Сергей Козлов - Всё о Ёжике, Медвежонке, Львёнке и Черепахе Страница 45

Блестит река.

Хлюпают волны.

А он прыгает рядом с маленьким зайчонком и смеётся.

Или вот: сумерки, какие-то далёкие огоньки, а далеко внизу — река.

И в этих сумерках Заяц сидит с робкой, милой зайчихой, и они глядят на далёкие огоньки, на реку, и у зайчихи чёрные-чёрные, как ягоды смородины, глаза.

«Зачем? Почему?» — всё время спрашивала Заячья голова, и Заяц ничем не мог помочь ей с ответом.

Потом он вставал, куда-то шёл, что-то пытаясь сообразить, сделать, но опять видел себя как со стороны, застывшим у двери и глядящим через весь дом в то же окно и ничего за этим окном не видя.

Опять какие-то картины носились в Заячьей голове. А может, просто голова оторвалась от Зайца и он не заметил этого?

Такая мысль понравилась Зайцу.

Он представил свою голову, отдельно скачущую по лесу, и подумал, что бежать она должна на ушах, вверх тормашками, всё время глядя в серое небо.

За окном падал редкий снежок. Было пасмурно, тихо. Но Зайцу не было грустно.

Была только малая горечь, что голова вот вернулась, села на место и Заяц видел теперь падающий снег и не мог, вслед за головой, бежать по своей прожитой жизни.

В это же самое время

— Ну вот, снова пошёл снег, — сказал Медвежонок. — А я думал — его уже никогда не будет.

— И я, — сказал Ёжик.

— А ты почему думал? Я — потому что облаков не было, а ты?

— А я, — сказал Ёжик, — а я…

— Солнышко увидел, вот и обрадовался!

— Ага…

Они стояли на заметённой тропинке на холме, а вокруг летел снег.

Всю неделю до этого светило солнце, и ещё вчера в большом синем небе не было ни облачка. Небо было такое высокое, лёгкое, что казалось, прыгни с крыши — и полетишь.

И Ёжик так и сделал: забрался на крышу, прыгнул — и упал в сугроб.

Из сугроба, как со дна колодца, он увидел над головой совсем тёмное небо, звёзды — и испугался.

«Как же так? — думал Ёжик, сидя в сугробе. — Там, наверху, весело и легко, а тут — ночь? Значит, когда весело и легко и хочется петь, прыгать и кувыркаться, о д н о в р е м е н н о, — Ёжик остановился и ещё раз про себя повторил: «О д н о в р е м е н н о, то есть в о д н о и т о ж е в р е м я», — страшно и темно? Не может быть! Это просто плохой сугроб».

И Ёжик снова залез на крышу, попрыгал, поплясал, вздохнул лёгкого голубого неба, оттолкнулся — и полетел.

Сугроб, в который в этот раз упал Ёжик, был такой глубокий, что небо высоко над ним было просто чёрное, а звёзды — колючие и злые.

«Так-так-так», — забормотал Ёжик и прикусил губу, чтобы не разреветься.

И тут же услышал:

— Э-ге-ге-гей! Ежи-и-ик! — это кричал Заяц. — Ты где-е?

— Я здесь, — сказал Ёжик в сугробе.

Но Заяц его не услышал.

— Наверное, пошёл к Медвежонку, — вслух сказал Заяц. — Ежи-и-ик! — закричал он ещё громче. — Ты пошёл к Медвежонку?..

— Я здесь! — крикнул Ёжик.

Но Заяц его снова не услышал.

«Я здесь, я — в сугробе, думал Ёжик, — но меня нет, потому что у них там солнце, а у меня — ночь».

— Я здесь! — крикнул он изо всех сил, и Зайцу почудилось, что кто-то разговаривает.

— Кто говорит? — спросил Заяц.

— Это я! Я! — кричал Ёжик из сугроба. — Я здесь! Я же тебя слышу! Иди сюда, Заяц!

— Почудилось, — сказал Заяц и убежал.

А Ёжик выбрался из сугроба, вошёл в дом, растопил печь и сел у огня.

Солнце по-прежнему сияло в окнах, и снег сверкал.

Но Ёжик думал:

«Сейчас придёт ночь, станет темно, страшно, но о д н о в р е м е н н о, в э т о ж е с а м о е в р е м я, — весело и легко».

Стало смеркаться.

Ёжик сидел у печки и ждал темноты.

А когда стемнело, влез на крышу, поглядел на чёрное-чёрное, без звёзд, небо, глубоко вздохнул, зажмурился — и прыгнул в сугроб.

Какое-то время Ёжик не открывал глаза.

Он сидел в сугробе с закрытыми глазами и думал.

«Неужели, — думал Ёжик, — неужели я открою глаза и увижу голубое небо и солнце? Тогда… Тогда я буду знать, что одновременно, в одно и то же время, день и ночь, ночь и день».

— Раз! Два! Три! — вслух сказал Ёжик — и открыл глаза.

