Александр Парфентьев - Торпи Страница 5

— А мне мама говорила, что ему хвост бревном придавило. Вот почему он такой дурацкий! — сказал другой.

Бобрёнок смотрел на них и улыбался. Он ещё не умел говорить. Вернее, говорить он, может быть, и умел, просто ещё не пробовал. Но ему очень хотелось попробовать. И он открыл рот:

— Тор… пи…

— Что он говорит? Вы хоть поняли? — засмеялись крысята.

— Торпи! — повторил бобрёнок и вновь улыбнулся.

— Какой балбесик, — сказали крысята. — Ну его! Пусть валяется тут, раз так нравится. Пошли играть!

И они убежали. Но один маленький крысёнок остался. Это был тот самый Компотик, который появился на свет в семье Одноухого. Он сел рядом с бобрёнком и стал рассказывать ему о том, как он качался вчера на ветке и чуть с неё не свалился. Потом он предложил бобрёнку пойти и посмотреть то место.

И они пошли.

— Меня стукнул Паштет, — рассказывал Компотик по дороге. — Паштет — это сын Перевёртыша. Но ты ведь не будешь меня стукать, Торпи?

Бобрёнок улыбнулся.

— Не будешь стукать! — сказал он и прислушался к своему голосу. — Не будешь стукать! — повторил он и опять прислушался. Это было так здорово!

Они подошли к старой вербе, одна ветка которой была надломлена и свисала до самой земли. Это и были те самые качели.

— Смотри!

Крысёнок подпрыгнул, уцепился за ветку и ловко вскарабкался по ней наверх. Там он стал раскачиваться. Ветка с шелестом елозила по земле. Это было так весело, что Торпи засмеялся.

— Хочу качаться! — сказал он.

Он тоже подпрыгнул и повис на ветке. Его уродливый хвост упёрся в землю, и Торпи вдруг почувствовал, какая в нём скрыта сила! Бобренок оттолкнулся хвостом и забрался ещё выше.

— А ты молодец, — похвалил его Компотик. — Давай вместе качаться!

Они принялись раскачиваться. В ушах пел ветер, сердце куда-то улетало и вновь возвращалось, и это было так приятно, что бобрёнок зажмурился.

Вдруг ветка оторвалась, и они кубарем скатились в канаву.

— Вот это да! — сказал Компотик, когда они выбрались из канавы.

Малыши устроились на тёплом камне и стали зализывать ушибы.

— Торпи! Давай дружить? — предложил Компотик.

— Давай! — согласился бобрёнок.

— Если тебе станет скучно, заходи ко мне, и мы куда-нибудь вместе пойдем. Я живу в семье Одноухого. Одноухий — правая лапа Харчо, нашего вожака.

Бобрёнок всё это внимательно выслушал. Он мало что понял из сказанного, но постарался все хорошенько запомнить, чтобы понять потом, когда немного подрастет и поумнеет.

— Пойдём, я покажу тебе мой бочонок, — предложил крысёнок.

Торпи ничего не имел против этого.

Глава седьмая,

в которой Торпи пугает Компотика

Они вошли в бочонок Одноухого, и Компотик сказал:

— Мама, смотри, кого я привёл! Это — Торпи. Он мой друг. Он качается на ветках лучше меня!

Сметанка обнюхала Торпи и встопорщила свои белые усы:

— От него пахнет речной тиной. Я не люблю этот запах. В позапрошлом году, когда река затопила нашу деревню, мы все чуть не погибли. Вода — наш враг!

— Но это не помешает нашей дружбе, — шепнул крысёнок бобрёнку. — А где папа? — спросил он уже громче.

— Он на работе.

— А когда я пойду на работу? — спросил Компотик.

— Тебе ещё рано, мой маленький, — ласково сказала Сметанка. — Когда увидишь первый красный лист на дереве — вот тогда можно будет.

— Значит, когда я увижу первый красный лист, я стану взрослым?

— Ну, почти. С собаками драться ты еще вряд ли сможешь, но для того, чтобы таскать муку или яички — в самый раз.

— А это правда, что собаки бывают больше бочонка? — спросил Компотик.

— Правда. Я сама видела.

— А какие у них зубы?

— Ох, огромные!

— И такие же острые?

— Нет, у нас острее. Но у собаки такие сильные челюсти, что она может перекусить крысу пополам.

Торпи с интересом слушал весь этот разговор, хотя и не понимал ещё многих слов. Он не знал, кто такие собаки, но чувствовал, что это враги, которых следует опасаться.

— Иди сюда, Торпи, — позвал друга Компотик.

Малыши зашли за перегородку, сделанную из куска пластмассы. Она отгораживала угол бочонка, это была спальня Компотика.

Бобрёнок с любопытством осмотрелся. Здесь лежала половинка резинового мяча. Ночью Сметанка переворачивала её, и сын спал в ней, покачиваясь, как в люльке, а днём он ставил её выпуклостью вверх, — и тогда она превращалась в замечательный батут.

