Меган Моррисон - На землю с небес и дальше в лес Страница 49

— Отпусти ее.

Произнесший эти слова голос не принадлежал ни Рапунцель, ни Джеку, и Рапунцель тотчас его узнала. Она никогда его не забудет. Первый голос, в котором она услышала жестокость в свой адрес.

— Рун, — потрясенно выдохнула она.

Он возник перед ее глазами, трепеща мерцающими крыльями.

— Покорись, — тихо вымолвил он. — Позволь Дереву-матери тебя забрать.

— Так вы отправили ее в путь за этим? — закричал Джек. — Дать себя съесть? Я никогда не соглашался помогать в этом! Вытащите ее оттуда!

— Мудрейшая не отправляла ее сюда на смерть, — ответил Рун. — Дерево-мать ее не убьет.

Рапунцель напряглась и откинула голову, но уже была прижата всей поверхностью тела к дереву, так что погружению было невозможно сопротивляться. Исчез носок ее ботинка; ушли целиком ступня, часть колена и бедра; и теперь уже кора сама карабкалась по рукам и ногам, пытаясь добраться повсюду, неумолимо затягивая внутрь.

— Пожалуйста, Рун! — Рапунцель пошевелила застрявшим плечом в попытке его освободить, но только провалилась еще дальше, по самую подмышку. Следующей будет шея. — Помоги.

— Не могу, — ответил Рун.

По щекам Рапунцель покатились горячие слезы. Она хотела всхлипнуть, закричать, но стоило шевельнуться — и она пропала.

— Я сделала, как вы просили, — прошептала Рапунцель.

— Позволь Дереву-матери тебя забрать, маленькая узница, — повторил Рун. — Через волшебный лес я быстро доберусь обратно и скажу Мудрейшей, что ты выполнила обещанное. А ты, Стеблелаз, возвращайся на Красную поляну и требуй свое вознаграждение. Мы все еще готовы тебе помочь.

— Я разрублю эту штуку, — пообещал Джек, — Я достану тебя, клянусь…

— Нет, Стеблелаз. Она должна сделать то, зачем пришла, а тебе надо успеть в Гегууль.

Голос Руна звучал совсем рядом с ухом Рапунцель. Она слышала шелест крыльев, но не могла повернуться, чтобы посмотреть на эльфа. Ее лицо было на расстоянии волоса от испещренной глубокими бороздами коры, которая покрывала ствол огромного дерева.

— Я не думал, что ты сможешь пройти так далеко, как тебе удалось, — едва слышно проговорил Рун. — А сейчас ты отправишься туда, где бывали немногие. И да откроет Дерево-мать твои глаза.

— Я когда-нибудь оттуда выберусь? — выдохнула Рапунцель. — Пожалуйста, скажи, что я выберусь оттуда.

— До свидания, маленькая узница.

 Рапунцель уткнулась в черную кору сначала носом, потом губами, и после этого уже не могла ничего спрашивать. Закрыв глаза, она обмякла.

Дерево-мать поглотило ее целиком.

Глава 19

Рапунцель моргнула, но даже не почувствовала движения век. Попыталась заговорить, но не смогла издать ни звука. Внутри Перводрева звуки гасились так же, как и свет.

Зато пошевелить пальцами получилось. Рапунцель вздохнула с облегчением. Раз пальцы двигаются — ее тело на месте. Она топнула, потрясла ногами, пожала плечами — да! Даже лицо можно потрогать. Она цела, дерево ничего не съело.

Или съело все целиком.

Рапунцель потянулась в темноту, думая коснуться внутренних стенок дерева, но ничего не нащупала. Ни грубой коры, ни осыпающегося пепла. Она сделала несколько осторожных шажков куда придется и снова протянула руку. Ничего.

Тогда Рапунцель присела, чтобы пощупать, что внизу. Она же должна на чем-то стоять? Но ничего твердого под ногами не оказалось.

— Выпусти меня! — беззвучно крикнула она. — Мне страшно!

Чернота вокруг медленно закружилась, и Рапунцель вместе с ней.

— Стой! — попыталась крикнуть Рапунцель. — Пожалуйста, остановись!

Вращение прекратилось, заставив ее ахнуть. Темнота ткнула ее носом в косу. Рапунцель видела ее и только ее: золото, сияющее в темноте, словно светящееся изнутри. Выглядело так, будто ее отрезали, оставив всего метра три.

Рапунцель охнула, схватила волосы обеими руками и потянула к себе: поднести к лицу, рассмотреть. И коса удлинилась, будто вытянутая из темноты.

Значит, не отрезали. Просто большая часть ее не упала внутрь дерева. Остальное все еще лежит в снегу где-то снаружи. И действительно, стоило начать тянуть, перехватывая руками, как горка сияющего золота стала расти. Однако в самом конце коса натянулась и перестала поддаваться. Уж не зацепилась ли за что-нибудь?