В первое мгновение ему показалось, что вспыхнул ослепительный свет. Но это только показалось. Он закрыл, снова открыл глаза — и ничего не увидел.

«Как же так?»

Ёжик снова закрыл и открыл глаза и вдруг п о н я л, что н и ч е г о нет, что он н и ч е г о не видит, что вокруг — тьма.

— Темно… — прошептал Ёжик. — Значит, и днём и ночью — одна ночь…

И медленно стал выбираться наружу.

— А знаешь, почему пошёл снег? — тараторил Медвежонок. Снег летел и кружился, и они стояли на холме, полузанесённые снегом. — Потому что Заяц ко мне вчера прибежал и говорит: «Наверное, снег пойдёт!» — «Да ты что?» — «Ага, — говорит, — я только что был у Ёжика и слышал, как они вздыхали». — «Кто?» — «Сугробы! Один говорит другому: „Я здесь“, — говорит! А когда сугробы разговаривают, обязательно пойдёт снег».

Ёжик смотрел на туманный за снегом лес, на мутное-мутное небо, на Медвежонка и горько думал, что во всём свете, наверное, нет ни одного сугроба, из которого они с Медвежонком могли бы сейчас увидеть высокое, лёгкое небо.

Как Ёжик с Медвежонком меняли небо

Жили-были в лесу Ёжик с Медвежонком. Жили они хорошо, дружно, но время от времени происходили с ними необыкновенные приключения… Вот и сегодня…

Через лес, через поле, в горку, с горки, по брёвнышку катился Медвежонок и кричал:

— Ё-жи-и-и-к! Ё-жи-и-и-к! Что я нашёл! Что нашёл! Что нашёл!..

— Что? — появился из одуванчиков Ёжик.

— Калы-балы-талы-балы! — запыхавшись, забубнил Медвежонок. — Понял?

— Не-а.

— Калы-балы-талы-балы! — Ну, понял?

— Нет, — затряс головой Ёжик.

— Эх ты! — И опять забубнил, забубнил что-то прямо Ёжику в ухо. — Ну?

— А где? — спросил Ёжик.

— Бежим!

Медвежонок схватил Ёжика, и они обратным путём — по брёвнышку, в горку, с горки, через поле — помчались, полетели и вбежали в лес.

— Вот! — раздвинул кусты Медвежонок.

Перед ними на опушке леса, наполовину укрытый зеленью, стоял покосившийся сарай, отдалённо смахивающий на верблюда. На «спине», прямо над дверью, кривыми буквами было написано:

Н Е Б Ы

— Не-бы, — по складам прочитал Ёжик.

— Ну как? Хочешь, дай ему травки.

— Кому?

— Верблюду! — И Медвежонок скрылся в сарае.

«Помоги!» — тут же услышал Ёжик и через секунду увидел самого Медвежонка, выбирающегося из сарая с огромным рулоном, будто с ковром, на плече.

— Что это? — спросил Ёжик.

— Берись, — сказал Медвежонок.

Через лес, через поле, в горку, с горки, по брёвнышку мчались теперь Ёжик с Медвежонком; на плечах у них, как бревно, мчался этот непонятный предмет.

Добежав до двух худеньких пеньков посреди поля, Медвежонок закричал:

— Стой! Самое подходящее место! — и сбросил рулон на траву.

Жарко трещали кузнечики, неподвижно отражалось в реке колючее солнце.

— Для чего, — спросил Ёжик, — подходящее?

— Для того! — И Медвежонок запел, замурлыкал, взбираясь на пенёк:

Мы небо поменяем,Мы небо поменяем,Мы небо поменяем —Бам, бам, бам!

— Что — поменяем?.. — Ёжик открыл рот.

— Небо, — просто сказал Медвежонок. — Жарко! — Встал на пеньке, зацепил лапой выгоревшее, вылинявшее на солнце небо и — потянул.

И — бывает же так! — небо недовольно сморщилось, а потом, как скатерть, поползло с неба, а солнышко солонкой покатилось и упало за лес.

— Ты что делаешь? — закричал Ёжик. — Что ты делаешь?!

Но было поздно. Медвежонок, стоя на пеньке, приспосабливал новое небо, пыхтел, отдувался и смахивал пот со лба.

— Помоги! — рявкнул он.

И они вдвоём растянули новое небо, по которому сперва полетели, прощально курлыкали, журавли, а потом… посыпало мелким дождичком.

— Эх! — огорчился Медвежонок и ударил себя лапой по ноге. — Не то!

Он стащил новое небо, быстро скатал в рулон, «берись!» — кивнул Ёжику и взял свой конец на плечо.

— А как же… это? — еле выговорил Ёжик и ткнул лапой вверх, где было совсем пусто. — Ведь там ничего нет…

— Побудет так, — сказал Медвежонок.

И они помчались.

Тем же путём — в горку, с горки, через поле, по брёвнышку — они мчались за новым небом, волокли старое с плачущими журавлями; с него капала вода.