Ариэль. Другая история русалочки - Брасвелл Лиз Страница 4

Его правнучки и правнуки переглянулись, закатив глаза, и улетели. Все, кроме одной, которая продолжала сидеть на перилах и с любопытством наблюдать за прадедом.

– Морской царь обменял свою жизнь на жизнь дочери, и Урсула уничтожила его. Вот оно! – Скаттл издал пронзительный крик и подпрыгнул от радости. Когда он к тому же захлопал крыльями, несколько задержавшихся зрителей в отвращении закрыли головы руками, опасаясь следующего возможного действия со стороны птицы. – Король Тритон до сих пор жив!

– Прошу прощения? – вежливо переспросила оставшаяся возле него правнучка.

– Ты разве не поняла? – обернувшись к ней, Скаттл указал на сцену. – Если всё прочее в этом представлении было правдой, тогда Урсула до сих пор держит Тритона в качестве своего узника! Он не умер! Эй, Джонатан! Нам предстоит прогрести разбредывание подобной возможности!

– Меня зовут Джона, прадедушка, – деликатно поправила Скаттла юная чайка.

Казалось, он её не слышал.

У Скаттла появилась цель, которой у него не было со времён, когда он помогал русалочке по имени Ариэль. Словно вдохнув новую жизнь в свои усталые старые крылья, он устремился к замку. Правнучка молча последовала за ним.

Когда король и королева Тирулии решили, что пришло время каждому из их отпрысков избрать свою стезю и тропу, по которой они пойдут по взрослой жизни, и, что ещё важнее, покинуть главный дворец, принц Эрик довольно неожиданно отдал предпочтение маленькому замку на самом берегу моря.

В отличие от других древних крепостей, для постройки которых использовался гранит и серый камень, этот замок был сложен из светлого песчаника, благодаря чему при взгляде на него возникали ассоциации с пляжем. Приятным дополнением, являвшимся делом рук дедушки Эрика, был красивый мостик, ведущий к смотровой площадке и поддерживаемый изящными арками в духе римских акведуков. Две самые высокие, покрытые черепицей башни отчётливо напоминали архитектуру городов Востока. На вершине третьей была расположена пергола [(итал. pergola) – увитая зеленью беседка или коридор из трельяжей (лёгких решёток) на столбах или арках. В парках перголы служат укрытием от зноя], обвитая виноградной лозой и благоухающая ароматом жасмина. Просторная зала для званых ужинов – ещё одно современное дополнение – была отделана по последней моде и остеклена от пола до потолка.

Примечательно, что практически все помещения, предназначенные для обитателей и гостей замка (исключая разве что комнаты слуг, занимающих самое низкое положение), выходили окнами на море.

Этот факт представлял большой интерес для людей, населявших здание, сельских жителей, которые нахваливали замок каждому встречному, и отправившихся в большое путешествие туристов из Бретландии, которые непременно делали остановку, чтобы хоть мельком взглянуть на величественное здание.

Но особый интерес окна представляли для тех жителей королевства, которые передвигались на четырёх лапах или с помощью двух крыльев. Разумеется, всем местным чайкам было хорошо известно местоположение кухонь. Окна этих помещений имели первостепенное значение. Варёные моллюски, лакомое содержимое раковин которых было выскоблено не подчистую; горы крошек зачерствевшего хлеба; мясо, пролежавшее слишком долго; фрукты, которые начали подгнивать... Всё это бесцеремонно выбрасывалось из окон и попадало в скрытый от взора уголок лагуны. Скрытый от людского взора, если быть точнее.

Также было доподлинно известно, что графиня Гертруда, кузина Эрика, души не чаяла во всём, что умело летать, и можно было рассчитывать на то, что она часами будет стоять у окна своей комнаты, приманивая угощением чаек, голубей, воробьёв и даже ястребов-перепелятников, лишь бы они приземлились к ней на ладонь.

Ибрийский посол, Иасе, жуткий параноик, боявшийся, что его могут отравить, то и дело выбрасывал подаваемые ему блюда из ближайшего окна.

В то же время следовало помнить, что все предметы, вылетавшие из окна принцессы Ванессы, для живых существ представляли опасность: они были острыми и чаще всего ядовитыми.