Не успела Рапунцель подумать об этом, как мрак вокруг схлынул, будто чернила. Она снова оказалась под звездами на темной заснеженной равнине, словно Перводрево никогда и не появлялось. Джек стоял в пяти шагах: пятки упираются в снег, руки вцепились в конец косы. Неподалеку валялось брошенное волшебное колесо. А рядом с ним, полузанесенная снегом, лежала подаренная Перл железная цепь, мокрой спутанной кучкой, будто Перводрево ее выплюнуло.

— Джек! — закричала Рапунцель, но звука по-прежнему не услышала.

Джек не ответил. Он намотал косу на руку и отклонился назад, дрожа от усилий, оставляя глубокие борозды в снегу там, где он пытался найти опору.

— Давай, — бормотал он. — Давай же!

— Джек, я тут! Прямо перед тобой! — беззвучно закричала Рапунцель.

Джек только стиснул челюсти и потянул сильнее. Он взмок от усилий, по вискам его катился пот. Рапунцель дернула косу к себе, пытаясь вырвать ее из рук Джека.

— Я вернулась, разве не видишь? Не тяни!

Джек не отступал.

— Выпусти ее! — крикнул он.

Рапунцель бросила косу и побежала к нему. Не встречая больше сопротивления, Джек пошатнулся и упал на спину. Рапунцель встала на колени прямо на снег и схватила его за плечи. Точнее, хотела схватить: ее руки прошли сквозь него.

Она с изумлением посмотрела на них. Опять попыталась коснуться Джека, на этот раз уже не так удивляясь тому, что ничего не получилось. Он не мог ее увидеть, услышать или почувствовать. Постепенно до Рапунцель дошло, что и ее колени не чувствуют холода. Ее не обдувает ночным ветром. Она не вдыхает запах дыма от костра.

Она не с Джеком, а по-прежнему внутри дерева. По крайней мере, большая ее часть.

Рапунцель поднялась на ноги и снова взялась за косу. Дернула к себе, так, чтобы Джек не смог достать.

— Нет! — крикнул он, встал на колени и потянулся к золотым волосам, но Рапунцель затащила в Перводрево самый конец, и Джек остался с пустыми руками. Издав горестный стон, он опустился на колени прямо в снег.

Рапунцель взглянула наверх, на огромное черное дерево, нависшее над Джеком, на широкие темные ветви на фоне ночного неба. Она не понимала, как, находясь внутри Перводрева, может так его видеть, и спросила все так же беззвучно:

— Что я должна сделать?

Дерево не ответило. Вместо него заговорил Джек.

— Я должен вернуться домой, — сказал он, обращаясь к дереву, словно говорил с Рапунцель. Бледный, с синяками от усталости, он поднял из снега упавшую железную цепь и стиснул ее в руке. — Не знаю, как скоро ты сможешь выбраться оттуда, если вообще сможешь, — с трудом выговорил он и запнулся. — Рун сказал, что вернется за мной после того, как проведает Мудрейшую — он отведет меня на Красную поляну, добывать то, что нужно великанше. Если ты не выберешься до его возвращения, мне придется пойти с ним. Я не допущу, чтобы Тесс оказалась в Гегууле. Но я не хочу оставлять тебя так.

Как Рапунцель хотелось сказать ему, что она понимает! Конечно, он должен помочь Тесс. Вот только как им потом увидеться? Наверное, придется пойти в Фиолетовые горы и найти его дом в Нехватаеве.

Не успела она об этом подумать, как все затуманилось, звездная ночь и снег начали кружиться и расплываться, словно затягиваясь туманом. Через несколько секунд туман сдуло, и Рапунцель оказалась в сером мире: под серым небом, у серых камней, на серой земле, перед серым домиком-развалюхой. Единственным иным цветом вокруг был фиолетовый: ярко-лиловый край сумеречного неба придавал всему сиреневый оттенок.

Джек тоже оказался там, но уже не на коленях. Он стоял на пороге домика, дрожа всем телом. С привычным заплечным мешком и в жилете. В руке он держал что-то золотистое, размером и формой похожее на яйцо. Он сунул это в мешок и локтем захлопнул дверь, потом торопливо спрыгнул с двух валунов, служивших крыльцом, и, часто и неровно дыша, помчался по каменистой тропе прочь.

— Куда это ты? — сердито окрикнули его.

Рапунцель снова обернулась к домику посмотреть, кто это сказал. Оттуда вышла женщина и моментально нагнала Джека. Она была не старая, но худая и с кожей, будто туго натянутой на кости лица, с черными прямыми волосами, выбившимся от бега из низкого тугого пучка, и с темными глазами точно как у Джека.

— Не могу объяснить, времени нет. Я должен бежать... Прости, мама. Вернусь через четырнадцать недель...

— Четырнадцать недель? — воскликнула мама Джека. — Ты нужен нам здесь! Как я буду здесь справляться без тебя целых три месяца?

Джек понизил голос:

— Деньги у тебя будут. Гусыня на моей кровати несет золотые яйца. Спрячь ее, не дай ворам до нее добраться.