Владимир Бондаренко - Снежное чудо Страница 4

К медведю Спиридону и пожаловали поутру зайцы. Время было раннее, но медведь был уже на ногах. Сидел на пне у берлоги и капканы кирпичом натирал, чтобы блестели.

Попросили зайцы:

Дядь Спиридон, продай нам капкан.

Капкан? — покосился медведь. — Зачем он вам?

Лиса житья не дает. Хотим изловить ее и поговорить с ней. Мы ее потом отпустим. Попугаем только.

Отложил медведь Спиридон кирпич в сторону, задумался. Помочь зайцам надо, но продай капкан — одним капканом меньше станет, уже не будет дюжины.

Почесал медведь поясницу. Поглядел на утреннее небо. Послушал, о чем сорока стрекочет, молвил:

Нет, капканы у меня не продаются. На денек-другой могу одолжить. Только вы мне за это в берлоге приберите, недосуг самому.

Лето на исходе, на деревьях уже листва зарумянилась, спать скоро на зиму заваливаться, а медведь Спиридон еще берлогу не чистил. Столько в ней мусора с прошлой осени накопилось! Одну постель зайцы два дня перетряхивали. Пыль подняли — не продохнуть.

Закроет Рваный Бок глаза, схватится лапками за живот и — ап-чхи! Смотрит — и Пушок 'за живот держится и тоже — ап-чхи! Так и чихали зайцы все время, пока чистили.

Зато уж и порядок в берлоге навели, какого у медведя никогда не было. Пол кленовыми листочками выстлали. Стены хвоей озеленили. На совесть поработали.

Кончили чистить, подвел Рваный Бок друга к двери, показал :

Вот здесь медведь Спиридон стоял, когда меня за озорство из берлоги вышвыривал. Ох и прокатился я тогда на левом боку.

И вздохнул. Потом позвал медведя и говорит:

Кончили. Видал, как убрали? В такой берлоге не только зимой — летом лапу сосать можно. Давай капкан.

Принес медведь Спиридон свой самый лучший капкан. Зарядил, подал зайцам.

Смотрите, в этот пятачок лапой не ткните. Напрочь отшибет. Покалечитесь.

Приняли зайцы капкан от медведя. Повесили на палку и пошагали к лисьей норе.

Что присоветовал Лисе Волк

Тихо у лисьей норы. Подкрались зайцы поближе, заглянули внутрь — черно. Прислушались, принюхались — нет Лисы. Распрямили плечи, во весь рост встали.

Предложил Пушок:

Давай, пока нет Лисы, поглядим, как живет она. Никогда не приходилось у Лисы в норе бывать.

А если прихватит? — нахмурился Рваный Бок. — Ставь поскорее капкан да пошли.

Не прихватит. Мы капканом прикроемся.

Не хотел Рваный Бок трусом себя перед Пушком показать, согласился. Спустились зайцы в лисью нору, прикрылись капканом. Полезет Лиса, а капкан — щелк! — и поймает ее.

Побродили зайцы по лисьей норе, всю ее оглядели. Ничего интересного не нашли. Полезли наружу. Смотрят, а Лиса идет по тропинке и курицей помахивает. Увидела их, заспешила :

Вы как здесь оказались?

П-проведать тебя пришли, — соврал Пушок.

А Рваный Бок добавил:

Проведать и поговорить с тобой.

Тогда я вас съем.

Рваный Бок за друга нырнул, а Пушок придвинулся к краю норы, припугнул Лису:

А мы тебя капканом поймаем.

Отшатнулась Лиса от норы. Хороши зайцы. Отъелись за лето, жирные, но не рисковать же из-за них жизнью? Да и вообще, зачем торопиться? Захотят есть сами вылезут.

Села Лиса у норы, сидит, курицу ест, на зайцев поглядывает. Осмелел Рваный Бок. Заговорить с ной попытался :

Мы бы к тебе не пришли, если бы ты Пушка не донимала. И дом у него свой, а покоя нет. Ну что ты к нему пристала? Не хочет он тебя в гостях у себя видеть, а ты напрашиваешься.

Молчит Лиса, ест себе курицу. Пошевелил Рваный Бок ушами, снова заговорил:

Если пообещаешь, что не будешь больше в гости напрашиваться к нему, и мы тебя тревожить не станем. Уйдем, и на этом делу конец. Не то еще три капкана принесем и все равно тебя изловим.

Управилась Лиса с курицей, обсосала косточки, закинула в кусты. Вытерла о живот ладошки и сидит молчит, на зайцев смотрит. Опять заговорил с ней Рваный Бок:

Мы тебе зла не хотели причинить. Мы как думали? Поймаем тебя для безопасности в капкан, поговорим с тобой, возьмем с тебя честное слово, что ты не будешь приставать к Пушку, и отпустим. Что здесь плохого?

Рваный Бок спросил, а Лиса и ухом не повела, даже слова не обронила. Он собирался что-то еще сказать, да Пушок остановил:

Брось, она твоих речей не понимает. На силу надеется да на хитрость. Что ж, посмотрим, кто кого перехитрит. Нас все-таки двое, а она — одна.

