Леэло Тунгал - Барбара и летние собаки Страница 4

— Ой, это правда, каждую песню можно спеть только один раз! — сказал Нильс. — Кто же идет по жизни с одной песней! И я создал тысячи песен, например, «Почему месяц теперь светит так страшно обеспокоенно», и «Опять маленькие собаки играют весенние свадьбы», и «Ой, хозяева, собака вам верна навсегда». Но каждый раз, когда я начинаю вспоминать какую-то из этих песен, они звучат опять по-другому. Ведь в жизни все время чему-то учишься, становишься все умнее или злее, кто как… Если старая собака будет петь те же слова песни, какие она пела в возрасте щенка, то даже муравьи будут смеяться. Ни одна собака, ни один человек не могут одно дело повторять точно так, как раньше, что-то обязательно будет иначе: какой-то запах, какая-то ситуация, какая-то кампания… Многое зависит от того, что ты съел, сыт ты или нет. Когда я бывал сыт, то пел песню с такими словами в первой строчке: «До кончика моего хвоста дошел вкус кости», а заключительные строчки были каждый раз другие… Когда собака наших соседей — была там одна чрезвычайно красивая со светло-белым воротником девушка колли — праздновала свадьбу, я сочинил песню с заглавием «След твоей лапы на снегу, как цветок из мяса»… Теперь я пою по вечерам тихонько свою песню-предостережение «Не давай обмануть себя лесным собакам!»

— Лесным собакам?

О лесных собаках Барбара недавно слышала: о них говорили местные жители как об очень опасных зверях, которые почему-то даже страшнее волков. Никто точно не знал, что они сделали плохого, но бояться их следовало.

— Да, за горным перевалом в стаях живут лесные собаки — они потомки бродячих собак и волков. Лучше, если ты с ними не будешь встречаться! — предупредил Нильс и снова предложил Барбаре забраться на него.

4

Хотя Барбара была маленькой и легкой девочкой, а Нильс — большим и сильным сенбернаром, но со временем ноша стала для собаки тяжелеть, поэтому все чаще приходилось делать передышки. Для остановки Нильс выбирал такие места, где можно было найти какой-нибудь пенек или сломанный ствол дерева, на которых Барбара могла посидеть.

— Как это твои глаза так хорошо видят в темноте? — удивлялась Барбара, сидя на пеньке в очередном месте отдыха и потирая больную ногу.

— Сенбернары должны видеть как в непроглядной темноте, так и в ослепляющей белизне, — ответил Нильс улыбаясь.

— Как это — в ослепляющей белизне? — не поняла Барбара.

— Мы — собаки-спасатели, у нас у всех есть близкие или далекие родственники в Альпах, где часто приходится спасать людей из-под снежных лавин. Хотя я еще никого не спас, но иногда чувствую, будто что-то тянет меня к тем снежным вершинам, может, кто-то там в эту минуту в беде… Моя мама рассказывала, что один из братьев моего пра-пра-пра-пра-прадеда спас несколько десятков людей из-под снега от обморожения. Это не так трудно, надо только внимательно нюхать, откуда ветер доносит в нос запах человека, и слушать, вдруг кто-то позовет на помощь. И там, где запах или голос, или и то и другое становятся очень сильными, следует вонзить лапы в снег и копать до тех пор, пока ты не найдешь заваленного снегом человека или зверя. А с моим далеким предком случилась такая история, грустная история: один мужчина, которого он выкопал из-под снега, так испугался, увидев перед собой большую собачью морду, что вытащил из кармана пистолет и застрелил собаку.

— По-настоящему? — испугалась Барбара.

— Да, по-настоящему. Потом моему родственнику поставили даже памятник, но это его не оживило, — вздохнул Нильс.

— А того человека посадили в тюрьму? — стала выяснять Барбара с ноткой отмщения.

Нильс горько усмехнулся:

— Моя дорогая, людей никогда не сажают в тюрьму за убийство собаки. Но на самом деле это была красивая смерть собаки: благородно погибнуть, спасая человека. Такая героическая смерть делает честь каждой собаке.

Нильс положил голову на лапы и глубоко вздохнул.

— А я бы этого человека посадила в тюрьму, — сказала гневно Барбара. — А ты, Нильс, ты кого-нибудь спас… кроме меня?

— Да что я! — сказал Нильс скромно. — Я больше половины своей жизни прожил в городе, там снег увозят с улиц на грузовых машинах, что ты там будешь спасать… Ах да, один раз зимним утром я выкопал птичку из-под снежного сугроба возле стены дома, это был жаворонок или какая-то другая птичка.

— Городской жаворонок! — удивилась Барбара.

