Спиридон Вангели - Панталония — страна чудаков Страница 4

— Что же это получается, кум? — спросил его Матей. — Ты что, на оба уха оглох?

— Обычно одним не слышу, но временами бывает, и обоими. Но я не расстраиваюсь: вся сила у меня тогда в глаза переходит! Вижу даже в темноте. Можешь снимать шляпу и в сумерках, я не обижусь, всё увижу.

Прошло несколько дней, а воды много утекло. Иустин возгордился. При случае говорил жене:

— Смотри, оба соседа шляпу передо мной снимают.

Вот однажды шёл Матей с приятелем по улице, а навстречу Иустин.

— Сними шляпу, — сказал другу Матей, — а то этот глухой пень ничего не слышит.

— Кто глухой пень? — рассердился Иустин.

— Погоди, ты сам мне сказал, что оглох.

— Когда надо, я слышу, не беспокойся!

— Что ж ты, обманул меня?

— Да тебя и дурак обманет! Скажи, зачем ты держишь кошку? Уж я-то знаю, сам сидишь на чердаке и ловишь вместо неё мышей! У тебя курица из двадцати яиц трёх цыплят выводит! Спасибо, что мой петух через забор перелетает, — твой-то только кукарекает, точь-в-точь как его хозяин! И ты хочешь, чтобы я перед тобой шляпу снимал?!

Матей, конечно, от стыда чуть сквозь землю не провалился. Так опозорить его! При народе!

— Спасибо, кум! — только и сказал он.

— Пожалуйста! С сегодняшнего дня запрещаю тебе снимать передо мной шляпу! Если б под нею была другая голова — ладно! А твою видеть больше не хочу. Сиди на чердаке. Лови мышей!

К вечеру поссорились и их жёны.

— Чем жить с глухим, лучше повеситься! — кричала через забор жена Матея. — А ещё кого-то строит из себя…

Ходят соседи друг на друга очень сердитые. Даже воду перестали брать из одного колодца.

Но и этого им оказалось мало. Иустин однажды сказал, что не хочет под тем же дождём мокнуть, что Матея поливает. Лучше он крышу над своим двором построит, а на огород воду из речки будет таскать. И даже под тем же снегом ходить не будет! Лучше всю зиму на печке просидит, но не выйдет под те же снежинки, на которые кашляет Матей.

Вот такие дела. Кто только не пробовал их помирить. Ничего не получалось. Кто пробовал — с двумя шишками уходил.

Сами соседи друг друга за две версты обходили. А надо сказать, что за околицей их села протекала речка.

«Не дай Бог встретиться на мостике!» — думал иногда Матей.

«Сброшу его в воду, как щенка!» — грозился кулаком Иустин.

Многие, конечно, знают закон: чего боишься, того не миновать.

Однажды Матей шёл через речку с мешком шерсти, а Иустин с другой стороны в гости к брату направлялся. И очутились они на том самом мостике. Что делать? Не поворачивать же обратно!

То ли мешок с шерстью был очень тяжёлый, то ли досада их весила больше десяти мешков, а может быть, просто доска отжила свой век… только вдруг — пррр! — мостик сломался и — бух! — оба в воду!

А река-то была горная, вода бурлила и пенилась. Да и глубина большая, а вода такая холодная, что дыханье перехватывало.

Матей плавать не умел, но шерсть ни за что не хотел терять и держался за мешок. А когда шерсть намокла и стала тяжелее, мешок быстро пошёл на дно. Мелькнули на поверхности пятки — только и видели Матея.

Иустин упал в воду с пустыми руками. И он, конечно, нахлебался воды. А потом вспомнил, что не один был на мостике. Проплыл туда, сюда. Вдруг видит: из воды две пятки торчат. Ухватил он пятки, к берегу потащил. Тянул, пока голова не появилась.

— Неужто это ты? — говорил Иустин, а сам волочит соседа на берег. Даже мешок с шерстью помог вытащить.

А что они сделали дальше, я думаю, вы сами догадались. Разделись оба и выжали одежду.

— Слушай, ну и тяжёлый же у тебя мешок! — сказал Иустин.

Стали они воду из шерсти выжимать — иначе её до дома не донести. Выжимали-выжимали, посмотрели друг на друга и прыснули со смеху.

— Так ведь можно и концы отдать, — сказал Матей, прыгая на одной ноге, — это он воду из уха выливал.

— А я тебе что говорил? Снимай шляпу, пока я жив. Есть перед кем!

Весь следующий день они таскали к реке доски и к вечеру, как ни странно, построили новый мостик.

Медвежьи конфеты

Тут надо сказать, что в стране крошек никогда не варили варенья, не делали конфет и чай пили без сахара. Не было сахара, пропал.

А в крошечном дворце случилось большое горе — королева внезапно захромала.