После нескольких секунд крутого подъёма Скаттлу удалось усесться на перемычку этого последнего, незастеклённого окна. Правнучка-чайка последовала его примеру.

– Ба! Вот так хоромы! – сказал он, с интересом оглядываясь по сторонам. Затем устроился поудобнее и приготовился ждать.

Возможно, чайки действительно немного рассеянны, иной раз им сложно сосредоточиться, порой они проявляют жадность, а когда дело доходит до драки за действительно ценный трофей, их поведение может граничить с сумасшествием, но есть у них одно неоспоримое достоинство – они умеют ждать. Часами, если придётся, ждут чайки: отлива; возвращения рыболовных судов; перемены ветра; чтобы несносные людишки оставили свои объедки тем, кто и без того заслужил полное право отнять у них угощения хитростью и ловкостью.

Джона склонила набок голову, наблюдая за действиями горничной, которая подошла к окну, выходящему на торец замка, и вылила содержимое ночного горшка прямо в море.

– И люди ещё жалуются на наши манеры, – неодобрительно пробормотала она.

– Тсс! – цыкнул на неё Скаттл, не открывая клюва.

В конце концов их терпение было вознаграждено. Ванесса плавной походкой вошла в комнату, оставив двух своих слуг снаружи.

– Увидимся позже, мальчики, – промурлыкала она.

Мужчины поклонились в унисон. Отличить близнецов друг от друга было практически невозможно. На них была одинаковая форма, причём сюртуки их были значительно дороже, а шляпы с перьями – элегантнее тех, которые выдавались всем прочим дворцовым слугам.

Принцесса начала раздеваться: сняла перчатки, накидку и широкополую шляпу, прикрывавшую её тёмные волосы. Головной убор был сделан из коричневого бархата, тулья расшита золотом, а лента – перьями редких заморских птиц... Но, несмотря на всё это, женщина небрежно бросила шляпу на кровать. Затем она начала тихо напевать одну из арий только что услышанной оперы, постепенно наращивая громкость и всё шире раскрывая рот. Вскоре она уже голосила во всё горло, даже слегка удивив чаек силой своего вокала.

Это было совсем не похоже на то, как пела Ариэль.

О да, звучавший голос, вне всяких сомнений, прежде принадлежал русалке, а мелодия была точно выверена. Но манеру исполнения неприятно отличала излишняя громкость, в словах не чувствовалось души, а ноты не перетекали одна в другую так плавно, как это было у Ариэль. Всё это звучало так, словно талантливому ребёнку без музыкального образования и жизненного опыта вдруг велели пропеть фрагмент произведения от лица женщины, увядающей от болезни и потерявшей свою единственную любовь.

Скаттлу пришлось приложить усилие, чтобы его не передёрнуло. Чайки, как известно, и сами не обладают врождёнными музыкальными способностями (насчёт чего любят подтрунивать другие птицы), но тем не менее песня, исполненная голосом Ариэль так бездарно, звучала кощунственно даже для этих пернатых.

Ванесса хохотала, мурлыкала себе под нос и издавала другие звуки, которые бы никогда не вышли из уст Ариэль.

– Что скажешь, могучий царь морской? Тебе понравилась песенка томящейся от любви русалки?

– Я не вижу никого похожего на могучего морского царя, – шепнула Скаттлу правнучка. – Возможно, принцесса выжила из ума.

Скаттл ей не ответил. Он щурился и наклонял голову, чтобы как следует рассмотреть каждый уголок комнаты, доступный взгляду сидящего на окне. Но внутри не было ни единого предмета, в котором мог бы содержаться полип, даже крошечного аквариума.

Ванесса остановилась перед обширной коллекцией бутылочек и прочих дамских безделушек, расставленных на её туалетном столике: мускусные духи в миниатюрных стеклянных флаконах; экзотические масла в кувшинах, вырезанных из розового камня; такое множество кистей и щёток из свиной щетины, что их хватило бы на поддержание во всей красе внешности целой армии принцесс. Единственное, чего у неё не было (о чём Скаттл и не догадывался), так это служанки, использующей все эти предметы для ухода за красотой своей госпожи. Взглянув на себя в зеркало, принцесса сложила губы бантиком и продолжила свой путь, исчезнув с глаз чаек в гардеробной. Казалось, будто она держала что-то в руке, но убедиться в этом наверняка было сложно.