— Это было удивительно! Мне самому казалось странным, когда я, выйдя с хозяйкой погулять, вдруг почувствовал вблизи дома запах попавшего в беду существа. Было такое время, будто официально наступила весна. Но на самом деле еще была зима, и люди решили, что снег около стен домов нельзя разгребать, ведь снег в холодное время года сохраняет тепло внутри дома. Наверное, этот жаворонок, возвращаясь из южных стран, немного потерял голову, ведь он прилетел в холодные края так необдуманно рано… Может, птица, прилетев в город, надеялась получить помощь от людей. Когда я раскопал сугроб, маленькое тельце птички было совершенно холодным и окоченелым. Я даже подумал, что она уже не оживет, но пока я нес птицу хозяйке, она стала шевелиться в моей пасти, наверное, между челюстями было тепло. Хозяйка даже подумала, что это я задрал жаворонка, и несколько раз ударила меня по попке своей зеленой варежкой, приговаривая: «Нильс, тебе не стыдно?»

— Ну и что, осталась птичка живой?

— Да! Отец моей маленькой хозяйки потом объяснил девочке: то, что жаворонок попал в город, да еще в такой мороз, большое чудо, и если бы я его не спас, то весной в растаявшем снегу мы нашли бы трупик птички… Маленькая хозяйка обняла меня и спросила: «Нильс, ты на меня не сердишься?», а потом взяла мою голову в свои руки и потрясла ее. Нет, нет, Нильс не сердился на Марию! — вспоминал сенбернар. — Жаворонок до весны жил у нас в клетке, ведь его, шального, нельзя было держать на свободе, он не соблюдал чистоту, всюду гадил, однажды даже мне на голову… А весной мы отнесли птичку за город и выпустили на свободу. Тот лес, куда мы выпустили птичку, хозяева стали звать «Лес жаворонка».

— Мария — хорошая хозяйка? — спросила Барбара немного с завистью. Подумать только, у этой маленькой Марии был свой сенбернар, а эта глупая девочка еще наказывает собаку за спасение птички!

— Мария — хозяйка, и это значит, что она хорошая, — ответил Нильс уверенно. — В семье, куда берут собаку, обычно живут несколько человек, и каждая хорошая собака должна беречь всех членов семьи. Но одного из них собака выбирает по зову сердца своей хозяйкой или хозяином. И Мария — моя хозяйка, хотя я не знаю, как она сейчас живет и кто ее защищает, может, у нее уже новая собака. Какая-нибудь такса, или болонка, или как их там называют этих карманных собак.

— Как! — удивилась Барбара. — Разве сейчас мы не идем к Марии?

— Сейчас мы идем в мой новый дом. Ты скоро сама все увидишь. Осталось совсем немного.

— Мария тебя выгнала?

— Нет, Мария горько плакала из-за меня и просила папу и маму, чтобы они меня ей оставили… Но в нашей семье произошла большая беда: люди разошлись. У папы Марии появилась новая семья, и для того, чтобы где-то жить с новой семьей, папа разменял наш маленький домик на два дома — люди зовут их квартирами, если я не ошибаюсь. Папа Марии и ее брат Андреас взяли меня с собой в квартиру, будто они не знали, что Мария — моя настоящая хозяйка… В новом доме жили еще один маленький мальчик Рейн и высокая женщина — новая жена папы Марии. Я долго искал Марию — иногда казалось, что где-то совсем близко в воздухе ощущался запах Марии, но я всегда ошибался. Я несколько раз сбегал из нового лома, чтобы найти Марию. Но каждый раз меня приводили обратно и в конце концов меня продали совсем чужой семье, которая жила в противоположной стороне города… А недавно я попал сюда, оказался среди своих. Но я немного отдохну, соберусь с силами и найду Марию, это уж точно!

— Верю, Нильс! Но, может, эта твоя новая семья не так и плоха?

— А почему она должна быть плохой? — удивился Нильс. — Наверняка это чудесная семья, но только это не моя семья. Как ты не понимаешь? Подумай. Наверняка где-то есть намного красивее мама, чем твоя, и наверняка найдутся мужчины, умнее твоего папы, — но ведь из-за этого ты не возьмешь их в родители?

Барбаре вспомнилось, как она недавно решила, что она чужой ребенок в семье и ей стало неловко.

— Ты прав, Нильс! Но куда ты меня несешь, если ты сам — бездомный пес?

— Скоро сама увидишь, — засмеялся Нильс. — Еще три собачьих перебежки — и мы будем на месте.

Когда Нильс с Барбарой оказались на месте, между гор стала уже отсвечивать красная полоса света.

— Свои? — спросил чей-то звонкий голос из тени темного куста.

— Свои, — пробурчал Нильс.

— Кого ты там тащишь? — из укрытия вылезла маленькая растрепанная собачонка.