Дик Кинг-Смит - Мой домашний динозавр Страница 4

Очень нежно Крузо лизнул ее пальчик.

Глава 4

ПОСЛЕДНЯЯ САРДИНА

Крузо и в голову не могло прийти укусить протянутый ему палец. Огромное существо, которому этот палец принадлежал, он воспринимал как поставщика пищи и потому его доброго друга.

Этот друг начал теперь щекотать его. Крузо лежал на поверхности воды с раскинутыми в стороны ластами, и нежно щекочущие пальчики двигались от его лошадиной головы по жабьей коже его черепашьей спины к крокодильему хвосту. Ощущение было наиприятнейшим. Крузо даже закрыл глаза от удовольствия. Когда он их открыл, то увидел, что вернулись два других великана, и опять они стали произносить какие-то странные звуки, обращаясь друг к другу. Теперь самый маленький великан принялся его щекотать, да посильнее, что только прибавило Крузо удовольствия, он нежился, извивался, даже маленькие волны пошли по воде и плескались о края ванны.

«Только об одном приходится сожалеть, — сказал сам себе Крузо. — Еда вкусная, щекотанье восхитительное, великаны определенно очень добрые существа. Но я начинаю чувствовать себя зажатым в этой маленькой холодной белой тюрьме. Хорошо бы у них нашлось для меня что-нибудь побольше». В этот момент самый большой великан — будто он мог угадывать мысли — наклонился и вынул Крузо из ванны.

Большинство из нас помнят что-то особенное из своего детства, и Крузо тоже всю свою долгую жизнь будет помнить тот миг, когда его опустили в бассейн.

Он, конечно, не знал, что это такое, но чувствовал, что здесь раз в десять больше места, чем там, где он был вначале, и глубоко, и тенисто, и много водорослей. Он возбужденно плавал и плескался, потом нырнул под ковер из лилий и начал рыться в иле, из которого они росли. Крошечные обитатели бассейна — пресноводные креветки, жуки-ныряльщики и всякие червячки — всполошились, а Крузо стал за ними вовсю гоняться. Теперь ему было где разгуляться, он продемонстрировал немалую скорость и даже кое-кого проглотил, но большей частью они оказывались проворнее и ускользали от него. Наконец, запыхавшийся, он всплыл на поверхность и увидел, что к трем великанам присоединился четвертый и они все вместе наблюдают за ним.

Водоконь громко чирикнул. В сущности, это было единственное, что он был способен «произносить», и на сей раз он чирикнул просто оттого, что был счастлив. Но в ответ тотчас же прямо перед его носом шлепнулась с маслянистыми брызгами последняя сардина.

— Сардину он получил в последний раз, — сказала мама. — Вы поняли?

— В самый последний? — спросила Керсти. — Но хотя бы иногда мы будем его угощать?

— На Рождество, — сказал Энгес, — на Пасху, и в его день рождения, и по субботам, воскресеньям, и…

— Нет, — сказала мама. — Не может быть и речи. Мне хватает забот, чтобы вас троих накормить, а тут еще скармливать такую хорошую еду… вы говорили, кто это?

— Водоконь, — хором ответили они. — Ему надо много есть, мама, чтобы стать по-настоящему большим монстром, — сказал Энгес.

Ворчун потянул себя за ус, сердито посмотрел на дочь из-под нависших бровей и сказал в своей прежней сварливой манере:

— Ты что же, жалеешь еды для бедного животного?

— Да, — сказала мама. — Если ты хочешь тратить свою пенсию ему на прокорм — твое дело. Полагаю, скоро он перейдет на копченый лосось, — и она ушла в дом.

Керсти взглянула на Крузо, увлеченного последней сардиной.

— Я могу не все съедать, что мне дают, а оставлять ему, — сказала она. — И ты, Энгес, тоже, да?

— Нет, — решительно ответил Энгес.

— Ни к чему эти разговоры о том, чтобы делиться с ним едой или, еще того хуже, — покупать, — сказал Ворчун. — Мы должны ловить ее для Крузо.

— Ты имеешь в виду рыбу? — спросила Керсти.

— Да, рыбу и все, что сможем найти для него в море, на берегу, в скальных озерцах. Не думаю, чтобы он оказался привередливым.

Ворчун посмотрел на Крузо, тот как раз заглатывал хвост сардины.

— Без сомнения, он плотоядное животное.

— Что это значит? — спросил Энгес.

— Ест мясо, — сказала Керсти.

— И я плотоядный, — сказал Энгес.

— Ты всеядный, — усмехнулся Ворчун.

Крузо, покончив с рыбой, приплыл к ним, положил свою лошадиную головку на бетонный край бассейна и чирикнул.

— Он все еще голодный, — сказала Керсти, хотя на самом деле Крузо просил пощекотать его.

