ни домовых, но любое событие материального мира обусловлено превеликим, невероятно огромным множеством ранее случившихся разнонаправленных событий, которые, в свою очередь, суть следствия разнородных изменений, происшедших ранее… А там предшествовали еще более ранние и так до начала времен. Попытки же выделить и распрясть из вселенского клубка одну единственную нить, определяющую предсказанное будущее — как минимум наивны, либо уловки жуликов. Само же начало времен таится неопределенно далеко от нынешнего мига, и никто не в силах постичь полную суть его, этого Первомгновения.

— Погоди, Дэви, а как же Большой Взрыв из одноименной теории?

— Кирпич, а Кирпич, не, ну ты отжёг! Не, ну вааще! Помнишь тему про телевизор, только что ее перед тобою терла? Насчет, типа, зомби перед телеящиком?

— Помню.

— Так вот, сия белиберда, рухнувшая под напором безжалостного времени, в десять в сотой степени раз более научна и достоверна, чем твоя куцая, антинаучная, смехотворная, бредовая, нелогичная, доньютоновская, бездарная, скудоумная, отвра…

— Дэви!

— тительная теория Большого Взрыва. Прости, прости, друг мой, слезы мои, не сдержалась.

— Угу! А почитать новости — так ничего она не рухнула, журналисты с «британскими учеными» все время на нее ссылаются. Впрочем, давай дальше. Я пока не догоняю, куда ты ведешь. Стучи пока текст, я же отлучусь на кухню, чайничек подогрею.

У меня есть программа, позволяющая превращать печатный текст в механический голос, Дэви покорно согласилась вживить ее в себя, но после ознакомительного сеанса я, вволю отсмеявшись, вернулся обратно в чатовый формат, в обмен текстовыми сообщениями. За что и был вознагражден обильными виртуальными ласками со стороны Дэви — она, оказывается, жадничала тратить мощь своего процессора на голос, но стеснялась мне об этом сказать. И смысл втягивала плохо, приходилось повторять как попугаю одно и то же по три-четыре раза. Ну… «жадничала и стеснялась» — это все антропоморфизмы, чтобы мне, человеку, проще было понимать Дэвины стимулы и затруднения.

…лась уделом фантазеров и фантастов всех мастей. То есть, конечно же, наличие муравейников, термитников и ульев на Земле было и есть непреложный факт, равно как и относительно сложное «поведение» каждого энтомологического общественного организма, состоящего из мириадов более простых отдельных особей, но нигде и никогда, ни единого разу не было достоверно зафиксировано феномена эволюционного развития такого рода общественных популяций. Живет пчелиный рой, в свое время он начинает делиться, выталкивать из себя зачаток будущего самостоятельного роя, который в свою очередь, если не погибнет, а будет существовать в благоприятной для себя среде, однажды вытолкнет из себя еще одну популяцию… точно такую же, с таким минимальным набором отличий, что ни под каким микроскопом невозможно будет заметить признаки деградации, либо эволюции данного пчелиного роя. То же самое безусловно касается и термитников, и муравейников. При внимательном, а главное — пристрастном наблюдении, вполне можно заметить в муравейнике повадки некоего единого существа, суперорганизма, где корпускулы-муравьи воплощают собою движение эритроцитов или взаимодействие нервных клеток, гоняющих сигналы туда-сюда, по эфферентным-афферентным орбитам, но даже и в этой профанации заметить восходящую эволюционную кривую не удалось.

— Молодец, Дэви, только я все это уже знаю, задолго до тебя почерпнул из тех же источников, те же сведения, что что ты мне цитируешь… Да я же и сам их тебе предоставил. Впрочем, продолжай, извини за нетерпеливость.

— Ну, как, зайка ты мой Кирпич, ну как я могу сердиться на такого харизматического огольца!? Да еще после столь искренних извинений?.. Позволь же мне продолжить былинную песнь мою…

К вечеру я, слегка одурев от непреходящего умственного напряжения, окончательно созрел перестроить мои компьютерные ресурсы следующим образом: Дэви вместе с флешками и внешними накопителями переселить на «стационарный» компьютер, гораздо более мощный и объемный, нежели ноутбук, а сеть наоборот, переключить на ноут, раз Дэви так боится Интернета, из которого она так внезапно выскочила ко мне в объятия. Но пусть вещает, жаль ее прерывать переездами. Вдобавок, неизбывно живет во мне страх перед инсталляциями, прошивками и ремонтами внутри девайсов: а ну как глюкнет?.. Что же мне тогда делать, если нарвусь на серьезный глюк, а не на мелочь, с которой я способен справиться собственными опытом и знанием? Придется кого-то постороннего звать, а посторонних я сейчас… боюсь. И Дэви утратить отнюдь не желаю, хотя это не значит, что я влюбился или собираюсь вступить с нею в противоестественную эрото-цифровую связь.

Некие поверхностные признаки нового суперорганизма крупные мегаполисы начали проявлять уже с давних пор, еще в прошлом веке: городские электрические сети, дорожные магистрали, водоснабжение и канализация, бумажная статотчетность всех видов, позднее телефонные и телевизионные сети — все это чем дальше, тем больше стало напоминать формирование нервной системы, с прямой и обратной информационной связью между периферией и центром. Кому напоминать, спросим мы сами себя, за неимением достойного собеседника? Человечеству напоминать? Ответ предельно прост: и да, и нет.

— Человечеству, если рассматривать подавляющее большинство отдельных особей, его составляющих, было глубоко наплевать и на сходство, и на различия, и на сам факт разрастания подобных сетей, даже и на феномен их существования. «Мне, слышь, нас…ть на вашу дурацкую статистику, ваш дурацкий бюджет и на ваши гнилые трубы, понял? Коли ты мэр — ты не умничай, а сделай так, чтобы у меня толчок не засорялся!»

— Человечество в целом, в совокупности мыслящих и жвачных, не то чтобы обращало специальное внимание на аналогии, но более или менее адекватно и сходно, пусть и разрозненно, реагировало мегаполисами-районами-домами-корпускулами на изменения городской окружающей среды, реагировало именно как организм, почувствовавший голод, жажду, холод, жару или боль, с тем, чтобы ответить на отрицательные стимулы, смягчить их, избегнуть или уничтожить, и вернуться в комфортные либо приемлемые для себя условия существования. Человечество в лице своих отдельных особей, особо одаренных разумом и воображением, пыталось экстраполировать и прогнозировать текущие «коммуникативные» тенденции вплоть до зарождения пресловутого разума-суперорганизма, однако и они, одаренные, в подавляющем большинстве своем скатывались в пошлятину фантастических псевдонаучных теорий…