Джоди Андерсон - Пташка Мэй и страна Навсегда Страница 5

Где-то в чаще переговаривались два виргинских перепела.

— Как вить? Как вить? — спросил один, и его голосок прозвучал почти по-человечески, как и у всех виргинских перепелов.

— Как вить? — в свою очередь удивился другой.

Мэй глубоко вдохнула лесной воздух и пошла вперед.

Примерно через час девочка остановилась. Разделив челку надвое, точно шторки, чтобы ветерок обдувал ей лоб, Мэй посмотрела по сторонам. В этой части леса росли большие, старые деревья. Дубы, клены, сумахи стояли поодаль друг от друга, сохраняя вежливую дистанцию. Мэй знала: если пойти вперед и свернуть налево, то придешь к пологому холму, покрытому тесной порослью более молодых деревьев. Если свернуть направо, доберешься до русла высохшего ручья и огромных плоских камней, которые раньше служили кораблями, крепостями и танцплощадками для Пессимиста.

Сразу справа, за маленькими сосенками, начинались Бесконечные Дебри. Мэй не раз пыталась продраться через их колючие заросли. Обычно, пройдя несколько шагов, она оказывалась перед неодолимой преградой и, потирая царапины, с мрачной миной выбиралась назад. Мэй вытащила карту. О том, чтобы обойти дебри стороной и вернуться домой до темноты, нечего было и думать.

Девочка пожала плечами.

Она подошла к самым зарослям, и несколько мелких кустов тут же вцепились шипами в ткань ее кед.

— Цепляки противные! — Мэй шагнула, высоко поднимая ноги.

— Миээй?

Она обернулась.

— Иди домой, киса.

Пессимист замер в нескольких шагах позади и с любопытством разглядывал хозяйку. Кот обернулся, потом снова посмотрел на Мэй, будто хотел сказать: «Ты что, шутишь? Все только начинается!» Он ловко проскользнул под кустами, через которые только что пробилась Мэй. Она пожала плечами и пошла дальше. Колючие ветки жалили ее голые ноги. Девочка медленно продвигалась вперед, стараясь наступать на бревна и камни, чтобы держаться повыше от земли. Через десять — пятнадцать минут она забралась так далеко, что уже не видела края зарослей, куда бы ни посмотрела. Пессимист, играя, забегал вперед, скакал с бревна на бревно, нырял под низкие ветки. Несколько раз им приходилось отступать перед непроходимой стеной колючек и поворачивать в поисках другого пути.

Переход занял целую вечность. Прошло пятнадцать минут, а дебрям по-прежнему конца-края не было видно. Еще пятнадцать минут спустя ничего не изменилось. Как и вчера, у Мэй защекотало под ложечкой. Не стоило сюда залезать. Что, если она не сможет выбраться?

Пессимист, которому прогулка совсем не доставляла хлопот, успел заскучать. Он вернулся, чтобы посмотреть, как Мэй продирается через самые непролазные дебри в мире.

— Может, повернем обратно, киса? — Мэй поглядела на небо. Солнце клонилось все ниже. Она слишком поздно вышла из дома.

Кот сочувственно пригнул большие уши и вернулся к ней.

— Погоди-ка.

Мэй погрызла ноготь. Неподалеку она заметила небольшую прогалину. Если постараться, до нее вполне можно было допрыгнуть. Девочка присела, скакнула и твердо приземлилась на обе ноги. Потом посмотрела назад. Возвращаться теперь не имело смысла.

Через несколько минут заросли поредели, и вскоре Мэй смогла идти свободно. Ей даже не приходилось останавливаться, чтобы отцепить от кед очередную колючку. Мэй заметила, что земля тут стала другой. Если вокруг их дома лежала засохшая грязь, то здесь почва была мягкая, немножечко вязкая, почти что влажная. Сердце Мэй тревожно застучало. Она обернулась на заросли цепких колючек и почувствовала себя такой одинокой. Дом был далеко. Пожалуй, даже слишком.

Пессимист рысил впереди. Изредка он оборачивался и смотрел, поспевает ли за ним Мэй. Кот взбежал на вершину холма и скрылся из виду, а в следующее мгновение до Мэй долетел странный рык.

— Киса?

Девочка ринулась на помощь коту, взлетела на холм и обнаружила две вещи. Во-первых, рычал Пессимист. Во-вторых, они стояли на берегу озера.

Хвост кота вытянулся и застыл, точно палка, уши дрожали. Рычание шло откуда-то из глубины его брюха.

— Что там такое, киса?

Мэй с недоверием посмотрела на темный водоем. Это было всего лишь маленькое озерцо, напоминавшее по форме кривую букву О. И все же оно оказалось гораздо больше, чем предполагала девочка. На темной глянцевой поверхности не плавало ничего — ни плоского листа лилии, ни соринки. У берега, там, где вода касалась камней, дрожала мелкая рябь. В зеркальной глади отражались невесомые белые облака. Озеро было глубокое, полноводное. Словно бы Мэй очутилась в тропическом лесу, а не в засушливых окрестностях Болотных Дебрей. Неужели тут и в самом деле так глубоко?

