Владислав Крапивин - Колесо Перепёлкина Страница 5

Но гордого рассказа не вышло. Едва мама вошла и глянула на Васю, как сразу спросила:

— Что с тобой случилось?

И Вася расплакался. Взахлеб. И всю историю с письмом рассказал сквозь громкие всхлипы и отчаянные слова, что в школу больше не пойдет.

— Ну и дела… — сказал папа, когда Вася наконец успокоился (не совсем, а слегка).

— Что значит «ну и дела»! — возмутилась мама. — Твои пустые восклицание здесь не помогут!

«Сейчас опять поругаются», — тоскливо подумал Вася.

Но мама и папа на этот раз не поругались. Они дали Васе холодного молока (хорошее средство от слез) и пошли в школу.

Вернулись родители не скоро, часа через два. Оказалось, что в школе они угодили прямо на педсовет. Он был не из-за письма, конечно, а просто очередной, но тут речь сразу пошла о Перепёлкине. Подробностей Вася никогда не узнал (незачем школьникам знать педсоветовские разговоры). Но все же мама проговорилась, что Инга Матвеевна негодовала: «Что будет, если с восьми лет школьники начнут крутить романы, а не заниматься учебным процессом!» А другая учительница, пожилая Полина Аркадьевна, сказала: «Господи, да что было, то и будет, как во все времена…» А потом предложила Васиным папе и маме: «Знаете что, давайте мне вашего Перепёлкина в мой класс. Я не боюсь тех, кто рассуждает, сама такая. И место как раз есть, Юрик Ромкин уехал с родителями в Канаду…»

И на следующий день Вася пошел во второй «А».

Полина Аркадьевна была спокойная и не сердитая. И ребята были не вредные, не хуже, чем в прежнем классе. Правда и здесь Васю стали называть только по фамилии — видимо, эта привычка перетащилась сюда из второго «Б» и ничего с этим не поделать. Лишь Полина Аркадьевна иногда спохватывалась и говорила «Вася» (и даже «Васенька», если получал пятерку).

Васиным соседом по парте оказался Шурик Кочкин (раньше с ним сидел уехавший Ромкин). Шурик был хороший, добрый, одна только беда — он ужасно увлекался шахматами и почти ни о чем другом не мог говорить. А Вася в шахматы играл еле-еле. Понятно было, что большими друзьями с умным очкастым Шуриком они не станут. И все же, когда на перемене подошла Маргарита Панченко и спросила: «Ну как ты себя чувствуешь на новом месте?», Вася бодро ответил:

— Лучше всех!

Ему и в самом деле было неплохо. Про Мику Таевскую он почти не вспоминал (больно она нужна!), за окнами стоял чудесный, по-летнему жаркий сентябрь, а Полина Аркадьевна никогда никого не ругала.

Однажды на уроке чтения на скамейке между Васей и Шуриком завозилось что-то непонятное. Живое. Вася глянул и обмер. Там сидела и умывалась передними лапками крыса! Конечно же, Вася понял, что сейчас завопит и кинется прочь. Но… Шурик почему-то не кидался и не вопил. Он посадил жуткого зверя себе на клетчатые форменные штаны и шепотом сказал:

— Не бойся, это Вовчик, он добрее всякой кошки. И старый. Почти все время спит…

Однако сейчас этот зверь по имени Вовчик не спал, а поглядывал на Васю. Вася проглотил комки страха, сжал в себе противную дрожь и попытался рассуждать здраво. Конечно, с одной стороны это настоящая крыса — с острой усатой мордой и противным голым хвостом. Но с другой… ясно, что ручная. И не кусачая. И выражение на мордочке вполне славное, дружелюбное даже.

— Хочешь познакомиться? — шепнул Шурик.

Вася не был уверен, что хочет. Но Шурик сгреб Вовчика и усадил его на Васины брючки (такие же клетчатые; Вовчик, наверно, и не заметил разницы). Вася опять вздрогнул: теплый кожаный хвост змейкой скользнул по голой коленке. «Мамочка…» Но что делать то? И Вася сделал то, что полагалось. Дрожащим мизинцем погладил серо-коричневую шерстку на крысиной спинке. Вовчик снова сел на задние лапки, стал принюхиваться к пуговке на клетчатой безрукавке. Вася вздохнул и погладил опять…

— Ну вот. Опять ты притащил с собой несчастное животное… — Оказалось, что к парте подошла Полина Аркадьевна. — Сколько раз я объясняла, что здесь у нас не живой уголок…

— Да не тащил я его! — взмолился Шурик. — Сам забрался в рюкзак! Он всегда так: спрячется в какую-нибудь сумку, чтобы поспать, а потом вылезает, где не надо!