— Как пойдёшь на бал с хромой женой? — морщил лоб Великий Крошка.

Ни уколы, ни горькие микстуры не помогали: королева не поправлялась.

Решил король сам её полечить. Положил ей под ногу свою крошечную королевскую подушку, а перед этим собственным ухом эту подушку согрел, потому что холодных подушек королева терпеть не могла. И ещё отдал ей последнюю шоколадную конфету «Мишка на севере». (В Панталонии эти конфеты медвежьими называли.)

— Ты спишь, Ваше Величество? — разбудила его среди ночи королева. — Знаешь, нога перестала болеть! Очень приятно было моей ноге на королевской подушке спасть.

Сонный Великий Крошка от радости с постели вскочил и как был, в ночной рубашке, пустился плясать с королевой.

— Бом-бом, тили-тили-бом! — пел он, потому что другой музыки в этот поздний час даже у короля не было.

И королева плясала вовсю: то стул перевернёт, то вазу дорогую расколотит.

— Всё это ерунда! — кричал король. — Завтра устроим бал!

Наплясались вволю, а наутро королева опять захромала.

На следующую ночь король снова свою подушечку ухом согрел. Завернул в неё ногу супруги и принялся укачивать, как ребёнка:

— А-а! А-а!

Однажды посреди ночи пришла в голову королю странная мысль, и он вскочил как ошпаренный.

«А может, я её хромой в жёны взял? Может, она с детства такая? Плясать-то на свадьбе плясала, но платье на ней до пола было, шириной с мельничный жёрнов! Разгляди-ка под ним ноги…»

— О-о! Бедные мои дети! А вдруг мой старший сын захромает? — причитал король, хотя у него не только старшего, но и никакого сына пока не было.

— Выдай-ка замуж хромых принцесс! — плакал Великий Крошка, хотя и дочерей у него пока тоже не было.

Растолкал он королеву, проверить ногу. Но она как проснулась, так по-прежнему и захромала.

Ещё не рассвело, когда Великий Крошка послал гонца в соседнее царство-государство. Слыхал король, что там доктор есть такой умный, что на его большую голову ни одна шляпа не налезает. Уж он-то наверняка вылечит.

Долго ли, коротко ли, гонец вернулся с доктором. По огромной лысине его издалека узнали.

Надел доктор халат, очки, достал молоточек и по колену королевы постучал. Потом начал ей ногу так крутить и вертеть, что она два раза охнула и один раз ойкнула.

— Ерунда! — сказал доктор. — Пройдёт. — И дал ей новые лекарства.

Тут король приказал снять мерку с огромной докторской головы, и пока большеголовый обедал с королём, ему такую шляпу сшили — о-го-го! Четырёх крошек от солнца и дождя прикрыла бы.

Вернулся доктор в свою страну весёлый и в новой шляпе, а королева пуще прежнего захромала, — очень уж горькие лекарства ей доктор прописал.

Запечалился король, а крошки стали по всей стране травы целебные собирать.

Однажды крошка-мельник нашёл в лесу очень сладкий корень и во дворец принёс. Королева попробовала и говорит:

— Это лекарство мне подходит, после него меньше хромается.

Мельник Андрей был человек с головой. Всю ночь думал — утром к королю пришёл.

— Ваше величество! Голова у меня не такая большая, как у того доктора, но слыхал я, в других странах особое лекарство есть, медвежьи конфеты называется. Очень помогает.

— Да знаю я, что такие конфеты есть на свете, — покачал головой король. — Правда, стоят дорого. Дом с дымоходом отдают за шапку таких конфет. Но при чём тут нога королевы?

— А вы достаньте медвежьих конфет и обложите ими ногу королевы, от пятки до колена. И оставьте её одну до утра. Даже если умолять будет с нею остаться, — не слушайте. Иначе конфеты не помогут.

— Ладно, — сказал король. — Если поможет лекарство — пожалую тебе новую мельницу и звание генерала в придачу!

И скоро новые гонцы полетели в соседнюю державу с богатыми подарками.

Обратно гонцы тайком от всех возвращались: очень грабителей боялись, ведь везли в мешке страшно дорогие медвежьи конфеты.

Король сделал так, как сказал мельник, — обложил ногу королевы конфетами. И весь вечер очень боялся, что кто-нибудь к королеве войдёт и лекарство не подействует. Он даже повесил над дверью спальни колокольчик, а сам спрятался за портьерой с крошечной саблей в руке.

Всю ночь глаз не сомкнул, но колокольчик не звякал, только из-за двери какие-то звуки странные раздавались — вроде кто чмокал. Наверное, так лекарство действовало.

Королева проснулась раньше петухов и была весела, как никогда. Вышел король из укрытия, смотрит и глазам не верит: ни одной медвежьей конфеты не видно.