— Я тоже голодный. Наверное, пора уже чай пить, — сказал Энгес и удалился.

— Знаешь, Ворчун, — сказала Керсти. — Мне кажется, Крузо стал больше, хотя ему всего один день.

Ворчун встал на колени и, протянув руку, положил большой палец на нос Крузо, а мизинцем дотянулся до кончика хвоста.

— Как раз с мою пядь, — сказал он.

— Это значит сколько?

— Девять дюймов.

— А как ты думаешь, какой он будет длины, когда станет взрослым?

— Пятьдесят-шестьдесят футов.

— О, Ворчун, ты меня разыгрываешь! Такой большой!

— Вот увидишь, — сказал Ворчун. — Вспомнишь мои слова.

Керсти вспомнила их уже через сутки.

Утром они предприняли весьма успешную экспедицию на берег. Керсти и Энгес орудовали креветочными сетями в скальных водоемах, а Ворчун, надев высокие сапоги, тащил большую сеть по мелководью в море. Дети поймали несколько маленьких скальных рыбок и бычков, а Ворчун поймал пару довольно крупных лиманд.

На ланч Крузо получил лиманд, а теперь, во время полдника, трудился над последней скальной рыбкой. Закончив, он, как и прежде, приплыл к краю бассейна. Энгес уже ушел, сказав: «Когда он ест, мне тоже хочется».

Ворчун встал на колени и опять измерил его пядью. Он растянул пальцы как только мог, но мизинец не дотянулся до кончика хвоста.

— Он вырос на дюйм! — воскликнула Керсти. — На целый дюйм! За день!

День за днем водоконь все рос и рос.

Кормить его оказалось не такой уж большой проблемой, потому что, как и предвидел Ворчун, он был неприхотлив. Он ел всякую рыбу, с удовольствием проглатывал креветок, морских звезд и похрустывал довольно большими зелеными прибрежными крабами. Особенно любил он мидий (которых среди скал было великое множество), и дети тратили немало времени, открывая их для него.

Не было проблемой и то, что морских животных пускали в пресную воду. Они пребывали в ней недолго, чтобы обеспокоиться такой переменой. Аппетит Крузо возрастал так же быстро, как рос и он сам. К концу недели он уже был величиной не с котенка, а с кошку. Когда ему исполнился месяц, он был уже две пяди в длину.

— Как ты думаешь, Ворчун, когда его уже можно будет пустить в озерцо? — спросила Керсти.

— Еще рано, — ответил Ворчун. — Там есть щуки в два раза его длиннее.

— Но он их победит, бьюсь об заклад, он их победит! — крикнул Энгес. — Он разорвет их на куски, наш Крузо! Он разорвет их на куски! — и он все бегал и бегал вокруг бассейна, загребая руками как ластами, рыча и строя ужасающие зверские гримасы.

— Нет-нет, — сказал Ворчун, — ему еще надо основательно подрасти. Мы должны еще довольно долго хорошенько кормить его, пока он сможет обходиться без нас и защищать себя. Хорошо, что здесь, в этом бассейне, наш Крузо в полной безопасности.

Но Ворчун ошибался.

Глава 5

СРЕДИ ВРАГОВ

Есть в одном очень старом церковном гимне такая строка: «Ты среди врагов». Никто и предположить не мог, что в подобной ситуации окажется и Крузо.

Первый враг пришел на четырех ногах.

Ранним утром, когда Крузо было уже три месяца, Керсти проснулась перед рассветом и услышала вдалеке какой-то резкий свист, похожий на звук флейты. Мама тоже слышала, решила, что это птица, перевернулась на другой бок и опять заснула. Ворчун, в начале ночи страдающий бессонницей, как часто бывает со старыми людьми, наконец уснул. Энгес, конечно, спал так крепко, что ничего не слышал.

Свист послышался снова. За их домом начинались покрытые вереском торфяники и торфяные болота, где кроншнепы выводили свои булькающие трели и красные шотландские куропатки выкрикивали: «Гоу бэк! Гоу бэк!»[1]. Но тот, кто свистел, подходил все ближе и ближе к дому.

И вдруг ужасная догадка пронзила Керсти, она выскочила из кровати и схватила в книжном шкафу книжку, которая называлась «Дикие животные Британских островов». Поскольку Керсти животными очень интересовалась, эта книжка была ее любимой. В памяти всплыло недавно прочитанное, и она поспешила найти нужную страницу. Взгляд торопливо скользил по разделам: «Происхождение вида», «Жизнь в разные времена года», «Повседневная жизнь», «Пища» и, наконец, «Голос». Там было написано: «Шипение — когда играет или испугана. Визг — когда разъярена. Резкий флейтовый звук…»