Все оживились, завытягивали шеи. Но без лишнего любопытства. Оказалось, что с добродушным крысом Вовчиком в классе все знакомы давным-давно. И никто его не боялся, даже самая писклявая девчонка Марина Бусина.

— Спрячь сейчас же, — велела Шурику Полина Аркадьевна. — И пусть спит дальше. А ты иди рассказывать стихотворение… А если еще раз принесешь Вовчика на уроки, я вас обоих отправлю к Валерьяну Валерьяновичу.

— Валерьян Валерьяныч тут же помрет, — подал с задней парты самый языкастый ученик второго «А», Дима Шерстнев. — Он боится всех зверей мышиной породы, даже электронных.

— Кто тебе сказал такую глупость? — удивилась Полина Аркадьевна.

— Брат сказал, он в девятом классе учится. Валерьян Валерьяныч даже в компьютерный класс никогда не заходит, потому что там тоже мышки, с хвостатыми проводами…

Все развеселились. Но никто не поверил, что Валерьян Валерьянович боится мышей. Он был очень строгий и, значит, — бесстрашный. Конечно же, он никого не боялся, а его боялись все.

…Видите, автор этой повести никак не может добраться до истории с Колесом — что это за штука и откуда. Но без рассказа о Валерьяне Валерьяновиче ничего не будет понятно. Поэтому сначала — о нем.

Джунгли

Валерьян Валерьянович Игупкин был завуч. Эту должность можно сравнить вот с чем. На кораблях бывают капитаны, они руководят плаванием, а у капитанов есть старшие помощники, старпомы — они ведают порядком на корабле. А в школе, у директоров, такие старпомы — завучи. Поэтому завуча иногда боятся даже больше, чем директора. Ведь именно завуч отвечает за дисциплину и знает всех ее нарушителей. И всегда следит за выполнением школьных правил.

Валерьян Валерьянович очень любил школьные правила. Но считал, что у этих правил есть большой недостаток — их мало. Время от времени он придумывал дополнительные. Например, что сменная обувь должна быть только на кожаной подошве (чтобы резина не пачкала паркет). Или что виновные в курении старшеклассники должны платить штраф, а потом еще писать сочинение на тему: «Почему никотин вреден для моего здоровья и здоровья окружающих меня людей». Один девятиклассник написал такое сочинение в стихах:

Иду я в школу поутруИ вижу — дохлая скотина.Она сказала мне: «Мой друг!Погибла я от никотина.Меня предупреждал Минздрав,Но я, смеясь, кривила губки.Теперь я вижу, как был правИзвестный всем В.В.Игупкин».Ох, я сказать чуть не забылОт имени скотины бедной:Для окружающих кобылКуренье наше тоже вредно.

Валерьян Валерьянович очень рассердился и снизил автору оценку за поведение, хотя в сочинении все было написано правильно.

А еще Валерьян Валерьянович требовал, чтобы девочки не носили больших сережек и не ходили на каблуках выше трех сантиметров, а мальчики не красили волосы и не появлялись в школе без галстуков. Правда командовать старшеклассниками у него не всегда получалось (ну их, а то опять сочинят что-нибудь неуважительное). Зато в младших классах наводил он ох какой порядок. Здесь боялись его не только ученики, но даже учительницы — из тех, что помоложе…

В Гороно завуча Игупкина ценили и ставили в пример. В конце прошлого учебного года (когда Вася был первоклассником) Валерьяна Валерьяновича с учительской делегацией отправили на две недели за границу, в Англию. Школы Британского королевства поразили завуча из Осинцева. И, вернувшись, он стал в своей школе наводить такие же (тем более, что с будущего года школа должна была сделаться гимназией с углубленным изучением Шекспира и Диккенса).

Мальчикам всех возрастов было предписано сделать себе гладкие прически с проборами. А когда из этого ничего не вышло, Валерьян Валерьянович придумал для младших классов особую форму. Девочки должны были носить кофточки из крупно-клетчатой рыже-зеленой с черным ткани и такие же юбочки. Мальчикам полагались жилетики из той же материи. В холодную погоду им следовало ходить в темных отглаженных брюках (и никаких там джинсов, бананов и модных пиратских штанов с карманами у щиколоток!), а в теплую надевать брючки до колен, из того же «шотландского» матерьяла.

Родители взвыли: столько расходов! Но куда деваться? В другую школу? Там свои завучи и свои порядки, да, к тому же, денег за обеды требуют больше…

Правда, зимой было не до формы. Гимназия задолжала плату за отопление фирме «Осинкалорифер», и часто приходилось на уроках сидеть в свитерах, а то и в пальто и куртках. Но зима кончилась бурным таяньем снегов, пришел май с неожиданно жарким, как в июле, солнцем, и Валерьян Валерьянович опять начал наводить в школе блеск и порядок.