Мэй шагнула вперед, споткнулась обо что-то, но устояла на ногах. И обернулась.

На земле, приоткрыв ржавые зубчатые челюсти, лежал медвежий капкан. Короткая цепь соединяла его с металлическим колышком, который валялся рядом.

Сколько же лет пролежала тут ловушка? И кто ее оставил?

Решив, что капкан, возможно, все еще действует, Мэй наклонилась, взяла его за цепь и зашвырнула в озеро. Бултых! По черной глади пошли круги. Мэй вдруг стало не по себе: пожалуй, не стоило этого делать. Она посмотрела кругом, вгляделась в лесную чащу. Тем временем облачка в небе потихоньку начали расползаться, будто испугались чего-то. Мэй сглотнула.

Она снова посмотрела по сторонам. На озерных берегах ни домика, ни фермы. Никакой Хозяйки тут не было.

— Миу? Мяу? Мээээй? — ныл Пессимист. Он бегал туда-сюда по краю леса, будто звал Мэй скорее пойти домой.

— Не бойся, киса. Это же просто водичка.

Мэй наклонилась и посмотрела на свое отражение. Вот и она — короткая челка, черная маечка, острые локти и коленки. А еще — какой-то мерцающий огонек.

Мэй задрала голову вверх. Сквозь дымку расходящихся облаков проглядывало солнце. Девочка посмотрела на озеро и снова на небо. Солнце было совсем в другой стороне, а этот огонек светился где-то под водой. Мэй наклонилась пониже и прищурилась. Огонек метнулся вверх, юркий, как рыбка.

И вдруг Мэй потеряла равновесие. Охнув, она замахала руками, но было поздно. Она с плеском шлепнулась прямо в воду.

Растопырив руки, девочка погружалась в глубину. Ледяная вода ужалила тело, и Мэй хорошенько ее наглоталась, прежде чем изо всех сил заработала руками и ногами.

Барахтаясь, она вынырнула на поверхность и поплыла к берегу, разбивая озерную гладь.

Внезапно Мэй почувствовала, как чьи-то сильные пальцы сомкнулись вокруг ее лодыжки. На миг они замерли, стиснули ногу покрепче — и вдруг как дернут!

Мэй ушла под воду с головой. Она отчаянно замахала руками, стараясь выплыть, но чьи-то пальцы держали ее крепко. Тогда девочка изо всех сил дернула ноги вверх, согнув колени. Пальцы наконец соскользнули, и она поплыла к берегу. В ушах звенели пронзительные вопли Пессимиста. Когда Мэй почти уже выбралась на илистый берег, что-то скользнуло по ее икрам в последний раз, и таинственное создание отступило. Пыхтя и отдуваясь, девочка выползла на твердую землю.

Она развернулась лицом к воде и отползла назад, а кот прыгнул и встал перед ней, словно лев на защите своего прайда.

Девочка схватила его и прижала к груди. Они оба не сводили с озера глаз, ожидая, когда оттуда вынырнет неизвестное чудовище.

Но все было тихо.

Мэй встала на ноги и начала медленно пятиться прочь от берега.

Если бы девочка слышала что-то еще, кроме гулких ударов своего сердца, она бы заметила, что кругом стоит непривычная тишина. В лесу примолкло все живое. Мэй не видела, что даже легкие облачка в небе разлетелись кто куда.

Она взошла на вершину холма, повернулась к озеру спиной и бросилась бежать.

Миссис Берд сидела на кухне и говорила с кем-то по телефону, когда усталая, мокрая, исцарапанная дочка проскользнула в дом с черного хода и стала тихонько подниматься к себе.

Лестница находилась возле кухни, и сквозь собственное пыхтение Мэй слышала приглушенный голос мамы.

— Мы пока не решили, сестра Кристина, но очень серьезно об этом думаем. Да… Латынь… вот как… И французский? Боюсь, он ей не очень-то по душе. Мэй больше нравится рисование. Понимаю. Но мне кажется, ей будет этого не хватать… Да, что верно, то верно…

Мэй на цыпочках прошла в свою комнату и стянула мокрую одежду. Надев мягкую шелковую пижаму, девочка завернулась в одеяло, словно личинка в кокон. Она вся дрожала. Пессимист прыгал вокруг и рыл одеяло у нее на макушке, пока Мэй не приоткрыла дырочку и не впустила его. Кот свернулся клубком на груди у хозяйки и несколько раз лизнул ее мокрую щеку. Так они просидели больше часа.

Наконец в комнату заглянула мама.

— Малыш, я не слышала, как ты пришла. Все хорошо?

Мэй продолжала сидеть под одеялом, покусывая губу.