И затаились зайцы. Сидит Лиса, ждет, когда полезут они из норы. А день длинный выдался. Тянулся, тянулся, чуть к вечеру кончился.

Звезды небо истыкали — сидит Лиса. В полночь туман по роще пополз — сидит.

А зайцы пристроились друг возле дружки. Головы смеси ли, спят.

Сладенько похрапывают:

Хр-рр.

Слипаются и у Лисы глаза, но она крепится, не спит.

На востоке заря заалела. Далеко на деревне петух пропел. Склонила Лиса голову на грудь, прошептала

Так еще посижу.

Глаза закрыла — может, с закрытыми глазами не так сильно спать хотеться будет.

Вздохнула.

И чудится Лисе, будто подошел к ней волк Рыжий загривок и спрашивает:

Ты что, Лиса, сидишь?

Да вот, — отвечает Лиса, — зайцев в норе у себя прихватила, а взять не могу — капканом прикрылись.

А ты ткни в его пятачок палочкой, он и захлопнется. Медведь Спиридон всегда так делает, когда настороженный капкан в роще находит.

И верно, — воскликнула Лиса. — И как я раньше до этого не додумалась.

Вскрикнула и очнулась.

Смотрит — капкан сдвинут. Нора пуста. И кто-то бойко улепетывает через терновник.

На что Ивашка обиделся

Пришел медвежонок Ивашка к речке и видит: конец лету. Покрылась речка голубым ледком. Солнце красными огоньками в нем отражается, и каждый огонек подмигивает зовет будто:

«Что же ты, Ваня, на бережке стоишь? Идем кататься».

Спустился Ивашка на лед, потоптался у берега — держит, вроде. И все-таки дальше не решился идти: вдруг нет еще во льду крепости, подломится и... искупаешься. А купаться в осенней воде Ивашке никак не хотелось.

И тут видит он: бежит заяц Рваный Бок. Окликнул его Ивашка, приказал:

Пройдись-ка по речке, а я погляжу.

Так рассудил Ивашка: лучше зайца послать, чем самому рисковать. Если даже и провалится Рваный Бок, ничего с ним не сделается. Будет скакать по роще — обсохнет!..

Зорко наблюдал Ивашка за зайцем. Видел: хорошо держит его лед, не гнется даже. А когда дошел заяц до середины речки, крикнул ему медвежонок:

А теперь попрыгай, а я погляжу... Ну как, держит лед-то?

Держит, —- весело ответил Рваный Бок и покатился по речке.

Увидел это Ивашка и осмелел. Вылез на берег, разбежался и — ух! — поехал. Так и стрельнули во все стороны по льду белые стрелки, а на самой середине расступился лед, и — ульк! — ушел Ивашка под воду.

Вынырнул. Косматый. Перепуганный. В шерсти льдинки поблескивают. И голос дрожит.

Ох!.. Ох!..

Долго Ивашка у речки бегал, обсыхал да грелся. А уж на зайца сердился — сказать даже страшно. Если бы попался он ему в эти холодные минуты, не скакать бы ему больше

по роще. Уверен был Ивашка, что схитрил Рваный Бок: не в полную силу прыгал.

Оттого под ним и не провалился лед, а подо мной провалился, — говорил Ивашка и грозил кулаком. — Ну, погоди... Рваный Бок.

Прослышал Рваный Бок об угрозе Ивашки, к медведю Спиридону побежал:

За что он на меня сердится? Я же честно прыгал, далее лапки отшиб. А почему подо мной не провалился, а под Ивашкой провалился лед, я и сам не знаю.

Некогда было медведю Спиридону с зайцем заниматься. К зиме он готовился. Берлогу утеплял.

К Пушку побежал Рваный Бок, ему на Ивашку пожаловался :

Ну за что он на меня обиделся?

Но и Пушку не до него было, он тоже к зиме готовился: окошки обмазывал.

Готовься и ты, — говорит.

А Рваному Боку что готовиться? Дом он себе строить не стал: с ним, оказывается, одни только хлопоты — ремонтируй его, утепляй. Да и покоя в нем нет: все знают, где искать тебя.

Построишь дом — и будешь прикован к нему. А так я вольный. Надоест под елочкой жить — под сосенкой устроюсь. Под сосенкой надоест — под валежину какую-нибудь переберусь. И никаких хлопот.

Снял Рваный Бок с себя серую летнюю шубку, повесил на ореховый куст, надел зимнюю белую.

Вот и готов я к зиме. И никакого мне дома не надо. Глупый Пушок, силу только зря на дом тратил.

Вертихвост караулит сено

Зима в этот год легла снежная. Такие сугробы по роще наставила, не пройти. Пушок с вечера закрывался у себя в домике и спал до утра на теплой печке, а Рваный Бок под старой елью приют себе нашел — елочка его вся под снег ушла, не подлезть.

Спал Рваный Бок по ночам тревожно. Хрустнет сучок от мороза — поставит он уши торчком, послушает, но идет ли кто. Обвалится ком снега с макушки дерева, опять Рваный Бок уши настораживает: не волк ли крадется.