— Смотри, это моя прыгалка! — Компотик взобрался на резиновую горку и начал на ней подпрыгивать. — А теперь ты попробуй.

И Торпи попробовал. Он так попробовал, что чуть не ударился головой о потолок.

— Вот это да! Ты и прыгаешь выше меня! — с уважением произнес крысёнок. — А через верёвку сможешь?

Компотик показал на протянутую через весь угол верёвку. Торпи улыбнулся. Высоко подпрыгнув, он перелетел через неё, но всё-таки зацепился хвостом, плюхнулся на пол и с удивлением прислушался — верёвка пела! Потом они стали прыгать вместе с Компотиком, специально задевая верёвку и хохоча до упаду. Неожиданно бобрёнок случайно зацепил её острым зубом, и веревка лопнула.

— Вот это да! — удивился Компотик. — Ну-ка, замри!

Он подошёл к Торпи и с любопытством, хотя и с большой осторожностью, исследовал зубы друга, едва ли не касаясь их носом. У крыс четыре передних зуба называются резцами, потому что они режут ими древесину — прогрызают отверстия в деревянных стенах сараев и погребов, чтобы добраться до добычи. А у бобрёнка кромка зубов была такой тонкой, что даже просвечивала. Крысёнок не удержался и потрогал один резец.

— Ай! — вскричал он, увидев кровь на пальце.

Бобрёнок вздрогнул. Он и представить не мог, насколько опасны его зубы.

— Ничего себе ножички! — с восхищением воскликнул крысёнок. — Вот почему ты так запросто лопаешь деревяшки!

— Запросто лопаю! — хихикнул Торпи.

Кровь на пальце Компотика засохла мгновенно, и друзья вновь принялись скакать на батуте. Вволю напрыгавшись, они вышли из бочонка сели на солнышке отдохнуть.

— Как хорошо тут! — сказал крысёнок.

Торпи улыбнулся в ответ. Неожиданно бобренок поднял заднюю лапку и стал приводить в порядок свою всклокоченную шерстку. Компотик присмотрелся и увидел, что один из когтей его друга раздвоен наподобие гребешка.

— Ух, ты! — воскликнул Компотик. — Как классно тебя бревном покалечило! Зато теперь удобно причёсываться.

— Удобно! — подтвердил бобрёнок.

— Вообще-то, лапы у тебя чересчур сплющенные, — покачал головой Компотик. — У крысы лапа должна быть вот какая!

С этими словами он выставил вперёд свою узкую лапу с длинными загнутыми коготками. Торпи приставил к ней свою. Она оказалась почти такой же, только немного крупнее.

— Нет, ты заднюю покажи! — улыбнулся крысёнок.

Торпи послушно убрал переднюю лапу, на её место поставил заднюю, и друзья принялись их сравнивать. Задняя лапа Торпи была намного шире, чем у Компотика, когти были плоские, будто и впрямь раздавленные чем-то тяжелым. А коготь второго пальца расщеплялся на две половинки. Самым смешным крысёнку показалось то, что между пальцами его друга была тоненькая кожица. Когда-то мама Компотика принесла ему лапу, очень похожую на эту. Она сказала, что это нога от большой птицы. Теперь крысёнку стало понятно, почему Харчо называл Торпи «уродцем с птичьими лапами».

— Такой лапой хорошо по воде шлёпать! — засмеялся Компотик.

Торпи тоже схватился за животик от смеха. Эти слова «по воде шлёпать» жутко развеселили его. Но он ещё не знал, что такое вода. То, как однажды упал он в чёрную дыру и увидел множество воздушных пузырьков, так восхитивших его, бобрёнок уже давно забыл. Ему казалось, что он всегда жил тут, с крысами. Бревно, о котором все вокруг рассказывали, представлялось ему страшным зверем, напавшим на него в далёком детстве. Бобренок был уверен, что мама Брынза справилась с врагом. А как же иначе! Иначе зверь растерзал бы его на части!

Чтобы проверить своё предположение насчёт лапы, которой хорошо шлёпать, Компотик повёл друга к канаве, в которой после дождя скопилось много воды. Когда они обогнули кусты, Торпи неожиданно остановился. Он принял высокую стойку и потянул носом воздух, шедший со стороны реки. Потом пошевелил короткими ушами, и его круглая мордочка застыла.

— Что это шумит? — с любопытством спросил малыш.

— Да это же вода шумит! — усмехнулся крысёнок. — Она всегда шумит. Мокрая и гадкая, тьфу!

— Скорей! — вдруг позвал его Торпи. — Надо скорей!

И он ринулся на звук воды. Несмотря на свою неуклюжесть, на этот раз Торпи так быстро двигался, что Компотик едва поспевал за другом. Он мчался напролом через кусты и колючки, не замечая ничего вокруг. Крысёнок помнил слова матери о коварности воды, поэтому, когда Торпи подбежал к самому берегу, Компотик испуганно закричал: